Покажи мне звёзды - Кира Мон

Следующий день провожу преимущественно на улице. Привычный круг по острову я повторяю дважды и так долго сижу на своем любимом месте у скал, что под конец не чувствую ни ступней, ни щек.

Есть мне совсем не хочется, и голод не возникает даже ближе к вечеру, после того как я возвратилась с прогулки обратно на маяк. Кофе – это все, что мне нужно. Руки все еще болезненно покалывает от холода, когда я сажусь за компьютер, чтобы просмотреть написанное мной за последние дни.

Я чувствую спокойствие, но какого-то неспокойного рода. Это затишье перед бурей, словно мой организм накапливает энергию, готовясь к тому, что грядет, чем бы оно ни было.

Мысли о Кьере не оставляют меня ни на мгновение. Ни когда я рассылаю обе новые статьи с небольшой сопроводительной припиской в несколько редакций – одна из них «Глобус» – ни когда после сотого прочтения интервью с Кристиной я пишу ей последнее электронное письмо. Я всего лишь хочу знать. Почему оно ей не понравилось. Этот вопрос уже не так мучает меня, как пару месяцев назад, но, черт возьми, я так хочу прояснить в своей жизни все, что можно прояснить относительно легко. На самом деле, встав сегодня утром с кровати, я собиралась еще позвонить маме, но сейчас у меня нет на нее сил. Это подождет. Возможно, до выходных.

В конце концов беру себя в руки и поднимаюсь под крышу, чтобы подобрать разбросанные по полу письма, бережно разложить их по конвертам и опять убрать в окошки. Стоя на лестнице, в последний раз окидываю взглядом помещение. Все выглядит нетронутым – если только письма не были расставлены по какой-то определенной системе, известной одному Максу Ведекинду, он никогда бы не заметил, что я прочитала некоторые из них.

Вечером в WhatsApp приходит сообщение от Айрин.

На секунду поднимаю глаза вверх, по-настоящему не видя ничего вокруг, затем набираю ответ.

Это все усложняет. Айрин была защитным барьером между Кьером и моими чувствами, но она права. Если бы она приехала завтра, все бы лишь затянулось. А мне кажется, я должна произнести вслух кое-какие вещи и просто посмотреть при этом на лицо Кьера.

✦ ✦ ✦

Когда в пятницу днем Кьер стучит в дверь маяка, от ватного спокойствия, которое сопровождало меня вчера, не осталось и следа. Я тысячу раз прокручивала в голове варианты первых предложений, иногда даже подумывала оставить все как есть, но это просто смешно. Кьер и так заметит по мне, что что-то не так.

Мне больно представлять, как он страдал, и больно осознавать, каким человеком он из-за этого стал. Я бы хотела ему помочь, но знаю, что не могу. Но несмотря на это, каждый день и каждый час, что проведу с ним, я бы надеялась, что произойдет своего рода чудо.

Я так не могу. И не хочу.

Мысль о том, чтобы больше никогда к нему не прикасаться, причиняет боль, и только убеждает меня, что нужно положить этому конец. Но как только я открываю Кьеру дверь, беспрекословно позволяю его рукам притянуть меня к себе, отвечаю на его поцелуй, зарываюсь пальцами ему в волосы.

Ох, проклятье… все было бы намного проще, если бы мое тело тупо не игнорировало то, что напрасно старается втолковать ему мозг.

Кьер чуть отстраняется и подозрительно заглядывает мне в глаза.

– Все в порядке?

Ну я же говорила.

– Конечно. – Я смеюсь и сама слышу, что смех звучит ненатурально, хотя бы потому, что нет никакой причины для смеха.

Скептицизм, теперь отражающийся у Кьера на лице, лишь усиливает мою нервозность, и я поспешно хватаюсь за один из пакетов, которые Кьер до этого поставил на пол.

– Давай сначала отнесем покупки наверх.

На кухне я преувеличенно сосредоточенно расставляю продукты в холодильнике, кладу яблоки и бананы в вазу для фруктов, которая стоит на подоконнике, и пару секунд недоуменно таращусь на бутылку виски, которой не было в моем списке, но Кьер все равно ее принес.

– Итак, что произошло? – интересуется Кьер. Он стоит около стола со скрещенными на груди руками и последние несколько минут молча за мной наблюдает. – Что-то случилось?

– Что это за виски?

Кьер только приподнимает брови, а я, вздохнув, ставлю бутылку на стол.

– Тебе налить?

– Зависит от того, что ты мне сейчас скажешь.

Слегка натянуто отвечаю на его улыбку, отхожу на пару шагов назад и в конце концов облокачиваюсь на столешницу между мойкой и плитой. Тысяча первых предложений, и все они были идиотскими.

– Вчера я разговаривала с Айрин, и она рассказала мне кое-что, чего… я раньше не знала.

Тысяча одно предложение, все идиотские.

– Хочешь сказать, вы с Айрин опять обсуждали меня.

Я киваю, хотя, по сути, это не было вопросом. Беспомощно поднимаю руку и снова опускаю.

– Извини.

– За что ты извиняешься? За то, что говоришь обо мне с Айрин?

Не задумываясь, я помотала головой, хотя у меня тотчас проносится мысль, что, скорее всего, за это он тоже заслуживает извинений. Вид у Кьера напряженный, взгляд направлен в сторону металлических ступенек к лампе маяка.

– Айрин твоя подруга, но… она и меня старается оберегать. Она… рассказала про Джея. И про Зои.

С лица Кьера исчезают все эмоции. А я ощущаю себя так, как если бы вонзила нож ему между ребер. На самом деле изначально я планировала начать с длинного объяснения о том, какие чувства я испытываю и почему считаю, что это не приведет ни к чему хорошему, если мы продолжим видеться. Но при этом я высоко подняла бы факел своей надежды и ждала бы, что он начнет заверять меня: то, что между нами – это нечто совсем другое, не то что прежде, но все мои слова лопаются, как мыльные пузыри, при виде его безразличия.

– Я извиняюсь за то, что влюбилась в тебя, – выговариваю я. Хотя бы так. Чтобы не писать это когда-нибудь в письме, которое никто никогда не прочтет.

На долю секунды на лице Кьера промелькнуло что-то вроде смятения, а затем он опять восстанавливает контроль над собой. Не произнося ни слова, он смотрит на меня, но я уже все сказала. Все, что было важно. И теперь ему лучше уйти, чтобы я могла выплакаться.

Когда Кьер, наконец, отлепляется от стены, я едва ли не вздрагиваю. Нас разделяют шесть шагов, три, теперь всего один. Опустив руки, он стоит передо мной, и меня посещает смутное подозрение, что он так же плохо, как и я сама, представляет себе, что делать или говорить дальше.

– И ты меня извини. – Он наклоняется ко мне, медленно, не закрывая глаз. Несколько секунд мы стоим, соприкоснувшись лбами, – бесконечный миг – после чего Кьер вновь отстраняется и уходит. Я смотрю ему вслед, пока он не скрывается на лестнице, слушаю, как его шаги становятся тише и как захлопывается дверь.