Восстание - Саймон Скэрроу

Катон натянул поводья и собирался уехать, как вдруг почувствовал, как чья-то рука схватила его за лодыжку. Он посмотрел вниз – крепкий мужчина в кожаных наручах потянулся к рукояти его меча. Он попытался высвободиться, но нападавший схватил его за ногу обеими руками.

- Не думай, что ты собираешься нас бросить! - прорычал мужчина.

Еще несколько фигур выбежали во двор, некоторые направились к Катону и Макрону. Центурион с мечом в руке делал ложные движения вправо и влево, чтобы отпугнуть окружающих. Он увидел тяжелое положение своего друга и погнал своего скакуна вперед, рассеяв людей между ними и врезав боком крупа животного в спину человека, пытающегося сбросить Катона. Мужчина отпустил хватку и был повален на землю, где он свернулся калачиком, пытаясь избежать копыт лошади. Два всадника вырвались из толпы и помчались через двор, чтобы присоединиться к арьергарду, огибающему здание резиденции наместника и скрывшемуся из виду.

Когда они оказались на безопасном расстоянии, Катон оглянулся и увидел темную массу фигур, хлынувших через ворота и спасающихся бегством. Новый звук вражеских рожков прозвучал ближе, и появился первый из всадников повстанцев, ярко освещенный факелами снаружи. Лезвие его меча сверкнуло красным, прежде чем оружие ударило по одному из убегающих мирных жителей. За ним во двор последовали еще несколько его товарищей среди потока паникующих горожан.

Макрон натянул поводья, согнув руку с мечом, и на мгновение Катон испугался, что его друг развернется и бросится назад, чтобы вступить в бой с повстанцами.

- Макрон! Следуй за мной!

Центурион взглянул на него, а затем снова на развивающийся хаос вокруг ворот. Жаровня была перевернута, в воздух полетели искры, а женщина начала кричать, когда ее плащ загорелся.

- Макрон! Мы ничего не можем для них сделать. Давай! - Катон схватил поводья и повел лошадь друга на небольшое расстояние, пока сцена не скрылась за углом здания комплекса цитадели. Макрон натянул поводья назад и крепко схватил их. - Двинули.

Они догнали когорту, когда Туберон проводил своих людей через северные ворота.

Прямо перед ними шли пешие люди, которые бежали почти рысью, чтобы не отставать от повозок, подгоняемых испуганными погонщиками мулов, которые, в свою очередь, шли в ногу со всадниками колонны наместника. Несмотря на яркую лунную ночь, на ландшафте были тени, из-за которых невозможно было обнаружить движение на расстоянии более нескольких сотен шагов, и легко было представить, как банды повстанцев приближаются со всех сторон, намереваясь уничтожить пропретора и его измученную колонну.

Вокруг Катона и Макрона конные ауксилларии ехали молча, настороженно оглядываясь по сторонам. Позади них были слышны слабые крики и вопли мирных жителей, оказавшихся в ловушке в городе, а над ними – частый рев боевых горнов, звуки которых теперь приобрели явно ликующий тон. На сердце Катона было тяжело, а из-за усталости тяжесть доспеха на его плечах казалась невыносимой. То что пришлось отступить, было уже весьма деморализующе, однако сам факт того, что оставшиеся жители Лондиниума будут убиты мятежными бриттами, запятнало каждого человека в колонне тошнотворным чувством стыда, которое невозможно было забыть или простить, несмотря на обстоятельства.

Пока Макрон ехал рядом с ним, его мысли были более тревожными и личными. Несмотря на то, что он испытал облегчение от того, что Петронеллу и остальных удалось вывезти из Лондиниума, его преследовала судьба его матери. Насколько он знал, она могла уже умереть, учитывая ее тяжелое состояние, когда он видел ее в последний раз. Но, возможно, она еще жива. В этом случае он надеялся, что ей хватит ума покончить с собой до того, как ее найдут повстанцы. Зная ее, он боялся, что она может дождаться, пока за ней придут, и попытаться отомстить за разрушение жизни, которую она построила для себя в городе. Если все закончилось именно так, он надеялся, что смерть придет быстро. Но он никогда не узнает, и это сомнение всегда будет с ним.

Дорога от северных ворот комплекса поворачивала на запад и выходила на главную дорогу на гребне хребта, возвышающегося над городом и рекой. Отсюда дорога вела на север, в сторону Веруламиума. По маршруту уже бежали люди, их тележки были доверху набиты вещами и, без сомнения, вещами, награбленными после краха правопорядка несколькими днями ранее. Другие несли те жалкие пожитки, которые можно было уместить в мешки или повесить на плечевую палку. Теперь, когда повстанцы вошли в город, тех кто будет пытаться бежать станет еще больше. Светоний приказал колонне идти рядом с беженцами до тех пор, пока путь вперед не станет достаточно свободным, чтобы вернуться на дорогу.

Когда когорта Катона достигла перекрестка, к нему подъехал трибун.

- Приветствие от наместника, господин. Светоний хочет, чтобы Восьмая когорта удерживала перекресток открытым, чтобы позволить как можно большему количеству гражданских лиц спастись.

- Как долго?

- До рассвета, господин.

Катон обменялся взглядами с Макроном. В когорте осталось едва ли двести человек, все они были на последнем издыхании, даже если их лошади и отдохнули. Их хватит на еще одну атаку или стычку, максимум две, прежде чем их силы будут истощены окончательно.

- Очень хорошо, - ответил он. - Скажи пропретору, что мы увидимся с ним в Веруламиуме.

Они обменялись приветствиями, прежде чем трибун развернул лошадь и галопом помчался по краю дороги.

- Не многого ли он просит, твой командующий? - Макрон вздохнул. - Чего он ожидает от нас?

- Как обычно – выполнение нашего долга, - Катон выдавил улыбку. - Честно говоря, ты же как раз скучал по таким вещам с тех пор, как ушел из армии.

- Честно говоря, если последние несколько месяцев – это лучшее, что может предложить выход на пенсию, мне будет безопаснее вернуть себя в форму и снова служить под легионными орлами.

- Что ж, я рад, что ты снова рядом со мной.

Катон подозвал Туберона и передал приказ пропретора. - Когорта должна располагаться по обе стороны дороги, в линию. Мы будем держаться до рассвета. Надеюсь, к тому времени все гражданские лица, покинувшие город, пройдут через перекресток.

- Что, если повстанцы придут за ними?

- Как я уже сказал, мы держим свою позицию. Скорее всего, мы столкнемся с небольшими группами разведчиков, которые будут охотиться за легкой добычей в городе или среди тех, кого они будут преследовать. Они не захотят вступать в бой со строем регулярной кавалерии.

- А если они это сделают?

- Тогда мы вступаем в бой достаточно энергично, чтобы воспрепятствовать любым дальнейшим попыткам.

Туберон подошел ближе и понизил голос. - Парни почти не отдыхали с тех пор, как мы добрались до Лондиниума, господин. А до этого они были на полном ходу всю дорогу от Моны.

- Я