Амнистия - Андрей Троицкий

Кислюк начинал мучительно соображать. Что это за люди? Грабители? Не похоже. Что делать? Побежать? Но пуля быстрее. Закричать? И получить пулю в живот. Он поднял глаза и осмотрел пустые спящие окна. Хоть бы кто выглянул.

Стальные браслеты наручников едва вместили в себя широкие запястья бывшего штангиста. Щелчок, браслеты захлопнулись. Чьи-то проворные руки сзади залезли в его карманы, вывернули их наизнанку. На асфальт упала шариковая ручка, связка ключей, бумажник.

Человек, стоящий сзади, нагнулся, чтобы поднять вещи. Сейчас самое время крикнуть. Но мужик в шляпе, словно прочитав мысли Кислюка, улыбнулся кривой улыбочкой и отрицательно покачал головой.

Локтев поднял куртку, ткнул Кислюка в спину стволом.

– Садись в машину, – сказал Локтев. – И не рыпайся, тварь. А то отстрелю на хрен твои нежные чресла.

Субботин подъехал к условленному месту и поставил машину на маленьком асфальтовом пятачке возле придорожной палатки.

Дождь кончился, но тучи не разошлись. Субботин вылез из «Вольво» размять ноги. Услышав запах жареных пирожков, вдруг испытал неожиданный приступ голода, купил три пирожка с яблочным повидлом, банку газировки. Несколько минут Субботин работал челюстями, но почему-то не наелся и решил, что его голод, вовсе не голод. Всего лишь побочный эффект нервного стресса.

Он сел на водительское место, взглянул на часы, вмонтированные в приборную доску. Большая стрелка вплотную приблизилась к пяти часам.

Машины проносились мимо, какие-то молодые люди, не обращая внимания на непогоду, устроившись за красными пластмассовыми столиками под брезентовым тентом, пили сухое вино, закусывая жареной курицей. Субботин нажал кнопку на панели, услышал в динамике голос Чеснокова.

– Как дела? – спросил телохранитель.

Голос Субботина, несмотря на волнение, оставался спокойным, даже бодрым.

– У меня-то все в порядке. Как там тебе в багажнике? Не тесно?

– Ничего, терпеть можно, – отозвался Чесноков.

Телефон подал голос ровно в пять, минута в минуту. Субботин заволновался, схватил трубку, лежавшую на переднем сидении, но вспомнил, что в трубке нет надобности. Он снова нажал кнопку громкой связи. Из динамиков донесся голос Тарасова:

– Ты на месте?

– На месте, жду.

– Деньги с тобой?

– Разумеется, со мной. Вот они.

Субботин даже оглянулся на заднее сидение, где лежал темный чемоданчик.

– Езжай.

– Куда ехать?

– Просто езжай и все. Не останавливайся нигде. И не гони.

В динамиках зазвучали короткие гудки отбоя.

Субботин тронул машину. Он выбрал средний ряд и среднюю серость. Другие машины справа и слева легко обходили его, обдавали «Вольво» водой и грязью из-под колес. Субботин вертел головой, вглядывался в зеркало заднего вида, надеясь увидеть машину Тарасова, которая должна приклеиться на хвост.

На минуту показалось, что за ним следуют сиреневые «Жигули». И за рулем человек, напоминающий Тарасова. Но вот «Жигули» перестроились в левый ряд, обогнали Тарасова. Он бросил взгляд на водителя. Нет, за рулем не Тарасов, какой-то пожилой дядька, смолящий папиросу.

– Я его не вижу, – сказал Субботин.

– Ничего, – отозвался Чесноков. – Он появится.

– Как ты там? Не трясет?

Было слышно, как Чесноков выругался, заворочался, запыхтел в багажнике. Звякнула какая-то железяка.

– Бывало и хуже. Сохраняю позу эмбриона. Ноги занемели.

– Дышать есть чем?

– Я снял уплотнитель с крышки багажника. Воздуха хватает.

Субботин вел машину спокойно, он не перестраивался в другие ряды, держал скорость шестьдесят километров. Прошло ещё минут десять. Чувствуя, что снова начинает нервничать, Субботин потянулся к ящику для перчаток, достал плоскую металлическую фляжку с коньяком и отвернул колпачок.

Сделав глоток, он положил фляжку на переднее сидение рядом с собой. Субботин минуту колебался, затем достал из ящика «Люгер» девятого калибра, положил пистолет рядом с фляжкой. Так спокойнее.

Тут раздался звонок, и Субботин нажал кнопку громкой связи.

– Слышишь меня? – спросил Тарасов.

– Хорошо слышу.

– Скоро поворот на Долгопрудный. Не прозевай. Туда сворачивай.

Короткие гудки. Субботин перестроился в левый ряд. Он ещё издалека увидел бледно синий дорожный щит. Названия населенных пунктов белыми буквами, стрелки указателей. Съехав с кольцевой, Субботин вырулил на пригородное шоссе и увеличил скорость.

Коньяк не помогал. Волнение не проходило. Страх в душе разрастался, набирал силу. Субботин почувствовал, что потеют ладони. Руль сделался липким и скользким.

* * *

Взрывотехник Бузуев держал свой «Форд Скорпио» на почтительном расстоянии от машины Субботина. Он то и дело нажимал кнопку сотового телефона, связывался с Тарасовым и докладывал обстановку. Собственно, докладывать было нечего. Сорок минут назад Бузуев подрулил к тому месту, возле дорожной забегаловки, где томился неизвестностью Субботин.

Взрывотехник купил бутерброды, бутылку минеральной воды, стал наблюдать на «Вольво». Возле машины топтался Субботин и жевал пирожки. Стекла «Вольво» действительно прозрачные. Кажется, салон пуст. Бузуев сел за руль, веселым голосом передал по телефону: клиент ждет минуты трогательного расставания с трудовыми сбережениями.

Затем Бузуев развернулся, на тридцать пятом километре он нагнал «Вольво» и пристроился в хвосте. Проехав ещё полтора десятка километров, доложил по телефону, что у машины Субботина нет сопровождения. Затем он сбавил ход, отстал, потерялся из виду.

Когда Субботин выехал на пригородное шоссе, миновал Долгопрудный, пришлось ещё больше увеличить дистанцию. Ничего страшного. Бузуев не опасался, что Субботин где-то потеряется. Маршрут обкатан, конечный пункт следования хорошо знаком. Именно на этом пустом от машин участке дороги Бузуев заметил белую «влсьмерку», пристроившуюся в хвосте. Эту машину он сегодня уже видел.

– Я отстал от нашего друга, – сказал в трубку Бузуев. – Не хочу светиться. Но, кажется, есть хвост. Одна машина «восьмерка». В ней два человека.

– Добро, – ответил Субботин.

– И вот ещё что. Не исключено, что наш друг в машине не один.

– Так он там один или не один?

– Я тут подумал… У «Вольво» вместительный багажник. Это только предположение…

– Хорошо, что предупредил.

Бузуев положит трубку и подумал, что все идет хорошо, как планировали. Хвост должен быть, и вот он появился. Впрочем, это не его, не Бузуева проблема. А Тарасов сейчас сидит на чердаке административного здания карьероуправления. Здания – это громко сказано. Почерневший от времени одноэтажный барак с мансардой, точнее чердаком. Вот, что представляет из себя административный корпус. Стекол нет, оконные рамы выломали и растащили по своим дворам местные мужики. Бетонные плиты, прежде покрывавшие двор карьероуправления, погрузили на машины и увезли в неизвестном направлении. Внутри барака гуляет ветер, шевелит паутину, перегоняет с места на место бумажные ошметки и пыль.