Фотофиниш. Свет гаснет - Найо Марш

Синьор Латтьенцо спросил:

— А Филину платил Монти?

— Пока что этому нет доказательств. Это отлично вписалось бы во всю историю, не так ли? Но пока все это из области гипотез. В лучшем случае это просто «подкрепляющая улика» в стиле Гилберта[77]. Все дело основывается на основополагающем факте: если предположить, что преступление было совершено раньше, что подтверждается мнением врачей, то все встает на свои места и трудностей не возникает. Никто другой не мог этого сделать, даже юный Бартоломью, которым занимались в его комнате вы и доктор Кармайкл. Все остальные сидели за ужином. Врачи подтвердят, что удар кинжалом был нанесен через значительный промежуток времени после смерти.

— И он… Монти… Он проводил Беллу в ее комнату и… он…

— С помощью Марии усыпил ее хлороформом и задушил. Мне рассказали, что дива после бурной вспышки всегда просила Марию помассировать ей плечи. Мария, кстати, сказала мне, что предложила ей эту услугу, но дива отказалась; так что, возможно, именно она была наготове и воспользовалась возможностью поработать над плечами мадам, а затем применила хлороформ, пока мистер Реес — весь воплощенное немое сочувствие — держал жертву за запястья, потом усилил хватку, а когда она потеряла сознание, убил ее. Затем он присоединился к нам в столовой, и, если вы помните, сказал, что Соммита неважно себя чувствует. А Мария тем временем приготовила горячее питье и взяла кинжал и фотографию.

— Значит, этот последний штрих был полностью ее идеей?

— Если и так, то я думаю, он его одобрил. Это было вполне в духе мафиози. Они сочли бы, что в этом есть стиль и элегантность.

— «Так я и думал», — заметил Латтьенцо, — как сказал бы сам Монти.

В холл вошел Берт. Он сказал, что они готовы, и открыл створки парадной двери. Рассветало. Медососы-колокольчики пели в лесу, и звучало это так, словно дождь превратился в звук. Деревья, чьи очертания размывал туман, были мокрые и пахли росой. Озеро с идеально ровной поверхностью выглядело безупречно.

— Этот пейзаж принадлежит птицам; не людям, не животным; по нему бродили огромные птицы, которых больше нет. Если бы не птицы, он был бы пуст, — заметила Трой.

Берт закрыл за их спиной двери дома. Он, Аллейн, Трой и синьор Латтьенцо прошли по гравию и спустились к маленькому причалу, где их уже ждал Лес на катере.

ТЕАТР «ДЕЛЬФИН»

«МАКБЕТ»

Уильям Шекспир

Дункан, король Шотландский — Норман Кинг

Его сыновья:

Малькольм — Эдвард Кинг

Дональбайн — Актер

Полководцы Дункана:

Макбет — Дугал Макдугал

Банко — Брюс Баррабелл

Шотландские лорды:

Макдуф — Саймон Мортен

Леннокс

Росс — Актеры

Ментит

Ангус

Кетнес

Флинс, сын Банко — Актер

Сивард, граф Нортумберлендский — Актер

Молодой Сивард, его сын — Актер

Сейтон, приближенный Макбета — Гастон Сирс

Сын Макдуфа — Уильям Смит

Раненый солдат

Привратник — Актеры

Врачи

Леди Макбет — Маргарет Мэннеринг

Леди Макдуф — Нина Гэйторн

Придворная дама — Актриса

Три ведьмы:

Рэнги

Венди

Блонди

Солдаты, слуги и призраки

Место действия: Шотландия и Англия

Режиссер: Перегрин Джей

Декорации и костюмы Джереми Джонса

Перегрин Джей услышал, как открылась и закрылась служебная дверь в театр «Дельфин». Послышались голоса. На открытую сцену вышли художник-декоратор, художник по костюмам и осветитель. Они выкатили три специальных стойки и прикрепили к ним рисунки декораций для постановки «Макбета».

Рисунки были великолепны. Перманентная центральная лестница из грубого камня, ведущая в покои Дункана. Две поворотных платформы: та, что справа, представляла собой внешний фасад замка Инвернесс и внутренний двор; та, что слева — высокую каменную платформу с виселицей и болтающимся на ней скелетом в лохмотьях, а с другой стороны — вторую стену внутреннего двора. По центру располагался тускло-красный гобелен позади лестницы и небосвод.

Осветитель показал дюжину больших рисунков различных сцен, в которые он внес своими умелыми руками поразительные изменения. Один из рисунков был просто прекрасен: роскошный вечер перед замком, где все купается в великолепных лучах заходящего солнца. Возникало ощущение, что воздух спокоен, приятен и полон звука порхающих крыльев. Рядом с этим рисунком был другой: огромные двери распахнуты, внутри темно, горят факелы, а слуга и леди Макбет в алом платье выходят навстречу обреченному гостю.

— Джереми, — сказал Перегрин, — мы тобой гордимся.

— Пойдет?

— Это очень хорошо! Просто чертовски хорошо! Так! Давайте-ка поднимем занавес. Джереми?

Декоратор пошел за кулисы и нажал кнопку. Занавес поднялся с длинным вздохом. Пустой зрительный зал ждал.

— Освети их, Джереми! Полное выключение, а потом освети их. Сможешь?

— Идеально не получится, но я попробую.

— Давай, как получится, Джереми.

Джереми рассмеялся, подвинул стойки и подошел к осветительному пульту.

Перегрин и все остальные прошли со сцены в зал. Вскоре весь свет погас, а затем, после паузы, среди тьмы внезапно высветились рисунки, выглядевшие великолепно живыми.

— Это только приблизительно, конечно, — сказал в темноте Джереми.

— Давайте оставим, чтобы актеры посмотрели. Они уже должны прийти.

— Ты же не хочешь, чтобы они сразу переломали себе ноги? — спросил в темноте чей-то голос.

Повисла неловкая пауза.

— Ну… нет. Включи свет в проходе, — сказал Перегрин слегка бесцеремонно. — Нет, — крикнул он, — опусти занавес обратно, Джереми. Сделаем все как следует.