Взрослая колыбельная - Юлия Шолох

— Ты соображаешь?

— Вроде да. Я принял меры.

Он медленным движением вытер лицо ладонью. Если присмотреться — рубаха мокрая, как и волосы, как и его проклятущая борода. Умывался, должно быть, холодной водой, чтобы хмель сбить.

— Кто живет в большой хижине без окон, что наискосок через два дома от этой? Вспоминай. Скорее всего, он тут не из последних, в почете. Занавески с вышивкой, пижон еще тот!

Волин чуть качнулся, устало вздохнул. Несло от него будь здоров, пили они что-то ядреное. Подозреваю, я от такого напитка сразу навернусь и буду храпеть в углу.

— В большой?

Он вдруг протянул руку. Это что? Не будет же он меня хватать? И что вообще…

Он взял с пола у моих ног мешковину, которая покрывала лежак Лапотника, и принялся разравнивать на полу, ближе к двери. Фух, надеюсь, он достаточно пьян, чтобы не заметить моей реакции. Не хватало еще, чтобы он думал, будто я его боюсь.

Создав себе подобие лежака, лесник тяжело сел на него, сложил руки на колени.

— Там живет Король.

— Кто?!

— Кличка у него такая. Король, — сипло сказал лесник.

Кажется, у него усталый голос. Что, так утомительно пить? В любом случае, придется ему еще поработать во благо страны, он обещал.

— Один живет?

— Да. Там его дом, никто не может входить без приглашения, если не хочет, чтобы морду начистили.

— Подходит. Так вот, план такой. Встаем на рассвете, забираем этого Короля, связываем и увозим в Хвощи.

— Зачем?

— Он преступник, которого нужно задержать. Ты способен мне помочь?

Его лицо будто волнами заходило.

— И что, если нет? Что, сама пойдешь задерживать? Сама сунешься в дом к здоровому мужику, который не побрезгует насилием, будь ты хоть сотню раз сыскарь?

— А ну осади лошадей-то!

Чего это он взъелся? А я чего?

Лесник сглотнул, опуская голову, и ответил ровно, как прежде:

— Хорошо.

— Я тебя разбужу, как рассвет будет близко.

Он лег на спину, заложил руки за голову, уставился в потолок.

— Не нужно, я сам проснусь. Привычка.

Раз дело решенное, можно и отдохнуть. Одеяла, в которых я спала по пути, все еще пахнут свежим сеном, приятно. Закутавшись, я посмотрела вперед — лесник лежал у двери слишком тихо для спящего. Думает о чем-то?

А что он говорил про привычки и что сам проснется?

— Эй, ты!

Хотела громко сказать, да побоялась — вдруг Лапотник под навесом услышит.

— Чего? — через время спросил лесник. Сна явно ни в одном глазу.

— Почему ты привык до рассвета вставать? Работа такая?

Он промолчал.

Да и черт с ним! Перевернемся на другой бок, там только стена, на которую смотреть незазорно.

Время текло, в комнате сгустилась темнота, которая приходит как раз за час-два перед тем, как воздух наполняется утренним светом. Всего два часа до момента, когда нужно вставать, а сна ни в одном глазу.

Что же такое опять? Выспалась днем? Или просто лежать неудобно, твердо как-то? Или просто не хочется спать в таком месте, опасно? Бог его знает!

— Катя.

Я как ворочалась, так и замерла на месте. Голос у него сонный, значит, успел заснуть. А я — нет.

— Спи спокойно, Катя.

Он глубоко вздохнул и снова заснул, ровное дыхание поплыло по комнате. А я теперь лежала, отчаянно прогоняя последствия его голоса. Три простых слова, которые ввинтились в меня, как сверло, и адски болели, три простых слова, которые мне должны были говорить каждую ночь перед сном, и я бы засыпала, умиротворенная и счастливая. Три слова… брошенные, как собаке.

К черту! Вернусь в Хвощи — отделаюсь от лесника, пусть староста другого помощника мне найдет. Однако, как ни странно, после я быстро заснула. Как днем, словно по приказу отрубилась.

— Колдунья…

Открыла глаза — темно. Вблизи кто-то сипит и неуклюже ворочается, как огромный неуклюжий зверь — вроде и рад бы затаиться, а не получается, размеры не позволяют.

— Вставай. Пора собираться.

Амбре в хибаре — хоть топор вешай. Благо я в одежде и сразу могу выйти глотнуть свежего воздуха.

На улице тихо и темно, хоть глаз выколи. Звездного света — только чтобы ноги не переломать, а колдовской огонь не зажжешь — местные сразу заметят. Они же как животные, чуть что не так — агрессия.

Из-под навеса доносится оглушительный храп. Хозяин хижины в случае чего первым и подскочит.

— Они не заподозрят? — тихо спрашиваю лесника. — В погоню не бросятся?

— Нет.

Коротко и емко, общаться лесник не в настроении. Впрочем, чему удивляться? С похмелья заставили куда-то ехать, да еще руки кому-то заламывать.

— Садись.

Едва в кусты успела сбегать, лесник уже лошадь запряг и на дорогу вывел. Довез меня до выезда из нагромождения хибар и остановился.

— Жди здесь.

— Ты за ним? Возьми меня с собой, я помогу.

— Нет.

Не дожидаясь ответа, он спрыгнул на землю и, тяжело ступая, направился к высокому дому, чья крыша торчала над остальными.

М-да, вежливости, в отличие от физической силы, в нем явно не прибавилось. Да плевать, пусть сам идет и вляпается! Сяду тогда да поеду обратно в Хвощи. И рука не дрогнет.

В темноте было плохо видно даже моим улучшенным сыскарским зрением, но постепенно становилось светлее, вот-вот рассвет. И нужно будет решать: либо уезжать, пока меня не увидели остальные приисковики, либо ждать до последнего. Думаю, первый вариант определенно выигрывает.

Впрочем, выбирать не пришлось. Лесник показался вовремя, беззвучно вышел из темноты, на плече у него лежал огромный сверток. Подойдя к телеге, он перекинул сверток, бросил его поверх угля. Я разглядела лицо завернутого в одеяло и связанного человека — щеголеватые усики, разбитая губа, глаза закрыты. Без сознания.

— Орать не будет?

— Очнется, когда далеко будем, там пусть орет на здоровье.

Забравшись на облучок и попутно отодвинув меня плечом, лесник взялся за вожжи, и мы двинулись в обратную путь-дорогу. Вначале медленно, после все быстрей и быстрей. Я то и дело оглядывалась на арестованного. Да уж, с таким помощником, как лесник, будь он у меня на посылках ранее, я без труда вышла бы в число лучших сыскарей отдела. Как лихо он его взял! Ни звука лишнего, ни шума. Как будто всю жизнь этим занимался. Боюсь представить, как все закончилось бы, явись я сюда с Юликом!

Лесник, однако, моего радужного настроения не разделял, выглядел мрачно и хмурился. Спросить бы, что не так, но с какой стати? Кто он мне? Так, случайный попутчик, с кем дело свело. А после так же разведет, пусть он хоть трижды крут.