Утопия-авеню - Дэвид Митчелл

Но Дину все-таки поверили. Он и сам уверовал, что его побег из Грейвзенда увенчался триумфом. Дин передал косячок Роду. В единственном глазу Рода Демпси заговорщически ухмылялось сияющее отражение мистера Кабутера.

Тем же вечером Дин и Кенни стояли у бара в клубе «Bag o’ Nails»[75]. Род и Стю ушли искать свободный столик. Дин сунул пять фунтовых купюр в карман приятеля:

– Не ссы, я тебя не лапаю за яйца, а возвращаю должок. Помнишь, в прошлом году ты мне ссудил пятерку? Ну, в «Ту-айз»?

– Спасибо. А я уж думал, ты забыл.

– Да ты что! Ты меня тогда просто спас.

– Ага, зато теперь многое изменилось.

– Ну да, наверное.

– Нет, правда, я тоже так хочу, – вздохнул Кенни. – Эх, Лондон! Может, я у вас на диване перекантуюсь на первых порах?

Дин представил, как на тусовках Кенни начнет всем впаривать, что он – лучший друг Дина Мосса, и ему стало не по себе.

– И чем ты здесь займешься?

– А тем же, чем и ты. Куплю гитару, напишу пару песен, соберу группу. Я же в «Могильщиках» тоже неплохо лабал, скажи?

– Тут везде грызня не на жизнь, а на смерть…

– Но ты ж сумел как-то прорваться…

– Сумел… а ты помнишь, сколько лет я учился играть?

– Ну, у меня, между прочим, диплом художественного училища. Может, устроюсь на работу в «Оз» или в «Интернешнл таймс». Или пойду торговать антиквариатом на Портобелло-роуд. Или заделаюсь фотографом. Мне б только приткнуться где-нибудь. Так как насчет дивана?

«Он даже не представляет, как оно тут все…» – думает Дин.

– Понимаешь, диван, вообще-то, не мой, а Джасперова отца. Который может в любую минуту выставить нас с Джаспером за порог. Так что, если ты серьезно надумал линять из Грейвзенда, поговори лучше с Родом.

Не дожидаясь, пока Кенни сообразит, что ему отказали, Дин окликнул бармена:

– Четыре пинты «Смитуикс»!

Последними выступала группа «Андроник», из Ипсвича. Ребята играли посредственно, но в зажигательном танцевальном ритме, и Дин, в наполеоновском сюртуке из магазина «Я был камердинером лорда Китченера», изобрел новый танец под названием «Фламинго». Сюртук стоил немалых денег, но Дин решил, что в свете будущих прибылей может пойти на такие расходы. Дина переполняла любовь. Любовь к собратьям по музыке. Любовь к Джасперу, Гриффу и Эльф. Любовь к Левону, чье имя начиналось с той же буквы, что и слово «любовь». Любовь к маме, которая умерла под звуки чудесного, восхитительного, прелестного «Теннессийского вальса». Дин утер слезы. Любовь к Литл Ричарду, который спас сопливого юного тарзана в фолкенстоунском «Одеоне». Любовь к бабуле Мосс и Биллу. Он пообещал себе, что купит им бунгало в Бродстерсе с первого чека за «Оставьте упованья». Или со второго. Или с третьего. Любовь к Рэю, к племяшке Уэйну и даже к беременной невестке Ширли. А Гарри Моффат никаких денег не дождется. Фиг ему. У Рода не найдется такой наркоты, чтобы Дину захотелось облагодетельствовать Гарри Моффата. Зато Дина переполняла любовь к одноглазому пирату Роду, который продал ему дурь по себестоимости. Любовь к «Андронику» и ко всем прочим посредственностям, на фоне которых «Утопия-авеню» блистала еще ярче. Любовь к Джуд, которая сейчас мирно спала в своем Брайтоне. Совсем недавно Дин тоже был обычным человеком. Любовь к Стю и к своему старому другу Кенни, хоть Дин и не собирался с ним нянчиться. Любовь лучом маяка кружила по залу. Когда «Андроник» завершил выступление, Дин подошел к барной стойке и сказал бармену:

– Выпивку для всех моих друзей!

– А кто твои друзья? – спросил бармен.

Дин оглядел зал:

– Все!

Бармен недоверчиво посмотрел на него:

– Все?

– Ну да, все. Запиши на мой счет.

– Погоди, а ты кто? – спросил бармен.

– Дин Мосс. Из «Утопия-авеню». Месяц назад мы выступали на «Вершине популярности». Открой мне счет.

Бармен почему-то не сказал: «Извините, мистер Мосс, я вас не сразу признал». А заявил:

– Счет открываем только по распоряжению администратора.

Волшебная синяя таблетка не помогла. Дин смутно сознавал, что два десятка свидетелей расскажут еще двум десяткам своих приятелей, а те в свою очередь еще двум десяткам своих приятелей, что дурень по имени Дин Мосс знатно облажался в «Bag o’ Nails».

– Все в порядке, Дермотт, – сказал Род, подходя к Дину. – Под мою гарантию. До обычной суммы.

Выражение лица бармена мгновенно переменилось.

– А, в таком случае… – Он посмотрел на Дина. – Мистер Мосс, ваш счет открыт.

Дина распирало от благодарности.

– Род, я…

Род только отмахнулся, мол, пустяки.

Дин вскочил на стол:

– Эй, вы все! Подходите к бару, делайте заказы. За мой счет! Я – Дин Мосс. Из группы «Утопия-авеню». Альбом «Рай – это дорога в Рай».

Посетители ринулись к барной стойке, Дин едва не сверзился на липкий пол, но десятки новых друзей подхватили его под руки, поставили на ноги и, хохоча, стали чокаться с ним «манхэттенами», «сингапурскими слингами», тройными порциями виски, грушевым сидром «Бэбишам» и пинтами темного пива, оплаченными Дином, его талантом и его щедростью. Новые друзья обожали «Темную комнату», и Дин заверил их, что «Оставьте упованья» – вообще крышеснос.

Ночь плыла и плескала. Девчонки спрашивали: «А ты правда поп-звезда?» Дин отвечал: «Ну должен же кто-то делать эту грязную работу» или «Сейчас я звезда, но все началось с мальчишки, у которого была безумная мечта». Девчонки спрашивали, знаком ли он со Стоунзами или с Битлами. Девчонки с изумленно распахнутыми глазами слушали Диновы россказни. Девчонки уволокли Дина на танцпол. Одна обняла его за шею. Кажется, он спросил, как ее зовут, потому что она приложила губы к его уху, как рыба, нащупывающая червяка на крючке, и шепнула: «Иззи Пенхалигон».

– Останусь ли я простецким парнем из рабочей семьи, когда обзаведусь особняком в Суррее, автомобилем «триумф-спитфайр» и прочей дребеденью? – повторяет вопрос Дин.

Эми Боксер – просто Эми – кивает, будто ей уже известен ответ.

Одноногий голубь садится на подоконник.

«А какая разница?»

– Вот когда я всем этим обзаведусь, тогда и спросишь.

– «Когда»? Не «если»? – уточняет Эми.

– Именно что «когда».

«Ишь ты какая борзая!»

Шкряб-шкряб-шкряб, – царапает ручка Эми.

– Собираешься выставить меня полным придурком?

Эми смотрит на него, не говорит «нет», но и «да» тоже не говорит.

– Не волнуйся, – говорит Левон. – Мы с Эми давние друзья.