Зеркальные числа - Тимур Максютов

Я словно заглянул в темный колодец: непроглядный, сосущий. Но это была не пустота – это было Нечто. Как «Квадрат» Малевича: дверь в Бездну…

– Вырубаю, – вздохнула Саша, – телескоп жрет много энергии.

Экран вернулся в прежнее положение. После минутного великолепия потускневшие звезды казались девками- чернавками, застывшими вдоль осенней дороги после проезда кареты Императрицы.

– Спасибо, – сказал я искренне.

– Правда, похоже чем-то на маскировочную пелену? В котором прячется фрегат «Отчаянный».

Я поразился:

– Откуда ты знаешь про «Отчаянный»?

Александра хмыкнула:

– Я хронику боя у Каллисто пересматривала раз двести. У одноклассниц комнаты были оклеены плакатами с принцами из «Истории снега и дождя». А над моей кроватью висел портрет капитана Крюкова, командира лучшего в космофлоте корабля-разведчика.

У меня челюсть отвисла.

Она рассмеялась:

– Вы сейчас так потешно выглядите. Как Курочка Ряба, у которой из яйца внезапно вылупился Золотой Петушок и улетел к Пушкину. Да, вы – кумир моего детства. Но это было очень давно. Когда вы еще были бравым космофлотчиком, а не занудным старикашкой-ревизором.

До меня дошло, что соплячка просто издевается. Ну держись, пигалица!

Я уже приготовил семиэтажный монолог, когда вошел капитан. Вид у него был озадаченный.

– Странно, все показатели в норме, – пробормотал он.

Я выдохнул и переключился от малолетней хамки:

– А должно быть по-другому? Корабль крепкий, курс правильный, до прыжка – неделя. Что тебя смущает?

– Я про свои показатели, – мотнул головой шкипер, – только из медицинского бокса. У меня была галлюцинация, вот и решил провериться.

Черт, это плохо. Полет в разгаре, а у капитана проблемы.

– Хреново, шкип. Кто будет управлять маневром рывка сквозь «квадрат»?

– За это я как раз не боюсь, – вздохнул капитан, – у нас на борту лучший пилот космофлота в вашем лице.

– Так уж и лучший, – хмыкнул я.

– Не спорьте. Я видел, как вы работаете. Просто вы меня не помните, а я стажировался в вашем дивизионе после военной кафедры.

– Так в чем у тебя проблема? – перевел я разговор на насущное.

– Три часа назад я был здесь, в рубке. Проверял расчеты, ну и визором поработал – просто так, чтобы убедиться, что он в порядке. И увидел, как за нами идет объект тороидальной формы. С рыжей обшивкой.

– Екарный бабай! Откуда здесь корабли?

– Вот именно. Я сразу врубил сканирование по всем диапазонам. И ничего. Пусто. И в визоре он исчез.

– А записи приборов? Если объект был – есть записи радиолокационного и инфракрасного сканирования.

– Посмотрел сразу. Этого тора никогда не было. И, главное, в записях видеообзора его тоже нет. То есть, он мне просто привиделся. Поэтому я сразу побежал в медицинский бокс, чтобы понять, не пора ли на меня надевать смирительную рубашку.

– Просто усталость, – предположила Александра, – мало ли. Если долго всматриваться в бездну…

– Погоди! – меня как торпедой оглушило, – сейчас.

Я сбегал в каюту, принес снимок. Показал:

– Ничего не напоминает?

– Ого! Это он и был. Откуда у вас изображение?

Я промолчал. Забрал снимок и уставился в оранжевый бублик «Призрака».

Если бы не врожденный здравый смысл, я бы мог подумать, что самый современный боевой корабль планеты незаметно преследует нас.

Может, близость «квадрата» сносит нам мозги?

* * *

А в прыжке сквозь КВАМ не было ничего сногсшибательного: просто замерло на секунду сердце, и вот – иные созвездия перед глазами.

Мы опять перешли на планетарные вблизи Алтимы – красной звезды Париса. «Джейран» полз, как улитка по склону.

Маяк с этой стороны «квадрата» оказался брошенным. Значит, наши земляки давно не пытались пролезть в червоточину.

Мы все чаще собирались в рубке. В конце концов, я уломал шкипа ввести четырехчасовые вахты: поделенные на троих, они были не в тягость.

Александра попыталась извиниться за «старикашку», но я ее прервал:

– У слаборазвитых детей это бывает: несут всякую пургу. А у женщин обычно нарушена связь между языком и мозгом, нередко из-за отсутствия мозга как такового. Все нормально, не парься и продолжай выпускать звуки: это меня забавляет.

Она вспыхнула, и несколько суток мы общались только по делу: вахту сдал – вахту принял.

Когда дальность позволила, начали сканирование местного пояса астероидов. В архивах его называли Кормушкой: видимо, из-за того, что три четверти металлов и весь уран добывались колонистами в этих обломках погибшей планеты.

Я сдал вахту оператору и пошел спать. Мне опять снилась высадка на Меркурий: десантные боты взрывались один за другим, а я колошматил по штурвалу от жуткого чувства обреченности и бессилия.

– Господина ревизора просят на мостик, – заверещал в ухо динамик.

Вскочил и бросился в рубку, как был – в одних трусах.

– Ну, что тут?

– Засекла движение в Кормушке. Несколько некрупных объектов, предположительно трапперы. И один большой – база, наверное. Спектрометр идентифицирует древние атомные движки.

– А другим движкам тут неоткуда взяться. Запрос давала?

– Не отвечают.

– Попробуй поменять диапазон.

Подошел, отодвинул от пульта. Александра посмотрела на меня и прыснула.

– Кому смеемся, кадет?

– Никак нет, не смеюсь. Радуюсь новой форме одежды сотрудников министерства.

Екарный бабай! Со сна прибежал в рубку полуголым.

– Пять секунд, – буркнул я и отправился одеваться, – прошу прощения, что смутил.

Она крикнула мне в спину:

– Не за что. Наоборот, спасибо за яркие впечатления. Вы вполне в форме, несмотря на солидный возраст.

Вот коза!

* * *

– У парня, кажется, серьезные намерения.

Трапперы засекли наше приближение и прыснули, как хулиганы от полицейского коптера, попрятались в каше из каменных обломков. Вместо них на первый план вышел сравнительно крупный корабль.

– Связь! – рявкнул я.

– Не могу найти их частоту, – виновато сказала Саша.

– Сканируй все диапазоны.

– Уже работаю.

Шкип пробормотал:

– Что за кругаля он выделывает?

– Ешкин кот! Он выходит на траекторию торпедного залпа, – сообразил я.