Ультиматум губернатору Санкт-Петербурга - Андрей Константинов

— Я жду тебя здесь. Район, возможно, уже оцепили. Спешить некуда.

— Зря. Тебе, Сохатый, нужно отваливать. Они начнут проверять все машины подряд.

— Что дальше, Леха? Я-то чистый, выкручусь как-нибудь.

— Уже нет, Миха… Тебя уже вели. Сопоставят факты: наше знакомство, твое появление здесь. Скорее всего, они даже знают, кто был моим пассажиром. Ты же знаешь, как в ФСБ умеют копать.

— Не пори херню, Пернатый. Я жду здесь. Без тебя не уйду. Все!

— Спасибо.

— Спасибо не булькает. С тебя пол-литра, — сказал Гурецкий грубовато. — Вот патроны. В багажнике фонарь и веревка для твоего проводника. Что еще нужно?

Морпехи вышли из машины. Небо в северной части совсем очистилось, звездная россыпь казалось киношной декорацией. Закурили. Огоньки сигарет скупо высвечивали лица. Помолчали.

— Кого ждешь-то? — спросил Гурецкий. — Девочку? Мальчика?

— Я-то хочу девчонку, — сказал Леха. — А Наташка хочет сына.

— Пацан — это здорово…

— Конечно, хорошо.

— А девчонку вы в следующ…

— Давай фонарь, — резко оборвал Птица. — Ничего херню нести.

Гурецкий виновато замолчал. Он тоже остро ощущал противоестественность этого разговора во время привала по дороге в Ад.

В свете мощного фонаря Птица увидел в багажнике саперную лопатку. Он угрюмо усмехнулся и сказал:

— Шанцевый инструмент подари, братан.

— Бери. — Мишка нисколько не удивился.

— Спасибо, Сохатый брат.

Птица подбросил лопатку на руке, провел большим пальцем по заточенной кромке и остался доволен. При свете фонаря зарядил в подствольный магазин ружья четыре картечных патрона, пятый загнал в патронник. Мишка тем временем быстро и ловко связал руки Финта за спиной.

— Зря ты так. Я мог бы Лехе помочь, — негромко сказал Финт.

Несколько секунд Гурецкий смотрел ему в лицо. Он чувствовал, как в нем закипает ненависть. Сдержался, шепнул в ухо:

— Молчи, сука. Ты уже помог. Моли бога, чтобы с Натальей… иначе я сам тебя достану. Понял?

Ответ он слушать не стал.

Через две минуты Птица и Финт ушли в ночь. Туда, где небо на севере сверкало россыпью крупных и чистых звезд.

Гурецкий засек время и сел в «москвич». По его расчетам выходило, что Птица вернется часа через полтора.

Или не вернется никогда.

Гурецкий прикрыл глаза. И услышал плеск воды о борт баркаса.

Вблизи белоснежная LadyN оказалась не такой уж и белой. Вот издали… издали все выглядело фотографией из рекламного туристского проспекта. Огромный диск тропической луны, черная вода залива, белоснежная двухмачтовая яхта. Туристы от таких картинок млеют… Даже ночью краски были яркими, насыщенными, избыточными. Как все в этих опостылевших тропиках.

Хотелось домой, в Россию, в Питер. Хотелось шлепать по февральской слякоти, которая оставляет белые соляные разводы на обуви. Хотелось вдыхать влажный балтийский воздух с ощутимым запахом автомобильного выхлопа и почти неуловимым — близкой весны. Хотелось видеть бледные после зимы лица…

— Миля до объекта, — сказал рядом хриплый голос. Капитан-лейтенант Черемной говорил по-английски. Гурецкий стиснул зубы. Они уже собирались домой, когда случилась эта история с LadyN. Чертова LadyN! Если бы не этот захват, остатки взвода морской пехоты сейчас уже находились бы на борту советского сухогруза «Капитан Петров», который приходил с грузом сельскохозяйственной техники. А через неделю — во Владике. А еще через пару дней — в Питере. Ага, держи карман шире! Желтые обезьяны Непобедимого Дракона захватили яхту, на которой пьянствовал брат президента. А «Капитан Петров» теперь уже где-нибудь на подходе к Тайваньскому проливу.

— Миля до объекта, — сказал капитан-лейтенант Черемной по-английски. — Давайте вертолет. Пора.

Желтые обезьяны одного урода захватили яхту, на которой пьянствовал брат другого урода. То есть, конечно, демократически избранного народного президента, большого друга Советского Союза.

Да чтоб вы все тут друг друга перерезали, подумал Гурецкий. Мысль была не ахти какой свежей, к тому же, для советского офицера и коммуниста, совершенно непозволительной. А вот для разведчика-диверсанта морской пехоты, который уже год не вылезает из дурной междоусобной войны двух азиатских тиранов, — вполне.

LadyN пришла из Англии. Принадлежала одному экстравагантному революционеру. С братом президента они когда-то вместе учились в Париже, курили травку, читали Маркса, Мао, носили футболки с портретом Че Гевары. Вот их-то и прихватили на яхте народные мстители Непобедимого Дракона. Выдвинули условия: освободить захваченных в плен бойцов непобедимой армии.

— Так освободите их на хер, — зло сказал командир взвода, капитан второго ранга Синицын советнику президента. Аукнется ему еще эта фразочка! Советник президента оторопел от такой наглости, но потом улыбнулся и ответил:

— Это невозможно. И это не подлежит обсуждению. Ваша задача освободить брата президента и господина Торвилла. Судьба экипажа нас не волнует, но с головы брата и мистера Торвилла не должен упасть ни один волос. Так у вас говорят?

Посол вытер пот бумажной салфеткой и умоляюще посмотрел на Синицына. Всего час назад он разговаривал по телефону с заместителем министра иностранных дел. Замминистра сказал, что о ситуации уже известно Генеральному Секретарю. Нужно помочь местным товарищам. Посол вытер пот и промямлил:

— Нужно помочь, Виталий Иваныч. Синицын безразлично посмотрел на посла. Бросил:

— Есть.

Повернулся и вышел. Посол покачал головой. Разве объяснишь Москве, что этот военно-морской монстр с глазами убийцы стал почти неуправляем? Неуправляем? Если не можешь управлять такими как он, значит, поедешь в какой-нибудь Омск третьим секретарем… на сельское хозяйство. Посол неуверенно улыбнулся помощнику президента. Но тот не ответил.

Всего этого Мишка Гурецкий, разумеется, не знал. Он лежал под воняющем соляркой мешком на дне баркаса и слушал хриплый голос Сашки Черемного. Баркас с сообщниками террористов они захватили час назад. Это была обалденная удача! LadyN стояла на якоре посреди пролива, но как подойти к ней незаметно?… А баркас давал такую возможность. Правда, маленькая посудинка смогла вместить только четверых. Спрятать большое количество морских пехотинцев так, чтобы об этом не догадались на борту LadyN, не получилось. Четверо так четверо, безразлично подумал Сохатый, когда Синицын объяснял задачу. Он вызвался сам, потому что пока он почти два месяца лечил простреленную в «Лотос-Х» ногу, ребята пахали за него.

Послышался рокот вертолета, и через несколько секунд из-за мыса выскользнула тень вертушки. Сашка Черемной что-то гортанно приказал полуголому, в наколках, бойцу Непобедимой Армии. Тот быстро залопотал в японскую радиостанцию. Черемной внимательно вслушивался. Исключить то, что эта желтая обезьяна передаст все-таки какую-то условную фразу сообщникам, было нельзя.