Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии - Джозеф Вексберг

После того как делегация прибыла в отель, Абс уединился с канцлером и дал ему подробный двухчасовой урок, посвященный Англии и англичанам. Аденауэр всегда быстро схватывал. В тот вечер, выступая на ужине, который премьер-министр дал в его честь, канцлер порадовал всех. Он искусно вставлял в свою речь куски из урока Абса, создав полное впечатление того, что это его собственные взгляды. Спектакль удался; тот визит послужил началом улучшения англо-германских отношений.

Позже Аденауэр снова поехал в Лондон на похороны короля Георга VI. К тому времени он уже кое-что узнал о британцах; на него произвели глубокое впечатление их достойная восхищения самодисциплина, их преданность традициям, их чувство справедливости, прочная вера в демократию.

В высших финансовых кругах Абс славится своим сардоническим юмором. О нем говорят, что он скорее потеряет хорошего друга, чем хороший анекдот. Сам он, правда, считает, что с годами стал мягче.

– И потом, – добавляет он, – у человека, у которого нет личных врагов, редко бывают личные друзья.

В отличие от многих бизнесменов Абс не верит в превосходство экономических сил над политическими. Наоборот, он считает, что политика важнее. Он считает скорее политическим, чем финансовым, свой успех с первой эмиссией иностранных облигаций в Германии после 1914 г. Это произошло в 1958 г., когда даже некоторые сотрудники Абса считали такой шаг преждевременным. Но Абс верно угадал новые тенденции немецкого рынка капитала, и эмиссия имела успех. В апреле 1959 г. «Дойче банк» выпустил облигации пятипроцентного займа на 200 млн марок; облигации разошлись по номиналу. Четыре месяца спустя, когда появились официальные котировки, Абс установил цену в 98.

– Из двухсот миллионов мы сами выкупили только сто тридцать семь, – с тихим удовлетворением говорит он.

С тех пор Германия стала крупным экспортером капитала. В 1964 г. Германия выпустила облигаций на 945 млн марок. Теперь Абс занимается европейскими «параллельными» займами – одновременным выпуском нескольких займов одним эмитентом в нескольких европейских странах в соответствующих валютах через государственные консорциумы. Постановления и условия всех параллельных эмиссий должны быть по возможности единообразными. Купонная ставка должна быть одинаковой. Разница в цене перекрывается разницей в уровне процентов в различных странах выпуска.

У Абса множество хобби. Он любит музыку и часто устраивает дома «вечера Баха». Он поддерживает молодых художников. В саду возле своего дома в Кронберге, маленьком городке в горном массиве Таунус возле Франкфурта, он выращивает клубнику. Рядом с его домом растут красивые старые каштаны. Они уже росли на том же месте во времена Гете, который любил каштаны. Абсу нравится думать, что мать Гете срывала каштаны со старых деревьев в его саду и посылала их сыну в Веймар.

Общеизвестно, что обитателям Уолл-стрит приятнее находиться среди благородных финансовых храмов лондонского Сити, чем обитателям Сити – между безликих небоскребов в каньонах Уолл-стрит. В Сити извлечение прибыли считается своего рода искусством или, по крайней мере, высокоразвитой техникой, когда изготовленный по специальному заказу продукт «ушивают» в соответствии с «мерками» заказчика. На Уолл-стрит деньги производят в гораздо большем и более безличном масштабе.

«Это немного похоже на разницу между «роллс-ройсом», изготовленным вручную, и сошедшим с конвейера «кадиллаком», – говорит один английский банкир. – Но, по сути, многие англичане просто не могут забыть, что всего одно поколение назад Лондон был финансовым центром западного мира. Сегодня таким центром стал Уолл-стрит. Обидно!»

Американские банкиры и бизнесмены идут по лондонскому Сити уверенной походкой людей, которые знают, что дома все немного богаче. Так американские коллекционеры произведений искусства сейчас чувствуют себя в старых европейских музеях. Они признают, что Новый Свет многим обязан Старому – историей, культурой, традициями, вкусом. Но американцы быстро учатся, и у них есть средства для удовлетворения своего тщеславия. Величайшие коллекционеры в мире – люди, которые коллекционируют картины, деньги, заводы, произведения искусства, предприятия, корпорации, – сейчас находятся в Соединенных Штатах. Уолл-стрит никогда не приобретет старомодной и изящной атмосферы лондонского Сити. Зато на Уолл-стрит есть власть.

По сути же разница между финансовыми округами Лондона и Нью-Йорка небольшая. Англичане действуют тоньше. Сити меньше и более замкнут. Американские бизнесмены, которые ведут дела с крупными лондонскими торговыми банками, восхищаются оперативностью и быстротой, легкостью и элегантными манерами обитателей мира «высоких финансов», чьи гонорары можно назвать довольно скромными по сравнению со счетами ведущих нью-йоркских инвестиционных банков.

На самом деле единственный отличительный признак – это размер. Лондонский торговый банк может выпустить серию облигаций на 300 или 500 тыс. фунтов стерлингов. Крупная фирма с Уолл-стрит не станет беспокоиться из-за таких пустяков. Ее эмиссии, скорее всего, начинаются с 5 млн долларов. Инвестиционные банки Уолл-стрит редко имеют дело с владельцами отдельных фирм; в основном они общаются с советами директоров, часто с правлениями очень крупных корпораций. В их операциях всегда задействован громоздкий аппарат; к успеху причастно много народу. Все стараются избежать ответственности, и на то, чтобы прийти к какому-то решению, уходит гораздо больше времени. В Америке слишком много партнеров, слишком много совещаний, слишком много экспертов, слишком много юристов, слишком много аналитиков. Ставки выше, как и гонорары. На Уолл-стрит легче разбогатеть, чем в лондонском Сити.

В остальном же все сходятся на том, что по обе стороны Атлантики все происходит примерно одинаково. Между членами нью-йоркского банковского братства наблюдается острая конкуренция; в то же время там много взаимных уступок – совсем как в Лондоне. Обстановку на Уолл-стрит часто называют «жесткой». Так же все происходит и в Сити, хотя тамошняя «жесткость» часто бывает скрыта под тонким налетом старосветской учтивости. Но когда на карту поставлен вопрос выживания, изящные украшения – вежливые фразы и врожденное самодовольство, нарочитая сдержанность и джентльменские соглашения – улетучиваются так же быстро, как вчерашние идеи. Под ними проступает, по словам Уолтера Бэджета, «грубый и вульгарный остов английской коммерции».

Обитатели Сити традиционно гордятся высокими стандартами честности, взаимным доверием и весом устного обещания. Но на Уолл-стрит царит такая же честность. Почти все операции с ценными бумагами совершаются устно; сделки на огромные суммы обговариваются по телефону и только позже подтверждаются письменно. Стандарты честности на Уолл-стрит, возможно, и отличаются от лондонских, но они ничуть не ниже. Сити демонстрирует самообладание. Уолл-стрит охраняется государственным управлением. Методы контроля на Уолл-стрит гораздо строже.

Америку называют страной безграничных возможностей. Лондонский Сити славится своим консерватизмом. Но «безграничные возможности» Уолл-стрит ограничены государственным контролем. А лондонский «консерватизм» – скорее миф, чем факт.