Дорога к несбывшейся мечте - Юлия Балашова

— Интервью начнётся в одиннадцать, значит, через полтора часа я вернусь за тобой. Успеешь подготовиться?

— Сделаю всё что смогу, но есть ещё просьба. Я хочу поговорить с тобой на месте, где ты первый раз меня поцеловал. На том самом берегу, — я осторожно убрала его руки и отошла чуть назад. Мне было боязно услышать отказ.

— Ого, значит, реально будет пожар, — усмехнулся парень, — поговорим, где захочешь.

Меня отпустило. Повезло, что он в последнее время стал безотказным.

— Пусть это будет пикник. Я никогда не была на настоящем пикнике. Подаришь мне такое удовольствие? — А я всё продолжала накидывать и накидывать. Сама стала думать, что перебарщиваю.

— Твоё желание — закон! — воодушевился Ефим, ему словно было в радость слушать мои наваливающиеся одно на другое условия.

— И последнее, — тут уж прорвалась моя вредность, — поблагодари!

Ефим сощурился. Он не понял, чем я заслужила благодарность, но всё же выдал мне, не спрашивая ничего:

— Спасибо.

Я снова улыбнулась ему. Какой же он всё-таки прекрасный человек и артист тоже.

— Увидимся, — кивнул мне напоследок парень и вышел из дома, направляясь куда-то по своим делам.

Всё время пока он отсутствовал, я провела с пользой. Приоделась, позавтракала, позвонила родителям. Оказалось, что эти двое отправились загород к своим друзьям. Вообще папа просто хотел порыбачить, а мама к нему навязалась, захотела впервые в жизни почувствовать себя ближе к природе. Папа человек подневольный отказать ей соответственно не смог и взял с собой. А по приезде мама узнала, что отец решил ловить рыбу не в одиночестве, а с коллегами по работе. Тогда мама не растерялась и вызвала парочку своих подруг таких же мегер, и теперь им "весело". Как папа слёзно заявил, они все не прекращают скандалить, зато мама находится в экстазе. Долго рассусоливать с ними я не стала, только на всякий случай уточнила, где тётя Надя. Родители подтвердили слова Ефима, мол, та утешает с маминых слов своего бездаря, который сам не в силах подтереть свои слёзки. Вчера вечером родственники узнали о нашем разрыве, и само собой мама очутилась на седьмом небе от счастья.

К десяти часам вернулся Ефим. Одет музыкант был иначе, чем два часа назад, на нём красовалась белая рубашка и светло-синие джинсы. Волосы он так же уложил назад, что придавало ему серьёзности. Моё простое летнее платье не сравнится с его элегантным и воздушный образом человека, который в себе уверен не на сто, на все тысячу процентов.

Мне казалось, он будет вести себя, как и всегда, много разговаривать, и смешить, но Ефим казался сосредоточенным и погрязшим в своих томных мыслях. Сев в автомобиль на переднее сиденье, я ждала, пока он заговорит, но в основном он помалкивал, постоянно отвлекаясь на сообщения. Каждый раз, извинявшись, он, быстро тыкал пальцами в экран, и продолжал наши равнодушные переглядки.

Подъезжая к студии, где и должно было пройти его интервью, я всё же не удержалась и начала диалог первой.

— Ты волнуешься?

Он не сразу меня услышал, увлечённый парковкой машины.

— Сейчас уже нет.

— Всю дорогу молчал, я тому виной?

— Нет. Просто появились некие трудности, и мне пришлось решать их, — уклончиво ответил мне Ефим, и наконец, примостился между двумя автомобилями.

Трудности? В наших жизнях с его возвращения появилось море трудностей. А самая важная и волнующая меня — Егор. Я хоть и приняла решение не подчиняться выходкам этого самоуверенного идиота, но всё равно побаивалась, а вдруг он вытворит нечто такое, что мы не сможем исправить.

— Надолго мы здесь? Ты не подумай, времени у меня в достатке, просто любопытно, — чтобы уйти от темы трудностей, я постаралась найти подходящий вопрос.

— Понятия не имею. Обычно я сам выставляю рамки времени, и часто интервьюеры мне уступают, но на родине дела обстоят иначе, — Ефим первым покинул автомобиль, а я следом за ним.

Шла чуть сзади, отчего он притормозил и стал идти со мной вровень.

— Неужели совсем не волнуешься? — не верила я.

— Саш я уже третий год раздаю интервью направо и налево, приелось, — с иронией ответил мне. — Кстати об этом, нам нужно кое-что обговорить, перед тем как мы попадём за стены студии.

Студией назывался исторический особняк века так восемнадцатого, и его специально арендовали, чтобы Оберон давал интервью в красивейших декорациях.

— Всё что угодно, — позволила я.

— Перед всеми людьми, с которыми нам предстоит, встретиться, ты должна называть меня только Обероном. Поняла?

— Поняла.

— Если спросят, кто такая и кем мне приходишься, ответишь: второй менеджер. Неважно, главное не упоминай, что мы близки, — расплывчато объяснял парень, и я заметила, как он нервно теребил часы на запястье. А говорил, приелось. Хотя может быть, он волнуется из-за чего-то ещё.

— Я поняла тебя.

— Умничка, а теперь идём? — спросил зачем-то он, нам ведь в любом случае придётся идти.

До особняка мы дошли молча, редко переглядываясь. На входе нас встретила высокая стройная девушка с кипой бумаг в папке. Представившись, она повела нас внутрь исторического здания. Стоило перешагнуть порог, как мы очутились в далёком прошлом. Мраморный пол, величественная люстра из золота по центру, и две огромный лестницы ведущие наверх. Были по разным сторонам две двери, но что за ними находилось нам так и не пришлось узнать.

Касаясь кончиками пальцев позолоченных перил, я поднималась по лестнице вслед за артистом и нашей провожатой. Всё выглядело слишком волшебно, чтобы быть правдой. Наверняка во времена, когда особняк был построен, здесь проходили изысканные балы, дамы в платьях, мужчины в сюртуках, я так и представляла себе, как они кружатся в вальсе. Сразу захотелось вернуться на два века назад, и станцевать вместе с ними. Я никогда раньше здесь не бывала, когда в школе наш класс ходил на экскурсию в усадьбу имени Дмитрия Линицкого, я сильно заболела, и мне пришлось довольствоваться фотографиями одноклассников. Сходить самой или в компании подруг, мне не предоставлялось возможности либо просто не было желания.

Когда мы оказались на закрытой веранде, Ефим стал здороваться почти с каждым членом съёмочной команды. Те радовались, что такая звезда как он уделил внимание всем, и даже поинтересовался как у тех настроение и готовы ли они к съёмке. В общем, местному контингенту он дал понять, что такой же человек, как и все, и не нужно считать его небожителем.

Меня он представил как своего временного русского менеджера, хотя если бы кто-то стал со мной разговаривать по поводу работы, я скорее всего опозорилась. О профессии я толком ничего не знала. Я