Остров - М. Беннетт

— Никогда, никогда! — откликнулся я. — Жизнью клянусь.

Я говорил совершенно искренне.

Наркотики! Господи! Как ни странно, я больше испугался даже не за себя, а за Ральфа.

— Ральф никогда не торговал наркотиками в Оксфорде, — сказал я негромко. — Он не был дилером, пока я не заставил его.

«А это порожденье тьмы — мой раб». Так Просперо сказал о своем злобном слуге.

— Не переживай за него, — сказала мама. — Как только мы увидели, что происходит, мы устранили это дерево, но Ральф еще раньше отказался поставлять тебе листья. Он сам справился с ситуацией. Он — хороший мальчик.

Ральф — хороший мальчик. А я — плохой.

Мучительная мысль. И еще мучительнее — родители своими глазами видели, во что я превратился. Наблюдали весь процесс в подробностях. Хуже, намного хуже, чем эти листья-ракеты, было то, о чем я даже сейчас не смел заговорить. Подлая эксплуатация Миранды и Джин — услаждение за еду, два вечера в Бикини-Боттом, и самое скверное — как я морил Флору голодом, когда она отказалась подчиниться. Можно бы списать это на листья-ракеты. Но я знал, что дело не в них. Да, от наркотика у меня слегка крыша поехала, но он не превратил меня в кого-то, кем я не был прежде. Это с начала до конца был я сам. Я сам сделал все, что я сделал. Я не стал на острове ни президентом, ни графом, я стал негодяем. И мои родители наблюдали за этим. Они бы еще в спальню мне камеру засунули. Черт — да они именно это и сделали! Я сгорал от стыда, и стыд пробудил во мне обиду. Я посмотрел на родителей так, словно видел их впервые. Добрая, хипповая, очкастая пара, любившая меня, растившая, баловавшая, а затем бросившая на съедение акулам и снимавшая документальный фильм о том, как меня пожирают.

— Как вы могли? Как посмели учинить надо мной такой розыгрыш? Это же моя жизнь! Вы загубили мне целое лето.

— Ты уверен, что именно так это воспринимаешь, Линк? — спросила мама. — Потому что на основании научных наблюдений мы пришли к выводу, что ты… что тебе там скорее понравилось.

Я фыркнул возмущенно — ужасный вышел трубный звук.

— С чего вы взяли?

Вместо ответа папа очень осторожно извлек из потертого и поцарапанного портфеля какой-то предмет и поставил его на стол.

Стекло было в разводах от морской соли, на нем запекся песок, но еще угадывались очертания далеких французских гор на наклейке и призрак записки внутри.

Наш SOS в бутылке из-под минеральной воды.

Мы все посмотрели на бутылку, столь невинную с виду, стоявшую на столе между нами под ярким электрическим светом.

Папа откинулся на спинку стула.

— Знаешь, сынок, в старших классах твоя мама пользовалась большой популярностью.

Мне поплохело. Зачем парню знать такие подробности про собственную мать?

— И если поклонник просил ее телефон, а она не хотела, чтобы он ей звонил, знаешь, как она поступала?

К сожалению, я догадывался.

Мама подхватила нить:

— Я давала неверный номер. Аккуратно писала все цифры, и только одну заменяла. Так я могла быть уверена, что он не сумеет мне дозвониться и я в безопасности.

Мама отвернула крышку и вытряхнула из бутылки свернутую бумажку. Развернула листок (сколько же колец мама носила на пальцах!)

— На вершине горы ты произвел вычисления. Помнишь, какие цифры ты получил?

— Нет.

Я не лгал. Правда забыл. Столько всего произошло.

— Можем проверить. Камера все зафиксировала. Ты вычислил широту, на которой находится остров Линкольна: тридцать градусов южной.

Ну конечно. Зеленые гонады, висевшие на самой вершине горы, внутри камеры. Следившие за мной и Себом, записавшие мои подсчеты.

— А на берегу, с помощью браслета Себастьяна, ты установил долготу: шестьдесят градусов западной.

— Вам видней.

Мама протянула мне расправленный лист бумаги. Написанные моим почерком числа: «20 градусов южной, 60 градусов западной».

20 вместо 30.

Я вернул ей листок, попытался скрыть дрожь в пальцах.

— Ошибся, с кем не бывает. В глаза ей смотреть я не мог.

— Ошибся? Мы предполагаем, что ты намеренно заменил одну цифру.

Я промолчал.

— Почему ты так поступил, милый?

Папа снова подался вперед:

— Мы предполагаем, ты хотел остаться. Не навсегда, но затянуть? Это ведь был всего четвертый день. Мы полагаем, к тому времени ты уже сообразил, что остров — место, где ты можешь преуспеть, где от тебя все зависят, где ты станешь лидером.

— Ладно, — сказал я, решившись контратаковать. — Допустим, мне было там не так уж скверно. И все-таки вы меня использовали. Этот проект «Уитлон» — из-за него мы и переехали в Англию? В Оксфорд?

— Да. Десять лет назад Оксфордский университет согласился провести эксперимент на «необитаемом острове», и нас пригласили сюда.

— А где он на самом деле? — спохватился я. — Где остров Линкольна? Я правильно определил координаты?

Родители снова обменялись взглядом.

— На этот вопрос мы не имеем права ответить. Тебе понадобился бы допуск высочайшего уровня. Скажем одно: такого дорогостоящего социального эксперимента в области бихевиористики еще не было.

— Но когда мы переезжали, вы ничего не знали о «Дисках необитаемого острова». И о Гарри Уитлоне.

— Название появилось позднее. Уже здесь мы полюбили слушать Би-би-си и «Диски необитаемого острова» и узнали про розыгрыш шестьдесят третьего года, когда актер изображал вымышленного Уитлона и выбирал за него любимые записи. Мы решили, это имя прекрасно подходит проекту. Гарри Уилсон — псевдопотерпевший крушение, как и все вы.

— И я с самого начала значился в этом проекте?

— Конечно же нет, — сказала мама. — Ты не подопытный, ты наш сын, и мы тебя любим. Школа Осни сотрудничает с университетом, вот почему она принимает бесплатно детей сотрудников, в том числе и тебя. Но мы не собирались включать тебя в проект «Уитлон», пока ты не заявил, что хочешь бросить школу. Пока мы не обнаружили, что ты готов лишиться своего места в мире, поставить под угрозу свое будущее из-за самозваной иерархии, воцарившейся в твоей школе. Мы решили, что нужно заменить эту иерархию другой. Нужно, чтобы ты попал в такое место, где ты узнаешь свою истинную ценность.

— В жизни дается только один шанс, сынок, — сказал папа, вторя отвратительному спортфашисту директору Ллевеллину. — Повторов не будет. Мы хотели задать тебе верное направление. Мы ведь всегда знали, что ты можешь стать великим, что у тебя есть мозги и ты способен руководить. Именно ты спас всех — ты разгадал загадку острова.