Неизвестный Кожедуб - Иван Кожедуб

Утром 14 января я проснулся по привычке очень рано. Раздавались звуки артиллерийской стрельбы — наши войска начали артиллерийскую подготовку.

Вскочил и бросился к окошку: идет густой мокрый снег. Посмотрел на Куманичкина, он — на меня.

— Наконец началось, Ваня! Но погода не даст нам сегодня летать. Неужели войска пойдут в наступление без авиации?

Куманичкин, Титоренко и я помчались на аэродром, на КП. Там мы узнали, что главная ударная группа войск нашего фронта с плацдармов на западном берегу Вислы начала наступление без авиации. Войска нашего фронта наносят немцам рассекающий удар. Как важно сейчас помочь наземным частям ударами с воздуха! Но метеорологи «погоды не дают».

Сидим в своих самолетах в полной боевой готовности, но приказа о вылете нет. Просидели в машинах до вечера. Напряжение было так велико, что не ощущали ни холода, ни усталости.

Советская Армия почти одновременно перешла в наступление на огромном участке фронта. Кроме 1- го Украинского и 1-го Белорусского, наступают

2- й и 3-й Белорусские фронты и 4-й Украинский фронт — в районе Карпат.

Утром 15 января мы узнаем, что главная полоса вражеской обороны прорвана и войска 1-го Белорусского фронта продвинулись на двенадцать-во-семнадцать километров в глубь территории врага.

Днем вылетаем в сложных метеорологических условиях на боевое задание. Отчетливо вижу, что происходит на земле. Могучей лавиной движутся советские танки, пехота, мощно бьет артиллерия… Как часто в последние дни мы пролетали над этим участком, и никто из нас не заметил сосредоточения такого огромного количества войск! Наша техника только сейчас, как говорят, обнаружила себя, появившись словно из-под земли. Боевая подготовка к наступательным операциям была проведена так блестяще, что даже мы, люди, наблюдающие за землей с воздуха, до последнего дня не подозревали, какое огромное количество советских войск и техники переправилось и сосредоточилось на плацдармах, не представляли себе размаха операции, которая будет осуществлена в эти дни…

Мы не встретили в воздухе ни единого вражеского самолета. К концу дня сопротивление немцев на нашем участке подавлено. Мы, летчики, восторгаемся мастерством наших танкистов, артиллеристов, пехотинцев. Какой сокрушающий удар нанесли они за два дня наступательных боев даже без поддержки авиации!

Советская Армия наступала одновременно на всем протяжении советско-германского фронта, лишив врага возможности перебрасывать резервы с одного участка фронта на другой.

23. Начинаем действовать

Обидно было нам, летчикам, в эти дни сидеть на земле. И всего обиднее, кажется, было нашему гостю — стажеру майору Якову Филиппову. Его стажировка подходила к концу, а он еще не побывал в настоящем бою. Он не мог усидеть на месте, поминутно бегал звонить на метеорологическую станцию и возвращался мрачный:

— Нет, мне не повезло! Черт бы побрал эту гнилую погоду!

16 января немного прояснилось, и мы вылетели с ним в паре на свободную «охоту». Пересекли линию фронта. Я решил пойти к вражескому аэродрому. Покружили над ним. Как назло, ни один немецкий самолет не вылетал. Аэродром словно вымер — над ним, видимо, утром хорошо поработали наши бомбардировщики.

Подождал несколько минут. Время, отведенное на «охоту», подходит к концу. Направляемся домой. Подлетаем к линии фронта. Смотрю — внизу кружат восемь истребителей противника. Вот они где, оказывается! Наконец-то мой стажер увидит противника в воздухе!

Предупреждаю Филиппова по радио:

— Яша, прикрой, иду в атаку!

Наметил один вражеский самолет, спикировал, с ходу врезался в строй противника, открыл огонь, и горящая фашистская машина рухнула вниз. Немцы даже не успели ответить нам огнем — мы застигли их врасплох. Стал набирать высоту, чтобы повторить маневр, но фашистские самолеты ушли восвояси. Я не ожидал, что все так быстро кончится и враг не примет боя.

Филипповым я был доволен: он держался хорошо. Наше время истекало. Мы не погнались за противником и вернулись на свой аэродром.

Филиппов подбежал ко мне:

— Как это вы так быстро умудрились сбить, не понимаю! Я не успел даже опомниться — вдруг трасса, и немецкий самолет загорелся и упал!

— В бою так и бывает: прозевал секунду — отправляйся в «царство небесное», — заметил один из летчиков.

Мы подробно разобрали с Филипповым наш вылет, и он говорил, что наглядный урок многое дал ему для понимания характера воздушного боя.

В этот день начала действовать наша штурмовая авиация. Она громила деморализованные отходящие части врага, как бы дополняя удар артиллерии.

24. Над вражеской землей

16 и 17 января советская авиация активно взаимодействовала с наземными частями и наносила противнику массированные удары. Наступление развивалось с неслыханной стремительностью. Уже 17 января нашими войсками была освобождена столица Польши — Варшава.

К 25 января советские войска подошли к государственной границе Германии.

Следуя за войсками нашего фронта, перелетаем в Сокачев, в Иноврацлав, а затем в район Познани.

В познанской цитадели отсиживалась окруженная немецкая группировка. Мы получили задание при перелете проштурмовать цитадель и сесть на аэродроме южнее города.

Взлетели с укатанной полосы. Техники, а с ними и все наше «хозяйство» — Зорька, Джек и Кнопка — остались в Иноврацлаве. На новом аэродроме нас должны были обслуживать техники из передовой группы.

Подлетая к Познани, я увидел на аэродроме, расположенном восточнее города, множество немецких самолетов. Мелькнула мысль: там враг. Оказалось, что немцы так поспешно бросили аэродром, что ни один самолет не успел улететь.

На бреющем полете, чуть не задевая крыши, мы пролетели над цитаделью и обстреляли из пушек окруженную немецкую группировку.

Наш аэродром находился невдалеке от бывшего имения Фокке-Вульфа, фашиста-авиаконструктора. Нас разместили в его усадьбе.

Мы долго смотрели на громадный завод, стоявший невдалеке от имения и еще недавно выпускавший самолеты. Он был выведен из строя.

— Вот где «фоккеры» пеклись! — говорили летчики.

В глазах встало недавнее прошлое: группа «фок-ке-вульфов», тяжело покачиваясь, летит бомбить наши мирные города и села… Вспомнился новый, светло-зеленый «фокке-вульф», который я сбил южнее Харькова…

…Вылетая на «охоту» из района Познани, мы заходили далеко вглубь «на пределе» горючего. Погода стояла ненастная. Низко шли облака. Я летал на бреющем. С воздуха были отчетливо видны остроконечные крыши, готические соборы — остатки мрачного Средневековья. Вспоминались Украина, Белоруссия, Смоленщина — пепелища, уничтоженные немцами дома, сожженные села, изуродованные города. В сердце нарастает ненависть, жажда мести. Скорее бы открыть счет именно здесь, над вражеской землей!