Хроники мёртвого моря - Александр Косарев

– Это того, который с автоматом бегал?

– Именно его. Что же касается Улькера, то он жив и здоров. Повалялся денёк в местном госпитале и экстренно отчалил в сторону Туманного Альбиона. Теперь там его наша служба пасёт. Кто там ещё? Да, так называемый О’Нейли. Его ты подстрелил собственноручно, это факт. Но мне Мокин уже докладывал, как всё происходило. Лично я не знаю, как бы сам действовал в такой дурацкой и быстро меняющейся обстановке. Более продуманных действий от тебя ждать было невозможно, поскольку и ты сам был ранен, да и напарница твоя к сожалению пострадала.

– Да, хотел спросить, – приподнялся на локте Илья, – как там Анжела? Её ведь не было со мной в санитарном в поезде!

– Ну так я же тебе сказал, что с Анжелой Дорошкиной всё в норме. Или ты, – хитро улыбнулся генерал, – так и не удосужился выяснить её фамилию. Да-а, Хромов, ты конечно уникальный человек. Но не грусти, сейчас она пока в госпитале, но как только окончательно поправится, я позабочусь о том, чтобы тебе прислали её фотокарточку.

– Повстречаться бы, вспомнить былое…

– Увы, мой друг, – сразу посерьёзнел генерал, – нашим оперативникам со статистами встречаться нельзя по уставу. Так что извини-подвинься. Ну ладно, я убедился, что у тебя всё в порядке, пора и делами заниматься. Выздоравливай скорее, – приподнялся со своего места Пасько, – тебя впереди ждут поистине великие дела.

– Какие там дела, – слабо взмахнул рукой Илья. Выздороветь надеюсь побыстрее. Я тут подумал на вынужденном досуге, Борис Евсеевич, – сменил он тему разговора, – и решил, что как только выпишусь, начну искать другое приложение своим силам. Ведь могут же другие люди заниматься чем-то полезным. В конторах сидят, строят что-то, землю обрабатывают…

– Обрабатывают, говоришь, – Пасько раздражённо фыркнул и вновь уселся на приставленный к кровати стул. А мы здесь, значит, дружно валяем дурака. Ага. Бегаем по курортам с пистолетами и грабим заезжих учёных… особенно отдавая предпочтение историкам. Да ты знаешь, кто на самом деле…

Генерал умолк, но было видно, что пауза даётся ему нелегко.

– Да, – наконец шумно выдохнул он, – в чём-то ты разумеется прав. Мы и грабим и обманываем, мы, случается и убиваем. Ведём себя по всем статьям, как средневековые иезуиты. Всё правильно, этот момент ты верно подметил. С точки зрения современной морали мы не более чем шайка подозрительных заговорщиков, занимающаяся явно противозаконными делами. Но, следует принять во внимание и то, зачем мы всё это делаем!

– И в самом деле, зачем? – довольно нетактично перебил его Илья. Ради чего вся эта шарманка крутится? Ради какой такой великой цели мы подставляем себя под пули? Неужели ради поиска и складирования предметов с малопонятными свойствами?

– Нет, Илья Фёдорович, – грозно взглянул на него генерал, – не только. То, с чем ты общался до сих пор представляет собой только первый слой некой глобальной проблемы, не дающей спокойно спать и мне… да, и ещё буквально считанным по пальцам людям. Основную суть этой проблемы можно в самом общем виде сформулировать так.

Он натужно откашлялся и продолжил.

– Не вызывает сомнения, что на планете Земля действовали ранее и действуют ныне малоизученные официальной наукой феномены, которые могут при известных обстоятельствах либо вознести всё человечество к вершинам благоденствия, либо вообще в одночасье смести это самое человечество с лица земли, к чёртовой матери. Перед нами поставлена задача разобраться с этими феноменами. Как ты думаешь, майор, – нагнулся Борис Евсеевич совсем низко к лицу Хромова, – как можно перевести на русский язык слово «чудо». Подскажу. Энциклопедический словарь характеризует его как фантастическое, сверхъестественное явление. Явление, вызываемое вмешательством потусторонней силы. Но мы в своей деятельности используем несколько другое определение. Звучит оно следующим образом: – «Чудо – есть искусственно организованное событие, либо природное явление, вероятность появления которого в дальнейшем, равна нулю». Иными словами, настоящим чудом может считаться только то, что происходило в истории нашей планеты лишь один единственный раз и больше никогда, не при каких условиях не повторялось. Хочу ещё раз, со всей определённостью подчеркнуть, что природой истинных чудес мы не занимаемся, и не собираемся заниматься в будущем. В нашем ведении находятся совершенно другие вещи и события. А именно те, вероятность повторения которых от нуля отлична. Иной раз только на тысячную долю процента, но отлична! И если то или иное совершенно немыслимое происшествие случилось за тысячелетие всего дважды, – Борис Евсеевич поднёс к носу Хромова два растопыренных пальца, – то оно представляет для нас несомненный интерес. Даже дважды в тысячелетие! И кстати, фактор времени в данном случае практически не имеет решающего значения. Какая в самом деле разница, возносится ли человек на небеса один раз в сто лет, или в тысячу? Да ни малейшей разницы. Неоспоримый факт такого происшествия, вот что крайне важно! Вот что имеет не проходящую ценность! И мы здесь заняты не поиском каких-то непонятных предметов, а этих самых необъяснимых фактов! И естественно поиском подтверждающих их улик. И объяснением их возникновения! Я, как, доходчиво излагаю?

Хромов ошарашено покрутил головой, пытаясь уловить ход начальственной мысли.

– Расскажу я тебе для примера одну занимательную историю, о которой, кроме меня, не слышала ни одна живая душа на свете, – продолжал между тем Борис Евсеевич. Представь себе мысленно следующую картину: – 1912 год, начало лета, бескрайняя русская равнина, где-то несколько южнее современного города Чехова. С протяжённого холма по пыльной просёлочной дороге бредут четыре женщины. Идут не торопясь, издалека, стараясь подгадать к обеденной службе в местном храме. Дело, должен сразу сказать, происходит аккурат на празднование Святой Троицы. Солнце палит нещадно и идти им, чем дальше, тем труднее, тем более, что две из них уже достаточно пожилые. Неожиданно позади себя они слышат дробный стук копыт. Торопливо сойдя с дороги на обочину, женщины видят, как из леса, который они только что миновали, ходко выносится богато разукрашенная повозка, запряжённая тройкой вороных лошадей. Ещё мгновение и она остановилась прямо около них. Осела поднятая копытами пыль, откинулась лакированная дверца и перед ними предстали два чернявых, разодетых по последней моде парня, которые молча, но используя все возможности мимики самыми красноречивыми жестами приглашали их занять места в экипаже. Наступила непродолжительная пауза. Молодые девушки, хотя и чувствовали себя более свежо, но были совсем не против того, чтобы прокатиться с такими обходительными молодцами. Пожилые женщины, напротив, чувствовали необъяснимое стеснение, и смотрели на неведомо откуда появившихся молодцов с врождённым крестьянским скепсисом. И ещё их настораживали кони. Угольно чёрные, нетерпеливо перебирающие ногами, неправдоподобно крупные животные вызывали у них подсознательную боязливость. Видя их замешательство, чернявые молодцы удвоили свои усилия, буквально стелясь по земле и всеми возможными ужимками заманивая наших путниц на покрытые коврами сиденья. В какой-то момент самая бойкая молодица не выдержала их безмолвного напора и, опершись на руку ближайшего к ней ухажёра, впорхнула в повозку. В ту же самую секунду проворно запрыгнули туда же оба молодца, а заросший сивой бородищей буквально до бровей возница, до сего момента безучастно сидевший на облучке, вдруг зычно гаркнул и устрашающе щёлкнул над головой хлыстом. Лошади дружно рванули вперёд. Оставшиеся на обочине женщины естественно проводили глазами тройку, и через самое краткое время стали свидетелями совершенно потрясающего зрелища. Пулей летящая повозка стремительно приближалась к подножью холма, за которым, между прочим, начиналось очень широкое и почти непроходимое болото и где проезжая дорога делала крутой вираж. Однако, не снижая скорости странный экипаж нёсся в самый центр пучины. И тут, на глазах у всей оставшейся на обочине троицы, вороные лошади плавно взмыли в воздух, и сразу же вслед за этим чудом, и лошади и повозка начали преобразовываться во что-то совершенно нереальное, некое стремительно распадающееся на части световое облако. В считанные мгновения удивительный экипаж превратился в огненные шары, которые словно бы растворились в надболотном мареве.