Афганский полигон - Сергей Кулаков

– Добро пожаловать, – произнес он великолепным баритоном, улыбаясь гостям, как старым добрым знакомым.

– Салют, Чарли, – улыбнулся Роман. – Здорово вы здесь устроились.

– Неплохо, – согласился Чарли. – Хотя есть места получше. Виски хотите?

– Не откажусь.

– А вы что будете пить, милая Лора?

– Спасибо, Чарли, пока ничего.

Линда, кажется, тоже была рада видеть достойного джентльмена.

Однако взаимной радости быстро был положен конец.

– Вы явились слишком рано, – послышался скрипучий голос Рэйва – Аякса Теламонида, по классификации Романа.

Он вышел из соседней комнаты, держа руки в карманах. Глаза его скользнули по Роману и остановились на Линде.

– Мы… я… не думала, что такси доставит нас так быстро, – бросилась оправдываться она. – Если бы я знала, что вы живете так близко, я… мы… не торопились бы…

Она совсем запуталась в местоимениях и замолчала, вся красная от напряжения. Но подбившего ее на ранний выход Романа не выдала, за что он немедленно простил ей все обиды.

– Понятно, – сказал Рэйв. – Следуйте за мной. Вы тоже, Роман.

– Угу, – отозвался Роман, сделав знак Чарли, что виски придется отложить.

Они прошли в глубину дома и оказались в комнате, окна которой выходили на залив. Берег полого спускался к морю, и из окна был видел почти весь порт. До него было метров четыреста, но лежащий на подоконнике бинокль, а также укрепленный на треноге фотоаппарат с полуметровым объективом сокращали эту дистанцию до расстояния вытянутой руки. Ну, или броска камня левой рукой.

– «Пулад» на месте? – спросил Роман, кивнув Линку, соответственно Аяксу Локрийскому.

Тот как раз только что оторвался от видоискателя фотоаппарата. На кивок Романа он ответил едва заметным движением бровей, появление Линды и вовсе оставило его равнодушным. Она, правда, тоже уделила ему не больше внимания, чем входной двери.

– На месте, – сказал Рэйв. – Взгляните сами. Лучше в бинокль. Вон тот, белый, самый крайний, справа.

Роман взял бинокль, навел на белый корабль. На борту – красивая надпись арабской вязью и чуть ниже большими латинскими буквами: POOLAD. В такой транскрипции это невинное, в общем, название (с фарси «пулад» – булат, клинок) показалось Роману несколько зловещим. Оно явно отдавало мрачноватым юмором Крохина, хотя, возможно, дело было в особенностях личных коннотаций Романа.

Поводив биноклем по палубе, по корме, по переходам, Роман опустил бинокль.

– Но там никого нет.

Линда, смотревшая на «Пулад» через фотоаппарат, выпрямилась.

– Действительно никого.

– Там пять человек, – сказал Рэйв. – Сейчас они сидят в своих каютах. Но днем они появлялись несколько раз. Мы сделали снимки. Посмотрите.

Он вручил Роману пачку фотографий, отпечатанных на стоящем в углу принтере. Чарли действительно снабдил агентов всем необходимым.

Роман подошел к Линде, начал перебирать снимки, стараясь, чтобы ей было хорошо видно. Четверо человек были ему незнакомы, но вот пятый – светловолосый, в темных очках…

– Никого не узнаете? – спросил Рэйв.

– Почему же? – отозвался Роман. – Вот этот похож на Рутгера Хауэра. Правда, он немного стройнее…

– Это же Смит! – перебила его Линда, не склонная к ироничности во время работы.

Роман глянул на Рэйва.

– Он все-таки здесь?

– Да, здесь, – кивнул Рэйв.

– Значит, и «дракон» должен быть на корабле.

– Вот это мы и хотим выяснить.

– Когда?

– А чего тянуть? – пожал плечами Рэйв.

– Согласен.

Рэйв холодно взглянул на Романа, напоминая, что его согласие здесь мало кого интересует.

Роман с трудом подавил раздражение. Аякс Теламонид нравился ему все меньше. Аякс Локрийский не нравился вообще (еще, надо сказать, со времен изучения «Илиады» на филфаке МГУ).

Впрочем, вместе им оставалось быть совсем недолго.

– Что вы скажете об этих четверых? – спросил Роман, перебирая снимки.

– Хотелось бы услышать, что скажете о них вы, – усмехнулся Рэйв.

– Пожалуйста, – поднял перчатку Роман. – Вот этот, – он показал снимок полноватого мужчины, – механик, у него на лице и плече полоски от мазута. Вот этот, – на снимке был изображен немолодой бородатый господин в гавайке и белой кепке, – явно капитан, он из всех наиболее невозмутим. Да и возраст подходящий. Этот и этот – профессиональные боевики, такой взгляд бывает у людей, прошедших серьезную школу и умеющих без колебаний стрелять в человека. Ну, пятый, Смит-Крохин, о нем я вам уже рассказывал.

– Да, – сказал Рэйв, забирая фотографии. – Мы пришли к схожим выводам. Самые опасные – эти двое. Оружия у них не заметили, но, надо полагать, оно где-то под рукой.

– Смит опаснее их обоих, – заметил Роман.

– Вы его так боитесь, как будто не вы его, а он вас отправлял на тот свет, – насмешливо сказал Линк.

– Я его не боюсь, – спокойно ответил Роман. – Но опасаюсь, скрывать не буду. И вам советую.

– Вот еще, – хмыкнул Линк, одарив Романа откровенно презрительным взглядом.

– Если мы быстро обезвредим этих двоих, – вмешался Рэйв, – то остальные нам не опасны. Смита, кстати, следует брать живым. Я думаю, нам будет о чем с ним потолковать.

Прозрачные глаза Линка подернулись мутной пленкой. Свой саквояж он в Бушир не вез, понятное дело, но Роман был уверен, что здесь он уже обзавелся всеми необходимыми приспособлениями. И хотя у Романа имелся на Крохина большой зуб за то, что тот подверг его весьма мучительной процедуре дознания, а затем двое суток продержал в яме посреди пустыни, все же он не хотел, чтобы его бывший напарник попал в лапы этого мутноокого ката.

«Пристрелю Витюху по-быстрому, – решил Роман, – и пусть Линк ставит свои опыты на Рэйве».

– Какова диспозиция? – деловито спросил он.

– Диспозиция простая, – ответил Рэйв. – В городе сейчас шумно, и это нам на руку. Я думаю, до часа, а то и до двух ночи они не угомонятся. На корабле нападения не ожидают. Команда в минимальном составе. Лучшего момента не придумать. Выдвигаемся в половине двенадцатого. Мы трое – вы, Линк и я – проникнем на корабль. Посторонних ликвидируем, берем Смита, «дракон», если он там есть, и уходим.

– А что делаю я? – спросила Линда.

– Вы, капитан Эдвардс, будете нас прикрывать с берега.

– Но…

– Без возражений. На «Пуладе» придется действовать очень решительно, а в вашей решительности, простите, я сомневаюсь.

Линда потупилась, кусая губы. Девушка рвалась в бой, хотела кровью искупить вину, а ее – в тыл, понимаешь. Обидно.