В теле пацана. Книга 3. Путешествие в Градир - Игорь Павлов

бижютерию, ответ был бы таким же. Что ж, посмотрим.

— Так, давай приводи себя в порядок, и с картами военными в покои графини приходи на постановку и уточнение задач. Жду через час, — командую и, не дожидаясь реакции, сваливаю в портале в «пентхаус».

Кости бросить на перину захотелось. А то шесть дней уже как бомж сплю, где придётся.

Спохватившись, понюхал подмышки через ткань. Сойдёт. Рухнул на кровать, и в сон потянуло резко, когда спина вдруг ахнула.

Вскочил от визга врывающейся Жозефины. И понял с запоздалым ужасом, что незаметно для себя уснул.

Мля, не стоило так рисковать! Но Жози в белоснежном пышном платье уже влетела и с кудрями золотыми распущенных голос рванула обниматься. Сшибла обратно в кровать, задавив своими сиськами, которые чуть из чашек на моё лицо не выкатились.

— Аз! На целый рак!! — Пищит, целуя в щёки, как полоумная.

Всего — то шесть дней не было! Наверное, не стоит её расстраивать новостью, что пропаду теперь на гораздо большее время.

Дав посидеть на мне немного, мягко заваливаю на бок. Только вставать, снова лезет! Игра у неё такая, завали в кровать мужика.

— А вот не пущу! — Заявляет с глазами горящими. — Пока долгий поцелуй не получу.

Приучил к поцелуям взасос на свою голову!

Пять минут с моим языком во рту и можно смело рвать корсет. Но мне быстро надоели её попытки меня не пустить. И я поднимаюсь с кровати уже вместе с ней. Спасибо пресс и мышцы спины готовы и к таким нагрузкам.

Пересаживаю на коленки, при этом она продолжает меня лобызать неумело, пытаясь провоцировать на новые ласки.

М — да. Вспоминаю суккубок, то ли дело их сексуальность и опыт.

Слышу деликатный стук. Похоже, Вильям прошёл.

Спохватываюсь, больше часа уже прошло! Быстро вечереет.

— Подожди, Жози, — шиплю на неё. А затем ссаживаю на кровать, наблюдая, что одна сиська частично выкатилась, половина ореола наружу и вот — вот выскочит сосок! Похоже, стоячий уже от натираний тканью. Да потому что ёрзать меньше надо.

— Аз? — Клянчит и надувает щёки.

— Посиди смирно, пожалуйста, Жози, — бросаю и являю первый самолётик!

Графиня ахает от увиденного, и это хоть как — то отвлекает дурочку. Затаив дыхание, разворачиваю листок.

Так, всё хорошо пока. Смотрю на часы быстро, час двадцать прошло. Хм…

— Переоденься пока, — говорю ей и поднимаюсь.

— Ну Аз!

— Ты же знаешь, не люблю такую одежду, — отвечаю и к двери.

— Ты куда⁈

Бесит.

— Скоро вернусь, любовь моя, — бросаю через плечо и выскакиваю поскорее в смежную комнату.

Вильям с Элиотом на колено упали, рулоны с картами разбросав с испуга. Похоже, они меня до смерти боятся. Если спустились на останки «краба» посмотреть, то не мудрено.

Поворчал на них. Со стола всё смели, карту расстелили. Лорды докладывают вибрирующими голосами обстановку, служанки мимо носятся туда — сюда. Поначалу дед рявкнул на них, но я отмахнулся, пусть графиню отвлекают.

Уточнив все задачи и убедившись, что товарищи поняли всё ещё с того раза, я отпустил их, вознаградив двумя литровыми бутылками вискаря.

Они, конечно, охренели малость, но тару приняли, как завороженные.

Ещё раз для себя отметил, что графство Дуад примыкает к Хребту, отделяющему их от Леванта, и спокойно может пересечь границу, не сталкиваясь с королевскими войсками Андарии, которые мне, как кость в горле. Так — то всё на тоненького. Узнай местный король, что Жозефина помолвлена, какова будет реакция? Вот именно, самая дебильная…

В покоях графиня уже какое — то время ждёт смирно, она всё слышала через распахнутые двери. С ней бы тоже стоило проговорить ещё раз… но этот взгляд голубых глаз. Похоже, мозг отключен.

— Ты ведь больше не уйдёшь? — Спрашивает, как дитё малое. Личико милое, кудри ей очень идут. Майка сиськи без лифчика обтянула, демонстрируя мощнейший перепад от холмов к почти плоскому животику. Ухх.

Служанки разбежались, можно и поразвращать. Да некогда!

На время смотрю. Второй час моего отсутствия миновал, поэтому являю второй самолётик — записку.

Развернул! Фух, пишут, что тишина.

За девок рогатых, что теперь под моей опекой, переживаю вдвойне.

— Жози, смотри, что я тебе приготовил! — Восклицаю, игнорируя вопрос. И являю ей кукол и игрушек мягких, пузырей мыльных и футбольных мячей десять штук. Похоже, полмагазина детского за две минуты в покои перетащил.

Графиня ахает, визжит и хлопает в ладоши. В куклу самую большую вцепилась, глаза безумные. А я шарики цветные надуваю, глядя на другие.

— Аз! Ты самый лучший! Ты… ты… мой самый родной.

— Ты помнишь, что до Чёрного сезона никому нельзя рассказывать, что мы помолвлены? — Спрашиваю с нажимом.

— Аз, но почему? — Снова щёки надувает.

До чего ж тупая. Улыбаюсь, подсаживаясь к ней вплотную. Куклу сразу откидывает, лезет на коленки. Вся такая тёплая, нежная, приставучая!

— Это наш с тобой секрет, забыла? Если проболтаешься, злая принцесса из сказочного мира вызовет меня обратно, и больше не увидимся.

— Ой, точно! — Восклицает и начинает канючить, ёрзая на коленях: — Аз, ты мой родной, обожаю тебя. Не уходи, пожалуйста, больше. Я каждый день, каждый час и минуту думаю о тебе…

— Держи, помоги мне надуть, — брякаю, подсовывая ей шарик в рот, лишь бы не продолжала. Иначе скупая слеза будет сейчас не только в штанах.

После полноценного секса с одной подлой стервой я словно некий барьер преодолел. И теперь прорвало что ли… часто возникает дикое желание трахаться, особенно, если рядом привлекательные девицы. Но как назло за последние три дня бешеного галопа не получилось даже самостоятельно разрядиться. Только по яйцам от седла получить.

И вот я смотрю на эти огромные дойки молодухи, её наивный взгляд ярких голубых глазищ, румяные щёки, безупречную кожу на шее и ручонках. Перевожу взгляд на часы, оценивая сколько ещё у меня времени.

И задаю себе вопрос. Успею ли уломать за полтора часа?

Вцепившись послушно ртом в свой шарик, Жози пожирает меня взглядом, как наркоманка

Думаю, стоит попытаться.

Глава 29. Как уломать Жозефину

— Наверное, устала, малышка? — Спрашиваю, отбирая шарик, в который она вцепилась послушно и пыталась дуть.

Отпускаю его с пукающим звуком.

— Эй, я старалась! Ну, Аз!

Капризничать ещё пытается.

— Тшш, — указательный палец к её губам поперёк подношу.

Смотрит с недоумением, ох и ангелок!

— Ложись на кроватку, массаж тебе сделаю, — говорю мягко, но с нажимом.

— Не хочу ложиться, лучше расскажи о своём мире, — канючит.

— То есть не хочешь, чтобы я к тебе прикасался? — Дую щёки уже я.

— Хочу! Очень хочу! — Пищит и прижимается своими сисями. — О, Аз…

— Ложись, давай, давай, — шепчу на ухо сладко, зарывшись в кудри.

— Ладно, — с нотками обиды выдаёт. И ложится спиной! Млять, такая ты дура.

— Хочу на тебя смотреть, — говорит в оправдание, будто чувствует моё негодование.

А я всё больше её жажду, любуясь этими ножками в коротких шортиках, почти не упавшими за подмышки сисями и милым наивным личиком. Хоть сразу лезь, да вставляй. Но как отреагирует дурочка, мне не ясно. Так и армию просрать можно. Поэтому не спешу, как член ни просится в горячую лунку поскорее, держусь из последних сил. И осознание приходит с торжеством, парень, да ты счастливчик! Совсем недавно такую соску, наконец, расчехлил. И вот ещё одна экзотика.

Таких куколок с огромными да ещё и красивыми дойками никогда в жизни не встречал. Была одна в послешкольное время дворовая дылда шестнадцатилетняя, ходила с пятым стоячим в майке без лифа. С пацанами в карты играли с ней на лавках, встать не могли из — за членов стоящих. Так я с ней даже подружился, по утрам бегали по полю. Пробовал лезть, чтобы сиськи помять, а она мне каждый раз «притормози». И дальше свои тупые приколы про летний лагерь.

Так у той сиськи значительно меньше были!

— Аз?

— Да я просто любуюсь, — говорю ей на этот раз честно.

— Любишь меня? — Спрашивает, нежась на кровати.

Ух, сучка.

— Да, девочка из моих снова, — отвечаю чувственно и дальше ласково: — Переворачивайся на животик, сейчас твой жених разомнет тебя.

— Ну, Аз…

Так, надоела, время тикает. Поднимаюсь с кровати. Дёргается, подрываясь следом.

— Куда⁈ — Хватает за руку.

— Я просто разденусь, жарко у вас, — брякаю и начинаю с жилета.

Смотрит за мной неотрывно, пока штаны не сдёргиваю! Тут сразу отворачивается.

— Ой, как неприлично, — выдаёт ещё до кучи, вероятно обратив внимание