Принцип войны. Том 2 - Валерий Гуминский

— Я не помню, Матвей Александрович, — пожал плечами Лицын. — Разве это важно?

— Да, действительно, уже неважно, — махнул рукой советник. — Аркадий Степанович… Вы хотели сказать.

— Кондрат Михайлович, у меня к вам деловое предложение, — заскучавший князь вцепился взглядом в бретера. — Как вы смотрите на негласное сотрудничество с ПБ?

— Ни за что! — отрезал Лицын. — С вашими ребятами я не хочу иметь никаких дел. Я дворянин, хоть и с дырявыми карманами, и свою честь не продаю!

— Подойдем с другого бока, — кивнул Залесский, словно предусмотрел подобный отказ. — Работать будете на меня, лично на меня. Так сказать, внештатным сотрудником. Отчитываться станете только мне, никому иному.

— Даже господина Елизарова можно игнорировать? — с подковыркой спросил бретер.

— Абсолютно, — без тени усмешки ответил князь. — У нас будет личный канал связи, о котором никто не узнает.

— Хм, — потер подбородок Лицын и снова приложился к бутылке. — Мне бы логичнее сначала задать вопрос: зачем это надо ПБ и что я буду с этого иметь?

— Правильно подумали. Так вы это хотели узнать?

Лицын покосился на Елизарова, отвернувшегося к окну, и недоуменно развел руками. Князь правильно расценил его жест.

— Господин советник — единственный человек, заинтересованный в деле. Но я еще раз подтверждаю свое слово: о нашем сотрудничестве не узнает никто.

«Слабое подтверждение, князь, — подумал бретер, лихорадочно прикидывая, как поступить. — Елизаров та еще скотина. Ради своих интриг шепнет одному, второму — и скоро вся столица будет знать, что Лицын продал свою шкуру «безопасникам».

— Что вы хотите от меня?

Залесский повертел в руках трость и со стуком впечатал ее в пол.

— Я ищу человека, имевшего отношение к исчезновению некоего Соболевского…

Лицын хмыкнул удивленно.

— Вы его знали? — тут же заметил его реакцию князь.

— Доводилось встречаться. Он был близок к семье Измайловых.

— Хм… Так вот, этого человека зовут Артем Прохоров. Он не подозревается ни в каких преступлениях, чтобы вы не напрягались излишне, Кондрат Михайлович. Прохоров мне нужен из-за его связи с Колояром Волоцким.

— Через Прохорова вы хотите подобраться к Волоцкому? Зачем?

— Вы проницательны, Лицын, — без тени улыбки ответил Залесский. — Да, нам крайне интересен молодой человек из Первородных, а также его магические артефакты, которыми он воспользовался, чтобы победить вас в дуэли.

— Дуэль была честной! — отрезал бретер. — Даже не думайте поставить это в вину Волоцкому! Я отказываюсь!

— Подумайте хорошенько, Лицын, над моим предложением, — трость снова стукнулась в пол. — А еще над тем, что на вас скопилась уйма жалоб от добропорядочных граждан столицы. Там есть очень знатные фамилии. Перед визитом сюда удалось посмотреть список. Впечатляет…

— Хотите испугать меня тюрьмой? Ха, посижу пару месяцев — и выпустят. Не такие значительные проступки, чтобы нагнуть меня!

— Не хохорись, сынок, — сказал Елизаров. — Ты, пока лежал в беспамятстве, не мог знать, что князь Голицын написал покаянное письмо императору и просит прощения себе и всему роду. Все эти грешки, шалости, нарочитая оппозиция — все это пыль, когда воля владыки бьет по финансам и разоряет семью. У него уже половина слуг разбежалась. Настолько плачевно состояние твоего батюшки, что он готов преклонить колено.

— Мне-то что от этого? — пожал плечами Кондрат, не понимая, куда клонит Елизаров. — Какое отношение к его проблемам имеет бастард?

— Самое прямое, — таки иезуитски улыбнулся советник. — Князь пообещал любым способом решить проблему одного задиристого дуэлянта, якобы портящего репутацию столичного дворянства. Боюсь, в ближайшее время у тебя, сынок, появится забота о собственном здоровье. А оттуда недалеко до серьезных причин арестовать тебя и отправить на каторгу. Догадываешься, что может произойти?

— Понятия не имею, — остался спокойным бретер, старательно пряча злой блеск глаз, приложившись к бутылке. — Мы давно не общаемся и не мешаем друг другу. Не вижу оснований портить мою жизнь.

— Напрасно-напрасно, — Елизаров направился к выходу, и задержавшись на какое-то мгновение возле дверей, вышел наружу.

Встал и Залесский. Дождавшись, когда они останутся наедине, негромко произнес:

— Скажу откровенно: мне необходимо, чтобы вы вошли в доверие к Волоцкому, стали его лучшим другом и поверенным во всех его делах. Ведь это не так трудно. Человеческая психология — штука тонкая. Довольно часто заклятые враги становятся неразлучными друзьями, даже побратимами. Почему так?

— Понятия не имею, — побагровел Лицын от нахальной просьбы (только просьба ли это была?).

— Я оставлю свою визитку, — Залесский небрежно бросил на кресло небольшой картонный прямоугольник. — Это мой личный телефон. Как надумаете — позвоните. Обсудим условия. Завтра Волоцкий улетает в Торгуев по своим делам. Когда он вернется в столицу — я предупрежу.

Князь, намеренно громко постукивая тростью, покинул «берлогу» Лицына, а бретер со злостью швырнул пластиковую бутылку в стену, на которой остались мокрые разводы от разбрызгавшейся минералки.

«Передай Елизарову, чтобы он прекратил играть со мной. Чревато…», — именно так прошептал Волоцкий умирающему Кондрату. Как мог Первородный узнать, что бретер выживет? Значит, он умеет обращаться с магией, которой у него не должно быть, как утверждал Измайлов? И удар нанес такой, чтобы гарантированно не убить, но нанести тяжелую рану?

Предложение Залесского было пугающим. Просто так князь всесильной Палаты Безопасности не заявится в дом к какому-то жалкому дуэлянту по доброте душевной. Деньги, покровительство — все это ерунда. Кондрат не считался в дворянской Москве задирой и нахалом, ищущим жертвы для удовлетворения своего кровожадного инстинкта. Наоборот, бретеру не было необходимости искать неприятности. Толик Измайлов исправно поставлял ему клиентов на убой и платил за работу. Лицын считал свой заработок честным, и не собирался менять образ жизни. Папаша скуп как немецкий бюргер, от него Кондрат давно отмахнулся. Кидает на банковский счет раз в год какие-то крохи — и то ладно.

Но сейчас намеки Елизарова очень встревожили Лицына. Этот придворный волчара явно что-то знал про отца — князя Голицына. Намек был прозрачный: следующая дуэль или скандал на ровном месте может стать причиной неприятных последствий для бретера. Каких? А кто знает главного императорского советника, что ему придет в голову? И Залесский в этой же компании…

Кондрат вскочил на ноги и стал мерять шагами свою небольшую квартиру, которую и в самом деле снимал неподалеку от Госпитальной набережной у господина Хрущева, являвшегося хозяином десятка неказистых кирпичных пятиэтажек для людей со средним достатком. Главное, его здесь не могли отыскать родственники тех дуэлянтов, кого Лицын отправил на небеса. Никто и подумать не мог, что дворянин, пусть и бастард, живет в мрачном и непрезентабельном квартале.