Артур Рэйш. Когда темные боги шутят - Александра Лисина

Тогда что остается?

— Беги! — внезапно разразился хриплым воплем Грем, когда Палач наконец шевельнулся.

Я, так и не придя к конкретному решению, молниеносно создал пространственный «коридор», а тварь, словно только того и ждала, внезапно сорвалась с места и с такой скоростью ринулась в нашу сторону, что у меня аж пятки занемели при мысли, что их сейчас попросту отрежут.

Прыжок сквозь узкий тоннель. Мрак. Знакомый холодок меж сведенных лопаток. И вот я уже не на Победной улице, а на занесенной снегом Кузнечной, нутром чувствуя тяжелый взгляд, буравящий спину. Причем ощущение это было столь сильно, что я без раздумий нырнул во Тьму снова, но перед этим успел услышать короткий хлопок открывающегося «коридора», тихий свист над головой, от которого сами собой зашевелились волосы на затылке, и ласковый шепот в ушах, настойчиво уговаривающий остаться.

Второй прыжок дался мне нелегко, несмотря на обещание отца Лотия. А на третьем я почувствовал, что происходит что-то неправильное. Темнота, конечно, расступилась, но не слишком охотно, да и схлынула далеко не сразу. Словно не хотела отпускать. Или же надеялась, что после крохотного промедления следующий по пятам Палач поможет мне передумать и остаться во Тьме навсегда.

Вывалившись на снег посреди пустынного перекрестка, я перекатился на спину и жадно хватанул ртом воздух.

Да что за ерунда? И почему у меня такое ощущение, что я тащил сквозь мрак не только себя, но и как минимум еще парочку пассажиров?!

Беглый взгляд по сторонам доказал, что меня выбросило на окраине города. В одном из северных районов, куда после наступления темноты даже городская стража предпочитала не соваться. Но я всегда чувствовал себя здесь как дома, потому что даже среди разбойников и убийц почти не было таких, кто рискнул бы заступить дорогу мастеру Смерти.

А потом сбоку мелькнула гигантская тень.

Я торопливо вернул совмещенное зрение и вздрогнул, обнаружив, что Палач уже здесь и опять стоит на расстоянии всего десятка шагов. Одна из его «секир» при этом легонько касалась заснеженной дороги и неслышно царапала его кончиком лезвия.

— Виновен, — беззвучно шевельнулись губы Палача, и он выразительно приподнял лезвие.

Я даже не сразу сообразил, почему он еще не напал, но потом догадался — наверное, поблизости просто не оказалось зеркал, иначе все закончилось бы здесь и сейчас! Хотя это совершенно не помешало Палачу прогуляться за мной по всему городу и даже, может, стать тем непрошеным пассажиром, которого я был вынужден тащить сквозь Тьму на собственному горбу!

Тьфу ты, пропасть! И ведь даже спросить-то не у кого! Грем, как назло, куда-то запропастился и напрочь отказывался отвечать!

Я снова огляделся.

Интересно, как долго я смогу удерживать дистанцию? И как долго буду бродить по Верлю, прекрасно видя, что проклятая тварь следует за мной по темной стороне? А сколько при этом народу покажется ей виновными в мелких грешках? Скольких Палач успеет казнить, пока охотится за мной? Жрать-то ему что-то надо. А что он умеет жрать, кроме душ? Вот то-то же. Видимо, мне теперь придется ходить по улицам и попутно считать вываливающиеся из окон трупы. Или же вернуться на темную сторону по доброй воле в надежде, что хотя бы на какое-то время это его отвлечет.

Я ожесточенно потер костяшки на кулаке, пытаясь придумать что-нибудь толковое, но пока было ясно одно — следовало увести Палача как можно дальше от Верля. Только куда? Где найти безопасное место, чтобы можно было попытаться избавиться от твари, при этом не укокошив половину города?

Ответ пришел совершенно неожиданно, но именно в тот момент, когда я почти отчаялся его найти. После чего на душе сразу полегчало. Я неожиданно понял, что надо делать, а затем без колебаний создал еще один тоннель, куда почти с облегчением запрыгнул. А вывалился уже на крохотном островке почти в самом центре Алторийской трясины.

За прошедшие три года приютивший меня остров ничуть не изменился. Все та же жухлая трава, сейчас покрытая густым слоем инея, все то же вонючее и невероятно глубокое болото, на фоне усеявшего берега снега кажущееся особенно грязным. Чахлые деревца посреди непролазной топи. И одна-единственная безопасная тропка, известная лишь нескольким посвященным.

Стоящая посреди островка хижина тоже выглядела заброшенной и хлипкой. Почерневшие от сырости деревянные стены, выбитые окна, зияющий чернотой дверной проем, в глубине которого виднелась покосившаяся от времени табуретка… правда, на темной стороне она смотрелась совсем иначе, но мне еще два месяца не рекомендовали туда заходить.

Размеренный скрип заставил меня оторваться от созерцания местных красот и обернуться: Палач уже был тут как тут и снова, как в городе, царапал снег кончиком «секиры». Только на этот раз я его услышал, и это, надо при знать, действовало на нервы.

— Что, думаешь, загнал в угол? — процедил я, когда смог разогнуться и вытрясти из гудящей башки поселившийся там вкрадчивый шепот.

Палач, разумеется, не ответил, но портить снег все-таки перестал. А я показал ему неприличный жест и, доковыляв до хижины, привалился к стене плечом.

Фол! На это я совершенно не рассчитывал: мои силы утекали, как вода в канализацию. Неужели это близость Палача так сказывалась? А может, все дело в том, что он просто встал на мой след?

Снова увидев на ярко красных губах чудовища некое подобие улыбки, я чуть не сплюнул в снег.

Ну конечно! Он же ищейка и должен уметь отыскивать свои жертвы при любых обстоятельствах! А как это сделать, если не с помощью следа?

Получается, вот как себя ощущает человек, когда на его след встает мастер Смерти? И вот почему мое приближение преступники ощущают заранее? Когда из тебя высасывают жизненные силы, это, разумеется, чувствуешь! И заодно испытываешь массу «приятных» ощущений, которые мне, к слову, довелось испытать впервые.

Страха, правда, не было — бояться за себя я давно разучился, а вот внезапно навалившаяся слабость убивала. На плечи уже ощутимо давило, ноги дрожали, в глазах плыли разноцветные круги, словно я все-таки надорвался. Смешно. Всего-то три коротких перехода, а мне уже хотелось лечь и уснуть, лишь бы не ощущать себя старой развалиной.

Но самое скверное в том, что, пока Палач держит мой след, эта слабость будет только усиливаться. Так что или я сдохну прямо здесь, у него на глазах, до предела истощившись за какие-то жалкие мгновения. Или же рискну вернуться во Тьму и сдохну уже там, от его «секир», которыми тварь, судя по всему, владела мастерски.

Особого выбора, впрочем, не оставалось. Но прежде чем выбрать меньшее из зол, я все-таки сделал то, что мастер Этор мне делать категорически запретил, — перешагнул через порог его старой хижины и лишь после этого провалился во Тьму.

После этого окружающий мир разительно изменился, и заброшенный остров стал еще более серым и унылым, чем раньше. Хижины на нем больше не было — вместо нее на стылой земле покоился внушительный по размерам сундук, наполовину зарывшийся в сугроб. А вокруг виднелась целая россыпь пока еще неактивных, но уже стремительно оживающих защитных заклинаний, которые всего через мгновение ярко засветились и накрыли весь остров плотным колпаком.