Наступление Тьмы - Глен Кук

Однако Рагнарсон сообразил, что хотел сказать его приятель. Он вспомнил, что видел крылатого коня над Баксендалой. Тогда его заметил только он, остальные же проморгали. Браги подумал о том, что всадник является загадкой, которую следовало бы решить… Но только пусть этим займется кто-нибудь другой. Даже это необычайное сборище не было способно надолго вернуть Рагнарсона к жизни.

– Маршал, – продолжал Вартлоккур, – я проследил бин Юсифа до Тролледингии, где он одолел полковника Балфура. В данный момент он снова где-то на юге.

Поскольку Браги не отреагировал, вопрос задал Хаакен:

– Что он задумал?

– Не знаю. Бин Юсиф был крайне осторожен и не оставил даже и тени следа, которым я мог бы воспользоваться. Но Гарун что-то действительно затеял, если принять во внимание скорость, с которой он мчался на юг.

– Майкл, – сказал Хаакен, – поделись с чародеем своими похождениями.

Еще до того как Требилкок закончил повествование, Вартлоккур впал в глубокую печаль.

– Шинсан, Шинсан, – шептал он. – Все время Шинсан. Они сделали это, чтобы заставить меня повиноваться. И как им постоянно удается затуманивать мой разум? Наверное, они что-то сумели придумать, пока я обучался здесь… Она здорова? А опасность ей не грозит? Почему Аргон? Почему не Шинсан? Маршал, что ты сделал со Слезой? Нам придется ею воспользоваться в случае нового столкновения с О Шингом. На сей раз они не ограничатся четырьмя легионами.

Его речь лилась непрерывным потоком. Человек в золотой маске – видимо, один из способнейших тервола на службе у О Шинга, – поставил перед Вартлоккуром дьявольски сложную задачу.

Рагнарсон, не отводя взгляда от могилы Эланы, передал ему шкатулку. Вартлоккур нахмурил брови, не понимая равнодушия Браги.

Хаакен осторожно потянул чародея за мантию. Жестом подозвав к себе Визигодреда, он отвел обоих магов чуть в сторону и рассказал о состоянии маршала.

А тем временем позади них Зиндаджира, которому все это уже успело надоесть, сотворил несколько десятков огненных шаров и принялся жонглировать ими, используя свои многочисленные руки. Затем он подбросил все шары в воздух и заставил их слиться в одну большую светящуюся сферу. Сфера начала вращаться, выбрасывая из себя, словно искры из точильного круга, начертанные синим огнем слова.

Это действо было явно рассчитано на зрителей. Горлопан и наглец. По каким-то туманным причинам он хотел, чтобы его величали Зиндаджира Молчаливый,

Синие слова принадлежали различным языкам, но все они выстраивались в предложения, дающие нелестную характеристику некотором чертам характера Визигодреда.

Их вражду было мало охарактеризовать как старинную. Истоки её терялись в веках. Больше всего Зиндаджиру выводило из себя то, что Визигодред игнорировал происки мага-троглодита. Он ограничивался тем, что отбивал атаки, не отвечая ударом на удар.

Вот и сейчас Визигодред не обращал на Молчаливого никакого внимания, хотя его помощник-карлик негромко, чтобы не слышал хозяин, отпустил несколько ядовитых замечаний в адрес Зиндаджиры. Тот впал в ярость…

В прошлом подобные отношения наводили Рагнарсона на размышления о том, что они являются проявлением слабости Запада. Волки Рока могут лязгать зубами от предвкушения добычи у дверей и под окнами, а обитатели дома, несмотря на это, продолжают заниматься своими ничтожными сварами. Вот и сейчас Кист и Форхангс грозят друг другу войной. Северные провинции Волстокина желают отделиться и образовать отдельное королевство под названием Нонверид. Лоскутное одеяло многочисленных государств, возникших на Западе, не расползается только потому, что его сдерживает Итаския.

Очень трудно заботиться о людях, которые не желают заботиться сами о себе.

Визигодред и Вартлоккур, видимо, пришли к какому-то соглашению. Первый вернулся вместе с Хаакеном, а второй направился к Королевскому Мавзолею.

Весь Высший Круг в молчании следил за происходящим.

Сеанс некромантии много времени не занял – обе женщины умерли сравнительно недавно.

Даже теперь, когда возникли привидения, Майкл Требилкок не проявил ни малейшего страха. Что же касается Рагнара, то тот в ужасе закричал.

Этот вопль вернул Рагнарсона к жизни. Он машинально выхватил меч. Что за дьявольщина…

Браги узнал призраки, увидел печаль на их лицах, понял, что они знают о присутствии друг друга.

– Неужели у вас нет никакой жалости? – проревел он, бешено вращая мечом и шагнув в сторону магов.

Его охватили невидимые руки. Оружие выскользнуло и упало, острием вонзившись в мягкую кладбищенскую почву. Те же руки повернули его лицом к призракам.

Какой-то голос произнес:

– Покончи с этим. Верни мир своей душе. Убей свое горе. Королевство не может пасть жертвой жалости одного человека к самому себе.

Голос был ему незнаком. Рагнарсон не был даже уверен в том, прозвучали ли эти слова в действительности. Не исключено, что это была лишь адресованная ему общая мысль членов этого ужасного Круга.

Обе женщины протянули руки к Браги, и на их лицах появилась боль, когда они поняли, что не смогут к нему, прикоснуться.

И вновь какая-то сила заставила его поднять глаза на призраков.

На лице королевы он не увидел ни ненависти, ни обвинения. Она не винила его в своей смерти. И Элана не проклинала его за то, что он предал её и в жизни, и в смерти. Ей давно все было известно о Фиане, и она простила его задолго до своей кончины. Каждая из женщин настойчиво убеждала Браги, что своей тоской он вредит всем и себе в том числе. У него есть дети, которых надо растить, и королевство, которое нуждается в защите. Элана умоляла супруга еще об одном: простить за то, что она сделала, и понять.

Он её уже простил. Понять, однако, было гораздо сложнее. Для этого следовало прежде понять самого себя.

Браги всегда считал, что приносил женщинам только зло. Им приходилось жестоко расплачиваться за любовь к нему…

Он попытался было объяснить Элане, почему распорядился похоронить рядом с ней Рольфа Прешку, но Элана начала исчезать. Так же, как и Фиана.

Они обе удалились в свое новое царство. Он кричал им вслед, умолял вернуться. Фиана покинула его, одарив напоследок мыслью, что будущее нельзя искать на кладбищах, и коль скоро он сумел стать регентом, то защищать Кавелин – его обязанность.

Кавелин. Кавелин. Кавелин. Фиана всегда прежде всего думала о Кавелине.

Ну, скажем, почти всегда. Время от времени она позволяла Кавелину отойти на второй план и заплатила за это страшную цену. Её чрево было разорвано, когда на свободу вырвалось существо, зачатое в сердце тьмы. В смерти Эланы была виновна все та же тьма. И в гибели двух десятков других. И в исчезновении его друга Насмешника…

Что-то необходимо предпринять.

Чувство яростной злобы и ненависти, владевшее Рагнарсоном во время скачки из Карак Штрабгера, наконец прорвалось через стену депрессии. Он огляделся и впервые по-настоящему осознал значение сбора здесь, на кладбище, магов Высшего Круга,