Стальной подснежник - Дана Арнаутова

— Не любите магов, господин Тинлейвсон?

— На дух не переношу, — растянул губы в холодной недоброй улыбке северянин.

— Что ж, значит, у нас с вами есть кое-что общее, — так же любезно сообщила она. — Я вас, ведьмаков, тоже терпеть не могу.

А вы, господа волки, думали, что достаточно одеть ведьмака как воина, чтобы никто его не узнал? Можно перекрасить шкуру, но суть не поменяешь. Ло удовлетворенно улыбнулась, видя угрюмую растерянность на лице Тинлейвсона. Второй, который Дагмар, тоже удивился, но ярл и ухом не повел на такое разоблачение. Он, кажется, получал удовольствие от всего, что наблюдал.

— Так что, полагаю, мы в расчете, — с полным удовлетворением закончила Ло. — Можете не кланяться, господин Тинлейвсон, и есть спокойно: на этом столе нет ничего, сделанного моими руками.

— Не любите стоять у очага, леди? — в полной тишине невозмутимо поинтересовался ярл на такое неслыханное и откровенное нарушение традиций — хозяйка во всеуслышание призналась, что не стала готовить для гостей.

Из-за спины ярла тенью выскользнула Селина и начала разливать вино по кубкам.

— Я, ваша светлость, настолько хорошо это делаю, — улыбнулась Ло, — что, если накормлю вас своей стряпней, боюсь, вы решите, война еще не закончилась. Когда я спалила пятый котелок с кашей, вместо меня вызвался готовить наш отрядный некромант, и все вздохнули с облегчением — сами посудите, что варила до этого я.

Это, кстати, было истинной правдой. Не родись Маркус Избранником Смерти, стал бы алхимиком: котелки его слушались в любом виде, хоть с зельем, хоть с тушеным зайцем.

Первым, как ни удивительно, хохотнул ведьмак. Второй, который Черный Снег. Заулыбались братцы Сигурд и Рори, тихонько хихикнул танский сын. А ярл весело и совсем не обидно рассмеялся, и даже Рольфсона, сидевшего, как на еже, слегка отпустило — плечи капитана расслабились.

— Ну, коли так… — буркнул Тинлейвсон и решительно воткнул нож в кусок жареной курицы на общем блюде.

И все пошло легче. Принесли на больших блюдах дымящуюся баранину, на столе стало по-настоящему тесно, и пришлось сдвинуть тарелки с пирогами и жареной курятиной. А еще ведь были соусницы, наполненные сметаной, ореховым и черничным соусом, уксусом и горчицей. Свежий хлеб и творожные лепешки, сыр, маринованный лук. Вино в больших пыльных бутылях, то самое, со свадьбы, где только капитан раздобыл такой приличный сорт… Что ж, если все два дня удастся кормить гостей так же, ни у кого из них язык не повернется сказать, что в Драконьем Зубе их приняли плохо.

— У вас славный дом, капитан, — негромко сказал Рагнарсон, впервые за ужин обратившись к Рольфсону, и за столом стало тише.

— Благодарю, — коротко ответил тот.

— Вы ведь, кажется, недавно женаты? Леди оставила службу ради брака с вами?

— Нет, раньше.

— Ах, вот как, — перевел ярл пристальный взгляд потемневших желтых глаз на нее. — Простите мое любопытство, вы ушли, когда был подписан мир?

Положив себе сыра, Ло невозмутимо отложила нож.

— Когда он был подписан, я лежала в госпитале, — пояснила она с полным безразличием.

Интересно, зачем он спрашивает о том, что и так прекрасно знает? Уж если Рагнарсону донесли о ее замужестве, то и историю с Руденхольмом рассказали во всех подробностях.

— Не место женщинам на войне, — буркнул Тинлейвсон, смачно обгрызая баранье ребро крепкими белыми зубами на зависть любому настоящему волку.

И кто его, интересно, за язык тянул? Ло почувствовала, что терпение, которым она и так похвастаться не могла, на исходе.

— Я давала присягу своему королю, — холодно ответила она. — И сражалась, как любой солдат.

— Солдат? Ха! Ваша боевая магия — подлость и бесчестье! Много ли доблести в убийстве издалека?! Любой сопляк может пустить огонь и смотреть, как умирают смельчаки!

Тинлейвсон раздраженно бросил кость на стол. Рольфсон снова напрягся, но ярл, которому полагалось бы одернуть спутника, сидел спокойно, только переводя взгляд с ведьмака на Ло.

— А в жидком барготовом огне, конечно, доблести больше, — язвительно отозвалась Ло. — Может, вы мне расскажете, мэтр ведьмак, чем смерть от него отличается от смерти в «огненном ветре»? Или мне ваши катапульты во сне привиделись?

— Так а что нам было делать? — возмутился и изумился Тинлейв. — Отвечать-то надо было чем-то! По мне, так йотун утбурда не лучше. Мир покатился в бездну, когда люди отложили честные луки и мечи.

— Мир покатился в бездну, когда одни люди взялись за них, чтобы ограбить соседа, а другие — чтобы отстоять свое, — отрезала Ло, чувствуя, как ее щеки запылали. — И одно я знаю точно. Я по-прежнему живу в свободном Дорвенанте, а не в провинции Вольфгарда, значит, оно того стоило.

Поднявшись, ведьмак грохнул кубком о стол, расплескивая вино, — на белой скатерти пятна растеклись, как кровь. До Тинлейвсона была пара шагов, и ей показалось, что капитан уже приготовился вскочить… но ярл остановил ведьмака одним молчаливым взглядом — и тот, передернув могучими плечами, скривился и вышел из зала.

— Прошу прощения, леди, — так же спокойно сказал Рагнарсон. — Мне жаль, что Ольвар был так неучтив. Будьте снисходительны к его горю: два его сына погибли на этой войне. Ольвару тяжко сознавать, что их смерть канула в пустоту.

— Я сожалею, — зло и без всякого сожаления отозвалась Ло. — Вряд ли это утешит мэтра ведьмака, но в одном только Руденхольме я потеряла двенадцать братьев и сестер. Мы не были родней по крови, только по Ордену, но вы-то знаете, что это родство не слабее.

Несколько мгновений безмолвия — и ярл кивнул. Вслед за ним кивнули побратимы, быстро глянув друг на друга, и склонили головы остальные. Вольфгардцам действительно не нужно было объяснять, что такое братство по оружию.

Ло поднесла кубок к губам — впервые за вечер, — отпила немного. Промокнула губы салфеткой. И подумала, что ярлу, конечно, виднее, кого брать в посольство, но в Дорвенанте старому ведьмаку лучше придержать язык. А то нарвется на кого-нибудь из не потерявших дар боевиков, вроде Стефана Бастельеро, бешеного кузена Маркуса, или задиру Дилана Мортэйна, и будет очень плохо. Для обоих. И уж точно — для недавно заключенного и еще такого непрочного мира.

— Кстати, о Руденхольме, — тем же подозрительно задумчивым голосом сказал Рагнарсон, и Ло словно кто-то в спину кольнул. — Еще раз простите, что напоминаю вам черные дни. Вы ведь знаете, что я просил вашего короля о встрече с вами?

— Знаю, — настороженно ответила она. — И, поверьте, в недоумении.

— Могу представить, — невозмутимо согласился ярл. — Но, может быть, вы помните, как незадолго до затопления Руденхольма спасли юношу, попавшего под жидкий огонь?

— Да, — уронила Ло.

— И помните, кем он был?

— Понятия не имею, — сообщила Ло, мечтая послать его светлость к барготовым демонам — пусть там у кого-нибудь кинжал в ране проворачивает. — Он так обгорел, что мундира не осталось. Но, судя по вашему вопросу, — все-таки вольфгардец?