Лэя - Виктор Кувшинов

— Извините, капитан, за любопытство, но ведь это с вами я сегодня разминулся на дороге? — начал он с ничего не значащего вопроса.

— Может быть, — индифферентно ответил служака.

Нужно было потихоньку его расшевеливать, и пришлось заняться этим долгим и нудным делом:

— А тяжелая у вас служба, смотрю. Эка ж вы мотаетесь по всей стране. И потом, наверное, разбойники всякие по дорогам шастают… — Кажется, ему удалось зацепить капитана, так как тот уже эмоциональнее ответил:

— Если бы только разбойники! — и, крякнув, осушил залпом стакан, оставшись сидеть с кислой миной на грубом лице.

Что-то его явно расстраивало в нынешней подконвойной. Женя потихоньку стал отводить разговор от опасной темы и нести всякую лабуду о том, как он мечтал пойти в военные. Но капитан, вспомнив о своих обязанностях, распорядился отнести наверх еду на троих. А пришелец почти одновременно схватился за живот и стал разыгрывать острый приступ диареи. Потом пожаловался на якобы съеденную днем какую-то тухлятину, подсунутую ему по дороге подлыми селянами, и, извинившись, припустил наверх за лекарством, которое вроде как должно быть с собой. Сам же рассчитал время своего старта сразу после полового, отправившегося с подносом наверх.

Проходя к себе в комнату, он с удовлетворением заметил, куда слуга внес еду. А его ждала процедура, которая была ненамного приятнее сидения на горшке. Вытащив из-под кровати ночную вазу — классический атрибут средневековых гостиниц, как земных, так и сэйларских, — он с жестоким остервенением стал потрошить Заров и, по совместительству, свой желудок, нещадно засовывая руку в рот. К счастью, рвотный рефлекс — он и на другом конце Галактики рефлекс, так что скоро из него шла только желчь. Удовлетворившись содеянным, Женька, срочно закрыл крышкой горшок и схватил кувшин с водой, сделав несколько больших глотков. Большая часть потребленного алкоголя оказалась в горшке — что и требовалось доказать. К тому же он не сомневался в зеленоватости своего вида после проделанной физиопроцедуры, что только добавляло естественности в роль несчастного путника, пораженного недугом в живот и, как следствие, пониже спины. В общем, хитрый землянин был готов плести свои сети дальше.

Весь вечер так и прошел в беседах с нечаянными друзьями-врагами и беганьях по гальюнам, расположенным в разных углах двора, с несколько извращенной целью опустошения желудка от излишков алкоголя. Зато, когда вторая смена солдат, уже пьяная и сытая, сидела за столами, он точно знал комнаты, где располагались капитан и солдаты. А самое главное, он понял, где находилась Лэя. Стоя в полнейшей темноте двора, он наблюдал за мерцающим светом в трех окнах на втором этаже. Вдруг свет в одной из комнат периодически стал делаться слабее и ярче. Это не могло быть не чем иным, как сигналом ему. Его умница (как бы принцесса ни сердилась на прозвище, она все равно была умницей), видимо, затеяла какую-нибудь игру с Хлюпом и свечкой, в надежде помочь Жене определить их месторасположение.

Потом он тихо сидел в своей комнате и вслушивался в звуки, доносящиеся из коридора. Солдаты просто не могли долго гудеть внизу, так как назавтра их ждал очередной сумасшедший перегон. Для начала операции пришелец выбрал время перед самым звездным рассветом, надеясь, что в этот момент его оппоненты по военным искусствам будут в самых сильных объятиях Морфея или какого-нибудь другого божества, ответственного за сон в округе Сэйлара.

Землянин перебрал возможные приемы устранения соперников и остановился на передавливании сонной артерии. Он прощупал пульс у себя на шее — вроде бы кровеносный сосуд был на месте и у сэйлов. Удар лучше было бы наносить не в полную силу, не передавливая артерию надолго, — убивать без причины простых служак как-то не улыбалось. Он походил по комнате, отрабатывая каратистский трюк и несколько других подстраховывающих приемов. Главным его оружием была молниеносность и тишина.

Женька еще пару раз выходил в коридор, жалуясь стоявшим, вернее, сидящим на посту солдатам на несуществующие проблемы с животом. К моменту икс, тихонько выйдя из комнаты, он с удовлетворением отметил, что в здании воцарилась тишина, нарушаемая только пьяным храпом, доносившимся из-за некоторых дверей. Дойдя до лестницы, землянин обрадовался еще больше — один из постовых спал, притулившись в дальнем конце коридора. Подойдя к единственному оставшемуся на страже сэйлу, он расслышал заливистое тарахтение сразу в несколько дырок, доносившееся из капитанской и солдатских комнат. Постовой понимающе ухмыльнулся и шепотом спросил:

— Что, опять погнало?

— Опять, — расстроенно шепнул Женька, подойдя к служивому.

А спустя мгновение прислонил его уснувшую голову к стене. Второй вояка, так и не успев проснуться, тоже перешел на более глубокий уровень сна. «Господи, хвала всем ангелам, а в особенности Булю! Что бы я делал без этой убийственной китайской школы?» Женя стал методично претворять свой план далее в жизнь, подняв с пола ночник и войдя к капитану. Под его рукой храп поочередно прерывался во всех комнатах — землянин только надеялся, что не навсегда. Наконец тылы были зачищены. Оставалась одна дверь. Самая опасная. Если монах не спит, то связанная Лэя находится под серьезной угрозой.

Собравшись в комок, Женька пулей влетел в комнату — на подоконнике стояла масляная лампа, под ногами оказалась подстилка со спящим Хлюпом, справа — кровать, на которой лежала Лэя. «Где монах?» — как молния промелькнула мысль.

Принцесса опять спасла положение, крикнув только одно слово: «Сзади!» Одновременно по ее взгляду он понял, что ему в спину уже наносится удар, и, слава китайским технологиям, землянин на пределе восприятия чисто рефлекторно провел, пусть и несколько неуклюже, но даже слишком удачно, кульбит, одновременно падая и разворачиваясь с заносом ноги на уровень головы предполагаемого соперника. В результате нож только разрезал ему рубаху, а вот его нога, слегка подправленная на излете, со всего маху ударила монаху куда-то под челюсть. Удар был настолько страшен, что не спящие участники представления услышали треск ломаемых костей и глухой стук тела, влипающего в косяк двери. Туловище монаха, как тряпичная кукла, сползло на пол, а голова неестественно запрокинулась.

— Ты ему шею сломал! — испуганно шепнула Лэя, медленно осознавая, что второй раз в жизни является причиной смерти, происходящей прямо на ее глазах.

— Да, — подтвердил Женька и, тупо глядя на скукожившееся мертвое тело, сделал быстрое медицинское заключение: — Повреждения, явно несовместимые с жизнью.

За дурацко-бодренькой шуткой он старался спрятать страх перед содеянным. Но неостывающая ярость не давала осознать весь ужас совершенного поступка. Поэтому он хладнокровно схватил нож, валявшийся на полу, и стал осторожно разрезать путы на руках и ногах чуть не плачущей Лэи. Разрезав веревки на запястьях, он увидел, что ее атласная шерстка под путами вытерлась. Землянин не мог скрыть яростного шепота:

— Что эти гады с тобой сделали?

— Брось, — всхлипнула Лэя. — Отрастет. Как я испугалась за тебя!

Девушка подняла руки к нему, но кисти повисли, не слушаясь хозяйку. Женя схватил ее руки и стал их целовать. Заметив, что девушка морщится от боли, сказал: