Баржа обреченных - Петр Заспа

– Успокойся, Тоби, а то от изумления у тебя случится вывих челюсти. Ты его тоже знаешь. Все мы его знаем. Кто же не знает нашего могучего и ужасного Шака?

– Шак?! Да ты с ума сошел! Чем ты слушал, когда я сказал, что кластер М исчез полвека назад?

– Но ты же сам утверждал, что они открыли ген долголетия?

– Нет, нет, нет… – натянуто засмеялся Тобиас. – Ван Дюк был гений! Что общего может быть у великого гения с выродком?

– А ты полагаешь, что Шак был безмозглым идиотом? Я видел в действии его мозги. Свалившиеся на наши головы ребусы он раскалывал одним зубом. Бунтарь, не жалеющий ни себя, ни других. Кажется, так ты его нам обрисовывал? Когда я слушал, то представлял именно Шака. Научное светило, перевернувшее мир с ног на голову, отец суррогатов и прокаженных, гений, скрывающийся среди выродков. Разве это не о нем? Дело в том, Тоби, что гении помимо светлых, бывают еще и темными. А наш Шак был цвета угольной пыли. Да и откуда я бы узнал его имя, если бы он сам мне не представился?

Потрясение – это тяжело переживаемое волнение. Гай посмотрел на Тобиаса и вдруг понял, что когда-то прочитанный классик ни черта не понимал в потрясениях. Если он имел ввиду напрочь отказавшую речь, то попал где-то рядом. Но если бы еще добавил исказившуюся в конвульсиях мимику лица, то был бы гораздо точнее. А накинь он еще выкатившиеся из орбит глаза, то… но это уже совсем другие критерии психического состояния.

– Невероятно, неужели я стоял рядом с самим Ван Дюком? – Спустя минуту Тоби наконец смог издать хотя бы что-то членораздельное. – Я даже представить не мог, что находился рядом с Великим Ван Дюком! Ну почему я этого не узнал раньше?

– А если бы узнал, то что? Ты бы устроил с ним научный диспут?

– Ты не понимаешь! Такой человек, как Ван Дюк, рождается лишь один раз в тысячелетие! Ты расскажешь мне о его последних мгновениях жизни?

– Ну почему же только о мгновениях? Неужели ты удовлетворишься такой мелочью? О днях, Тоби! Я расскажу тебе о последнем месяце жизни этого упыря. Вы там, в своем кластере, перешептываясь, напридумывали себе несусветную чушь и сделали из него ученого-мученика. Кластер М, значит, чудовище, а Ван Дюк – великий гений? Вам запрещали о нем даже думать, и лишь поэтому он для вас превратился в бога. Существует такой эффект запретного плода.

– Ты – переписчик и ничего не смыслишь в коэффициентах полезности! Если у нас кто-то выдавал коэффициент хотя бы на десять процентов выше остальных, мы на него смотрели с восхищением. Ему сразу же прощались все прошлые промахи и гарантировался служебный рост! А мне даже страшно представить, какой показатель выдал бы Ван Дюк. Представляешь, если бы он стал во главе правительства?

– Вполне. Так и вижу нас с тобой прогуливающихся по выжженной пустыне на шести лапах и щупальцами вместо рук. Очнись, Тоби! Для меня он как был Шаком, так им и остался. Выродком, каннибалом и убийцей. Глядя на него сегодняшнего, я вполне представляю его пятидесятилетней давности, убивавшим людей направо и налево ради того, чтобы опробовать собственную идею. Выродком жил, выродком и сдох. А в коэффициентах я смыслю. У меня был один из самых высоких среди переписчиков. Но это не спасло меня от отчуждения. Зато его вполне хватило, чтобы раз и навсегда покончить с Шаком.

– Ты его убил?

– Угу. Сейчас расскажу, как. Но прежде еще один вопрос, Тоби. Раз уж ты оказался такой осведомленный о кластере М, то, может быть, еще скажешь, что такое уловка Брикса?

– Да кто же этого не знает? – искренне удивился Тобиас. – Я от Сида этот термин слышал не один раз!

– Надо же, а я ни разу. Я был так к нему невнимателен. Это термин игроков?

– Сид говорил, тех, кто был далеко не новичком. Чтобы на нем сыграть, нужно хорошо чувствовать психологию противника.

– Что он означает?

– Кратко говоря – создать проблему там, где ее нет. Уловка Брикса применялась, если надо было вызвать у противника сомнение, вывести его из равновесия, заставить сделать ошибку. Ты понимаешь, о чем я?

– Вполне. Вбить клин между нами, вынудить друг друга подозревать, не доверять. Заставить искать предателя там, где его нет. Это вполне в духе твоего гения.

Шак словно стоял между ними и ухмылялся во весь оскалившийся рот. Еще один его обман, достигший цели, неприятно задел за живое. Гай вспомнил, как подозревал Святошу, затем Свимми, даже раненный Дрэд иногда казался хорошо внедренным предателем. А уж Метиса он был готов убить по нескольку раз на день. Чтобы как-то отвлечься и заглушить горечь обиды, он кивнул на луну, обращаясь к Тобиасу:

– Так, говоришь, у нее нет фаз?

– Светит так, что даже в трюме от нее не скрыться. Поднимается над горизонтом, как и положено – вслед за солнцем. На рассвете послушно исчезает, а вот с фазами никак. Не хочет наша луна, чтобы мы плыли в темноте.

Гай оглянулся на контейнеры, посмотрел вдоль угла рубки на распахнутую дверь и ее тень.

– А тени все так же – сами по себе?

На этот раз вместо Тобиаса поспешил ответить Дрэд:

– Я, когда ночью дежурю, так всегда за ними наблюдаю. Луна по небу бежит, а теням хоть бы что! Ни одна с места не сдвинется.

– Другой раз кажется, что они нарисованы, – добавил Свимми.

Молчавший и явно чувствовавший себя неуверенно рядом с Гаем Ламар вдруг не выдержал и произнес, не к месту вспомнив Шака:

– То же самое говорил и Шак. Потрогает тень пальцем и повторяет – что за мазня! А потом еще добавит – не могли сотворить натурально? Или ваяли на скорую руку? Мы ничего не понимали, да он и не объяснял.

– Тоби, ну а ты уже нашел всему объяснение? Я частенько вспоминал твою теорию об ошибках восприятия.

– Она уже в прошлом. Сейчас я все чаще вспоминаю созданный мною компьютерный мир. Многих персонажей я до сих пор помню по именам. Теперь у меня такое ощущение, что я поменялся с ними местами.

– Я не компьютерный человечек, – недовольно возразил Гай. – Мне так больше нравятся твои рассуждения о промытых мозгах. Ну подумай сам – людей вон сколько, и они куда посложнее твоих игрушечных. Попробуй уследи за всеми.

Его наивность вызвала у Тобиаса снисходительную улыбку.

– Потрясающе слушать переписчика, когда он рассуждает о компьютерах. Гай, наш правительственный компьютер оперировал миллиардами бит, и представь, он умудрялся управляться с каждым из них. Так это всего лишь компьютер! А с кем имеем дело мы, даже представить страшно.

– С Богом! – тут же отреагировал Святоша Джо. – Я вам вбивал это в ваши пустые головы, когда мы еще ждали баржу и воняли на берегу дохлыми рыбами! Это им сотворенное чудо!

Тобиас отмахнулся от Святоши, как от навязчивой мухи.

– Я не это имел ввиду. Хотя… – он растерянно развел руками. – Как знать, и какой смысл вкладывать в это слово. Кто-то представляет Бога обычным человеком, кто-то шестируким Шивой. Но чтобы понять, каков он в действительности, нам не хватает ни мозгов, ни воображения. Мне тут вспомнился случай. Заглянул я как-то по соседству в кластер опытов и изысканий. Заходили мы к ним посмотреть на последнюю выжившую обезьяну. Она сидела в клетке в полной темноте, а когда ее кормили, то включали свет, вырабатывая рефлекс. А я тогда подумал – как это все представляется обезьяне? Тьма, затем свет, и из ниоткуда появляется банан! Для нее это тоже было чудо. Ничего не напоминает?