Мэриел из Рэдволла - Брайан Джейкс

Над поверженным Грязношерстом стоял Иркатан; со смертоносного клюва цапли капала кровь.

— Иррркатан пррррикончил кррррысу!

А в быстром речном потоке, среди водорослей, колыхались тела еще трех крыс — они дергались и тряслись. Казалось, они живы и пытаются плыть, но на самом деле их раздирали на куски челюсти щук.

Кривоглаз скрылся в зарослях прежде, чем цапля успела его заметить. Петляя между деревьями, он двинулся вдоль реки.

— Ясно как день, я найду «Темную королеву», — бормотал он себе под нос. — Что тут искать-то? Топай себе вдоль реки и как пить дать придешь к кораблю. Буду на палубе полеживать, поджидать, пока притащатся мои остолопы. Не такой дурак Кривоглаз, чтобы заблудиться в этом чертовом лесу. Нет уж, дудки!

Солнце припекало все сильнее; Кривоглаз подошел к самой реке и наклонился, чтобы утолить жажду. Он долго пил, фыркая и с шумом втягивая воду. Вдруг он вскинул голову, шерсть у него на загривке встала дыбом. Он ощутил спиной — сзади кто-то есть. Когтистая лапа Кривоглаза сжала рукоять меча.

— Кто ты? — спросил, не оборачиваясь.

— Тебе ни к чему это знать. — Голос незнакомца был тверд, как прибрежные камни, и холоден, как зимний вечер.

Кривоглаз, незаметно вытаскивая меч из ножен, попытался выиграть время:

— Что тебе надо от мирного путника? Я иду своей дорогой, никого не трогаю.

Мощный удар копьем опрокинул Кривоглаза в воду.

Однако тот быстро вскочил и с глухим шипением повернулся к незнакомцу. На берегу, сжимая копье, стоял Дубовый Том.

— Настал час расплаты. Помнишь двух: убитых зайцев? Твоя гнусная шкура — еще слишком малая плата за их смерть.

Кривоглаз тяжело перевел дух; злоба и страх перекосили крысиную морду.

— Прошу, отпусти пеня. Я хочу лишь одного — добраться до моря.

Дубовый Том занес копье:

— Так отправляйся в плавание!

Меч выпал из ослабевших лап Кривоглаза, и течение, подхватив безжизненное тело, повлекло его на середину реки.

Лишь только встало солнце, жители аббатства, покончив с завтраком, начали приводить свой дом в порядок.

Вскоре от разрушений, причиненных огнем, не осталось и следа: пруд был очищен от снарядов, а ухоженные грядки и сад вновь радовали глаз. Над починкой Главных ворот трудилась целая команда, вооруженная плотницким инструментом.

Капитан Кособрюх поставил в ночной караул Когтелома и шестерых крыс, вместе с ним тщетно пытавшихся догнать вплавь «Стальной клинок». Когтелом не пользовался среди пиратов особым уважением, и они постоянно поднимали его на смех.

— Ишь придумал! Капитан, позволь мне сплавать и притащить корабль обратно! Мне это раз плюнуть, капитан. И чего выпендривался, дурья башка? Где это видано, за кораблем вплавь гнаться!

— Кончай скалить зубы! — возмутился Когтелом. — Догнали бы корабль — горя бы не знали. А теперь застряли на этом острове намертво.

— Нет уж, приятель, захочешь еще раз искупаться — держи пасть на замке. А то нам расхлебывай твою дурость.

Вдруг в темноте раздался громкий треск — это в говорившего угодил обломок скалы. Пират упал, не успев даже взвизгнуть. Когтелом склонился над ним:

— Эй, парень, ты жив? Иааааууу! — В Когтелома вонзилась стрела. Он вскочил и бросился к форту — только пятки засверкали. — Наших бьют! — вопил он на бегу.

Вскочив по тревоге, капитаны Кособрюх, Смертоклык и Гнилозуб расталкивали сонных пиратов. Крысы на ходу хватали оружие и выбегали на внутренний двор.

— Хватит дрыхнуть! Или нас возьмут тепленькими!

Габул просунул лапу в окно, сгреб проходившего мимо пирата и втащил его внутрь.

— Отвечай, что за чертовщина творится?

— Ваше Величество, на нас напали!

— Без тебя знаю, что напали, кретин! Кто напал, говори!

— Не могу знать. Нас обстреливают слева и справа.

Габул направился в пиршественный зал, волоча за собой злополучного пирата.

— Я-то отлично знаю, чьи это происки. Барсук — вот кто стреляет. Эй, ты! Будешь стоять в карауле за дверью.

Как только заметишь барсука, дай мне знать. Усек?

Онемевший от ужаса пират кивнул, но стоило двери пиршественного зала захлопнуться за Габулом, часовой выскочил во двор, где увесистый камень положил конец всем его страхам.

С другой стороны форта расположились стрелки Джозефа. Новый град камней и стрел должен был ввергнуть крыс в смятение. Лишь только пираты откроют ответный огонь, их настигнет неожиданный удар. Кособрюх рвал и метал, щедро раздавая тумаки и зуботычины.

— Цельтесь влево, в холмы! — орал он. — У вас что, повылазило? Не видите, откуда летят эти чертовы стрелы и камни?

Мало-помалу капитанам все же удалось приободрить ошалевших крыс и сколотить хоть какое-то подобие боевого отряда.

Дандин уже давно с беспокойством поглядывал на Мэриел.

— Где же Тарквин? Что он медлит?

Словно в ответ, снизу прогремел воинственный клич:

— Еуууулааалиииааа!

Это таран начал крушить ворота форта. Воины Тарквина рвались на приступ, сотрясая воздух боевыми криками:

— Еулааалиааа! Смерть Габууулууу!

Тараном служил толстый ствол дерева; тупой его конец наносил по воротам удар за ударом, и каждый раз они сотрясались все сильнее.

К Кособрюху подскочил Смертоклык:

— Дело пахнет керосином, приятель! Того и гляди, они снесут ворота! Гони своих туда. Пусть костьми лягут, но не дадут им ворваться во двор. А я побегу за Гнилозубом.

Вскоре все крысы сгрудились между зданием форта и воротами.

Из большого окна пиршественного зала открывался вид лишь на море и скалы, но Габул, прильнув к узкому оконцу в противоположной стене, различил смутные тени, мечущиеся в темноте. Шум битвы ударил ему в уши.

Отскочив от окна, Габул кинулся к другому, выходившему на холмы, и похолодел от ужаса. Его ночные кошмары ожили — на фоне ночного неба возвышался исполинский барсук в кольчуге и шлеме. Рядом с ним на земле лежал громадный меч.

Габул высунулся из окна, выкрикивая угрозы и проклятия, обращенные к неведомому врагу, который так долго преследовал его во сне. Но Ронблейд не видел и не слышал крысиного короля — он был слишком поглощен своим делом. Упершись обеими лапами в огромный валун, он набрал в легкие побольше воздуху, так что его мощная грудь едва не разрывала кольчугу. Всем своим весом он навалился на обломок скалы; от напряжения не только когти, но и задние лапы барсука ушли в землю. Кряхтя и постанывая, Ронблейд налегал изо всех сил; по его полосатой голове ручьями стекал пот. Наконец камень покачнулся. Чувствуя, что валун поддается, Ронблейд налег на него еще яростнее. С оглушительным ревом барсук толкал и толкал камень. Наконец, качнувшись, камень покатился по склону холма, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Он мчался на форт с головокружительной скоростью, огромный, неумолимый, словно кара, посланная небом. Ронблейд схватил свой меч. Он запрокинул голову, устремив взгляд к звездам, и воинственный клич Саламандастрона огласил окрестности: