Могильный Алхимик - Даяна Морган

– Это еще что?

Он глянул на паутинку и расплылся в озорной улыбке:

– Упс! Ошибочка вышла.

Лунас убрал ее и вытащил другую – на ней двое застыли на берегу океана в порыве неукротимой страсти: девушка с распущенными волосами и юноша, обнимающий ее сзади и едва касающийся губами ее шеи. Лиц не было видно, так как они стояли спиной к арании, но Айси легко узнала себя и Нейрана. Убедившись, что достал нужное изображение, Лунас отдал его Айси.

– И да, я вообще-то пришел отдать это. – Он указал на сумку на столе. – Уголек забыла. Проявите уже все картинки, а то она этого не сделает, пока жареная цапля в задницу не клюнет. Больше я эту теллейскую рухлядь чинить не буду.

Оставив фразу без дальнейших пояснений, он направился к лестнице, пренебрежительно бросив через плечо:

– А веник не от меня, а от твоего ухажера…

– Стой! Эль была с тобой на Веремее? – опомнилась Айси.

– Ага, пока не ушла с дедом, – не оглядываясь, проворчал Лунас, поднимаясь по ступеням.

– Каким дедом?

– Своим. Кинулась к нему в объятия и бросила меня…

– Но Сирнеус говорил, что Виктор мертв. А теперь Эль пропала…

– Не мои проблемы.

– Лунас, ты эгоист!

– И горжусь этим! – Он обернулся с обаятельной улыбкой, и Лиар чуть не налетела на него. Бледная, с раскрасневшимися, заплаканными глазами она сейчас больше походила на вампира, чем на человека.

– Ребят… вы уже слышали? – пролепетала она. – Про Таллику…

– Что с ней? – с тревогой спросил Лунас.

– Тебе лучше сходить в госпиталь. Прямо сейчас.

* * *

Разглядывая цветы, Феликс с трудом вспомнил, что еще сегодня утром почти достиг счастья. Причины его провалов в памяти выяснились, Осколок Сирнеуса Незмана, по словам Лиар, не появлялся всю ночь, и Фел, наконец, выспался впервые за долгое время. Продрав глаза с первыми лучами солнца, он почувствовал себя отдохнувшим.

Вермон, вырубившийся посреди ночи за созданием лекарства, наутро тоже был полон сил и в одиночку продолжил опыты, отпустив их проветриться. Лиар поспешила на поиски Лунаса, а Феликс, полный вдохновения, отправился в единственное место, которое считал «своим», – в архивный зал библиотеки.

А сейчас даже память об этом счастье казалась ему вылинявшей, как старый изъеденный молью ковер. Фел, будто отправленный в нокаут боксер, долгое время просто сидел, смотрел в пространство и пытался проглотить горькую пилюлю, не оплевав все вокруг.

Новость о том, что Айси связалась с ублюдком Нэметом была возмутительной. Он ощутил себя булькающим котлом, который того и гляди зашкварчит по раскаленным стенкам и хлынет в стороны, ошпаривая тех, кто неосмотрительно окажется рядом. Он и хотел в первую секунду взорваться и высказать свое негодование, бросить ей в лицо гадостей пообиднее, чтобы ей стало так же больно. Фел даже открыл рот, но вовремя набрал в глотку воображаемой воды. Стиснул губы, скрипнул зубами и сердито мотнул головой, будто норовистый жеребец, собирающийся выдрать повод из крепкой руки всадника. И пока он боролся с собой, выкипал вместе со своей ревностью, слышал, будто в отдалении, как Айси и Лунас перебрасывались упреками.

Однако Фел сконцентрировался на чувствах и видел только свои пальцы, стиснувшие до побелевших костяшек поднятый букет с поникшими подснежниками. Он разглядывал эмедесы и боялся выпустить их из рук, будто обманутый муж – любовную записку, доказывающую вину жены. Он вцепился в стебельки цветов с такой силой, что они едва слышимо захрустели. Сердце его стучало чаще, а в голову пробивались странные картины, написанные чем-то ярким и горячим, как и чувство, что он испытывал к ней. Фел сравнивал себя с Нэметом и с подбитым самолюбием отмечал, что во всем ему проигрывает. Это злило его до одури.

Паутинка, которую держала Айсин, поблескивала золотистым напылением, словно жалящая насмешка.

Фелу вдруг захотелось стремительно вскочить и насильно поцеловать Айси. Он красочно представил себе эту картину: вот он встает, подходит и страстно запечатывает ее губы своим поцелуем. Ну и что, если по итогу она свернет ему челюсть и врежет промеж ног, зато он покажет ей, что ничуть не уступает в нахальстве и уверенности этому Нэмету. Сердце подскочило в сладком предвкушении, а затем рухнуло вниз. Фел стушевался от своих фантазий. Боль внизу живота, вспыхнувшая в одно мгновение, постепенно растеклась по мышцам, оставив после себя гнусное ощущение беспомощности и трусости.

Его мысли не станут правдой. Даже если повторить их вслух раз сто. Обида болезненно сжала внутренности, и Феликс брезгливо отбросил цветы на диван рядом с собой.

Айсин же совсем его не замечала. Ее и без того резкие черты лица приобрели упрямое напряжение, превратив ее в настоящее воплощение воинственности. Прямая, как меч, она стояла у окна вместе с Лиар, сложив руки на груди, и разглядывала небо, на котором темные силуэты облаков подсвечивались золотыми закатными лучами. Каштановые волосы, завязанные в высокий хвост, падали недвижимым водопадом и, провиснув дугой, были перекинуты через правое плечо, открывая ее неестественно прямую осанку. Морозный воздух, исходивший от нее, заставил Фела поежиться. Он осторожно оторвал взгляд от Айсин и, растерев подмерзшие ладони, дохнул на них паром изо рта. Дыхание обдало озябшие пальцы легкой волной мнимой теплоты, но ничуть не согрело их. Кожа так и осталась красноватой.

– Я до сих пор не могу в это поверить, – услышал он тихий голос Лиар. – Мы были знакомы с самого детства, дружили, как могли, учитывая, что учились в разных школах. А Лунас… Лунас всегда старался ее убедить перейти в Шамадор. Он считал Таллику хорошей волшебницей, достойной учебы в куда лучшем месте, чем Мортис… кто же знал… я слышала, что Кодриан отменил свою поездку на запланированное собрание Совета, чтобы забрать ее…

Феликс заметил блестящие глаза Лиар. По ее щекам потекли слезы, и Айсин, спохватившись, приобняла ее за плечи. Воздух потеплел. Фел виновато притих, ощущая острую необходимость не вмешиваться в такой душевный момент, тем более, что он пропустил начало разговора, да и девушки куда лучше проявляли сочувствие, чем он.

– Мне очень жаль, Лиар, – с грустью отозвалась Айси. – Прими мои соболезнования.

Лиар быстро смахнула слезы и понуро кивнула.

– Мне будет ее не хватать… очень, – и чуть погодя добавила шепотом: – Пускай карающий Вер-Шитель отступит на шаг, Пра-Ведная простит все былые согрешения, Раз-Рушительница плоть пустую скроет во мрак, а Со-Здатель примет душу во имя спасения.

Айси погладила Лиар по плечу.

– Если бы я только знала, что сдавать Таллику под стражу Шамадора нельзя, я бы ни за что не стала настаивать на своем… Надо было послушать Лунаса… Если бы я только знала…

Феликс увидел по губам Лиар, что она еще тише повторила молитву.

– Мы и так постоянно стоим на пороге будущего, и людям не просто так не дано знать, что ждет их дальше. Коридоры наступающего переплетаются, и их количество может ввести неподготовленного человека в замешательство. – Феликсу на миг показалось, будто в Лиар вселилась Матушка Летта, однако она добавила: – Так, кажется, говорила предыдущая директриса Шамадора – Солона… Я нашла сборник ее монологов, записанных однажды кем-то из школы, – Лиар выудила из своей сумочки потрепанную книжонку, видавшую еще прошлое столетие. – Автор не указан, но мысли переданы с филигранной бережностью. Не знаю, что бы я делала без этой книги. Она здорово помогает справиться с мыслями о… о том, что Таллики больше нет.