Сад каменных цветов - Дебора Смит

– Это Леон Форрест, – сказала я Карен. – Ты его помнишь?

Карен расправила плечи, как-то странно посмотрела на меня и негромко позвала:

– Леон!

Он обернулся, оглядел сад и увидел нас. Его лицо побледнело, как только он узнал Карен. Леон на мгновение забыл, кто он, где он и чем занят.

– Карен?.. – В его голосе слышались радость, удивление, недоверие.

Карен подошла к нему, протянула руку, и Леон взял ее изящную кисть в свои крупные ладони так осторожно, словно это был тончайший фарфор. Я наблюдала, как Карен заглядывает в его мрачное, настороженное лицо, как он смотрит на нее сверху вниз, и мне казалось, что они без слов делятся друг с другом пережитыми страданиями и радостями.

Я видела, что происходит с ними, и понимала, что моя троюродная сестра инстинктивно нашла дорогу домой. Я молча смотрела на них, и у меня щемило сердце. Я оплакивала все то, что не произошло в моей жизни, – то, чего у нас с Эли никогда не было…

* * *

Утром Эли проснулся весь в поту на огромной кровати с пуховыми подушками в приобретенном им «доме Эсты», который назывался Бродсайд. Дом стоял на углу двух тенистых, обсаженных дубами улиц на окраине Бернт-Стенда. Когда-то здесь жили друзья Сван из Эшвилла – муж и жена, – но оба умерли несколько лет назад. Они оставили Бродсайд в наследство детям, которые решили продать похожий на виллу дом со всеми его портиками и внутренними двориками, просторными комнатами с хрустальными люстрами, антикварной мебелью и коврами из Европы. Дети решили продать его и были так счастливы получить всю сумму наличными, что не задавали никаких вопросов.

Ма и Белл с ребенком заняли красивые просторные спальни, каждая с балкончиком и роскошной ванной комнатой. Белл по ночам часами разговаривала по телефону из библиотеки дома – то со своим экстрасенсом, то с мужем Элтоном. Каждую ночь она плакала, клятвенно обещая Элтону, что очень скоро все кончится, они все придут в себя и заживут по-прежнему.

И вот теперь они втроем стояли в вестибюле больницы и спорили.

– Мама должна сделать это одна! – прошипела Белл, вцепившись Эли в руку. – Неужели ты не понимаешь, что речь идет о ее гордости? Нашу семью опозорили, так что она просто обязана сама поговорить со Сван.

Эли прикусил язык и не пошел следом за матерью, которая направилась к лифту в дальнем конце больничного холла. Проходя мимо портретов членов попечительского совета, она остановилась около изображений Сван и Матильды в изящных золоченых рамах. Маленькая, в намеренно неброском костюме цвета кофе и коричневых мокасинах, мать поджала губы и твердо взглянула на портреты обеих женщин. Эли показалось, что она похожа на исполненную решимости седовласую мышку, бросающую вызов двум хищным кошкам.

– Я не могу этого допустить, – сказал Эли сестре. – Я не хочу, чтобы она встречалась со Сван один на один. Подожди нас здесь, а я иду вместе с Ма.

– Эли, остановись! – воскликнула Белл. – Не делай этого!

Двери лифта открылись как раз в тот момент, когда Белл схватила его за руку. К удивлению Эли, из лифта вышла Дарл в легких серых брюках и белом пуловере.

Волосы она стянула в хвост на затылке, и лишь пара легких темных прядей падала ей на лоб. При виде ее печального лица и измученных синих глаз Эли почувствовал, как его охватывает гнев – и тоска. Дарл лишь мельком взглянула на него, кивнула Белл и подошла к Энни Гвен.

– Мне сказали, что вы хотите навестить мою бабушку.

– Да, я набралась смелости для разговора с ней, – ответила Ма. – Я знаю, что она болеет, и мне очень жаль, Дарл. Но я просто обязана сказать ей кое-что. Я не задержусь надолго.

– Вы о проблеме с гостиницей? Ма кивнула:

– Никто не смеет говорить моим детям, что они недостаточно хороши для какой-то бы ни было гостиницы. Очевидно, твоя бабушка просто плохо себя чувствует и неважно соображает, если она позволяет себе так обращаться с моей семьей.

– Нет, она прекрасно понимала, что делает, и у нее нет оправданий. Я должна извиниться за нее перед вами, Белл и Эли. Я прошу вас переехать в Марбл-холл и быть моими гостями.

Ма изумленно смотрела на нее. Белл даже рот приоткрыла. Эли знал, что выглядит злым и раздраженным, но ее предложение удивило и его. Когда их взгляды встретились, он помотал головой.

– Прошу вас, – повторила Дарл.

– Я благодарен за приглашение, – ответил Эли, – но мы отлично устроились в городе. Мы не нуждаемся в благотворительности.

– Эли! – прошипела Белл, а Ма строго посмотрела на него.

Дарл вздрогнула, как от удара, и Эли стало стыдно.

– Я не это имела в виду. Ма похлопала ее по руке:

– Мы знаем. Спасибо за добрые слова, но мне нужно поговорить с твоей бабушкой.

– Хорошо, я поднимусь вместе с вами.

Дарл взяла Ма под руку и помогла войти в лифт. Оказавшись в кабине, она обернулась, чтобы взглянуть на Эли.

– Позаботься о ней, – сурово приказал он, и Дарл послушно кивнула.

«И о себе тоже», – добавил Эли про себя, когда двери закрылись.

* * *

«Энни Гвен, вдова Джаспера Уэйда, которого мы убили. Он приходился дядей Карен и сыном Энтони Уэйду, которого так беззаветно любила Матильда». Именно так я бы представила ее Сван и Матильде. Она была нашей родственницей – и символом того, что семья Хардигри способна делать с людьми.

Матильда встретила ее очень вежливо, но говорила мало. Очевидно, ее сковывала гордость, которую она не потеряла даже на больничной койке. Сван лежала с видом королевы, принимающей посланца из нищей страны. Мы с Энни Гвен стояли между кроватями. Я старалась держаться поближе к миссис Уэйд, хотя понимала, что моей бабушке не удалось ее запугать.

– Я пришла сюда не потому, что желаю вам зла, – обратилась она к Сван. – Я хочу только справедливого отношения к моей семье. Раньше вы всегда были ко мне справедливы.

– Энни Гвен, – вмешалась я, прежде чем Сван успела заговорить, – двадцать пять лет назад никто не отнесся справедливо к вам и вашей семье. Вы заслуживаете того, чтобы перед вами извинились за Клару Хардигри, которая так обошлась с вашим мужем. И за то, что моя бабушка повернулась к вам спиной. – Я помолчала. – И тогда, и сейчас.

Сван предостерегающе посмотрела на меня ледяным взглядом, затем перевела глаза на Энни Гвен.

– Я сожалею о том, как все получилось. Но ситуация совершенно вышла из-под моего контроля. Точно так же я сожалею и о том, что владелец «Подворья Ракелоу» решил, будто вы и ваша семья – нежеланные гости в этом городе. Уверяю вас, он неправильно понял мою обеспокоенность. Я всего лишь спросила, как вы устроились.

Нельзя было не отдать дань столь мастерски исполненному номеру. Но и молчать я тоже больше не могла.