Хоть весь мир против нас - Сергей Зверев

— Узел связи выведен из строя, — в помещение ворвался ураганом помощник коменданта.

— Как выведен из строя? — Адмирал буквально захлебнулся в приступе накатывающей ярости.

— Вся электроника сгорела в один момент.

— Электроника?! — Командующий флотом бросился к окну. Еще минуту назад все вертолеты ВМФ хищно рычали своими двигателями, готовые по первой команде взлететь и взять курс на Сан-Симон, где его ожидал портфель президента Ориноко. Теперь в кромешной темноте воцарилась кладбищенская тишина.

Адмирал посмотрел в сторону замка, но смог разглядеть лишь смутные остроконечные контуры башни, подсвеченные лунным диском, и ни одного огонька.

— Связи с замком тоже нет. — Это уже был не вопрос, а констатация факта. Теперь Мартинесу все стало ясно. Фейерверк не был случайностью, это был перст судьбы, который хоронил его мечты и чаяния.

— Господин адмирал, — к командующему обратился адъютант лейтенант Химес, протягивая патрону бинокль ночного видения. — «Забияка» возвращается на базу.

Через оптику ПНВ четко просматривался остроконечный силуэт русского корвета. На мачтах корабля поочередно вспыхивали сигнальные огни, «оживали» и другие корабли из отряда гостей. Это был полный крах, когда уже ничего изменить нельзя, оставалось только умереть.

Но смерть не входила в его планы. Урожденный оринокский аристократ привык наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. И если случайно оступился или «вошел не в ту дверь», значит, нужно изменить направление, отступить, в конце концов, банально бежать. Недаром древние говорили: «Живая собака лучше мертвого льва».

«А честь? — Мартинес криво усмехнулся. — Анахронизм, пережиток древности, воспетый романистами. Умереть в окружении жалкой кучки заговорщиков — не велика заслуга».

— Доминик, едем в лагуну, «Альбатрос», надеюсь, взлетит? — Адмирал вспомнил про единственный самолет-амфибию, доставшуюся флоту Ориноко еще от прошлой власти.

— Конечно, взлетит, «Альбатрос» пятидесятого года выпуска, там никакой электроники. Даже гидролокатор на лампах, — бодро ответил адъютант, совсем еще мальчик. Он даже не представлял, что его ждет в ближайшее время…

Экипаж «Забияки» швартовку отработал на отлично. Едва подвешенные к борту кранцы прижались к шершавой стенке бетонного пирса, как на берег вместе с толстыми канатами-концами высыпала швартовочная команда. Несколько секунд, и корабль оказался прочно «привязан» к суше, затем, прожужжав, выкатился металлический трап, по которому сошла группа боевых пловцов во главе со своим командиром. Савченко уже сменил гидрокостюм на привычную униформу диверсанта.

Залитый светом российский отряд кораблей походил на муравейник, который здорово растревожили. По палубам метались матросы, что называется, в полной боевой экипировке (каски, бронежилеты, автоматы). Некоторые бойцы несли, закинув на спину, свернутые в рулон легкие надувные лодки, другие тащили портативные баллоны со сжатым воздухом, третьи — бесшумные электромоторы.

— Все свое ношу с собой, — глядя на боевых пловцов, проговорил каперанг Карнаух. Начальник отряда кораблей стоял на пирсе в окружении офицеров морской пехоты.

— Товарищ капитан первого ранга! — Приблизившись к группе офицеров, Савченко вскинул руку к виску. — Корабль наш, террористы уничтожены, предатель взят живым.

— Молодцы! — Макарыч пожал офицеру руку, похлопал по плечу. — Четко сработали, как швейцарские часы.

— Если бы четко работали, «Забияку» вообще не захватили бы, — угрюмо проворчал диверсант.

— Человеческий фактор всегда доминирует при любой чрезвычайной ситуации, — то ли успокаивая Виктора, то ли поясняя сложившееся положение, произнес командир роты морских пехотинцев.

— Слонов потом будем раздавать, — отмахнулся диверсант. Он был профессионалом, и сантименты в его багаже напрочь отсутствовали. Главное — рациональность и эффективность. — Сейчас главное — закончить начатое. Как у вас дела?

— Мои бойцы нейтрализовали охрану обоих КПП и арсенала, — шутовски встал по стойке смирно командир взвода разведки. — В штабе и казармах морской пехоты и флотских экипажей на затемнение не обратили внимания. Дрыхнут, бродяги.

— Вот и хорошо, не нужно тревожить сон камрадов, пока в замке не освобождены заложники. — Виктор нахмурился, будто прикидывая, не пропустил чего важного, и добавил: — Если что-то пойдет не по плану, главное — не дать местным прорваться к арсеналу. Оружие у них в казармах, а вот боеприпасы на складе.

Карнаух вскинул на него удивленный взгляд.

— Откуда такая сокровенная информация?

— Изучал перед «круизом», — последовал короткий, не вполне логичный ответ. Еще бы — диверсант, если он настоящий диверсант, должен быть готов к выполнению боевой задачи. Как говорят головорезы из «зеленых беретов», «любое задание, в любом месте, любыми средствами». Особенно если отправляешься в заграничную командировку.

По общему молчанию Виктор понял, что разговор окончен. Вскинув руку к виску, он обратился к начальнику штаба:

— Разрешите действовать?

— Действуй, морской чертушка, — с улыбкой, не по уставу ответил каперанг Карнаух.

Диверсант круто развернулся на каблуках берц и, поддерживая висящий на плече автомат, быстрым шагом направился к своим бойцам. Коротая команда, и группа боевых пловцов двинулась в сторону бухты.

Глядя вслед удаляющимся диверсантам, командир разведчиков то ли с завистью, то ли в шутку, но с нескрываемым уважением сказал:

— Рэмбы.

На что ротный саркастически заметил:

— Трупы пластать легче, чем освобождать заложников.

Офицеры молча и не сговариваясь посмотрели на Карнауха, который для них сейчас был главным воинским начальником.

Павел Макарыч неожиданно как-то устало и одновременно обреченно вздохнул:

— Если с адмиралом, а тем паче с президентом что-то случится… Нам лучше застрелиться под песню «Мы сами взорвали «Корейца». И нами потоплен «Варяг».

В этот момент со скрежетом распахнулись створки аппарелей «Кронштадта», и из освещенного транспортного чрева БДК донесся шум двигателей бронетехники, напоминавший рычание хищных зверей перед выходом на арену Колизея…

Вспышка «фейерверка» за окном совпала с мгновенным обесточиванием замка.

— Черт возьми! — заорал полковник Неонела, тщетно стараясь сохранять самообладание. — Что происходит?

В следующее мгновение густую черноту пронзили желтые спицы портативных фонарей конвойных, освещая недоуменные лица заложников.

Ситуация немного разрядилась, командующий морской пехоты незаметно выдохнул. Тем не менее общее напряжение сохранялось, заложники, еще минуту назад пировавшие, из опасения спровоцировать огонь конвоиров затихли. Охранники, опасаясь нападения (со всех сторон), отступили к стене, держа в свете своих фонарей пленников.