Смерть на мосту - Тэйлор Адамс

погоню, – выдавила она из себя.

– Бросился.

– После того как она увидела твои костры…

– Все так. Ты все знаешь про погоню и про то, почему мы ее преследовали, – его глаза горели, он явно что-то скрывал. – Но ты не знаешь, почему она пыталась сбежать.

Повисла мучительная пауза.

Тишина перед тем, как опустится нож гильотины.

– В тот вечер мы с Кэмбри были на озере. Хорошо провели время. То был наш последний день. Она поймала красногорлого лосося размером с мою руку. В итоге она заметила, что меня что-то тяготит. Мои мысли были о мальчике, что сидел в сарае. Меня разрывало на части, словно внутри поселился монстр. Кэмбри поняла, что я что-то от нее скрываю. Я начал врать, все стало только хуже. Мы поругались. Она разозлилась и уехала. Со дна лодки я собрал всю рыбу, что уже начала портиться, засунул ее в автомобильный холодильник и поехал на участок отца. Я был дико зол на него, черт побери, я был в ярости: во что он превратил мою жизнь! Думаю, что в тот день я мог бы его убить. Но, как обычно, его не оказалось дома. А затем… затем я услышал какой-то тихий звон, доносившийся из прицепа моего отца. Словно металлическая цепь покачивалась из стороны в сторону. И только я понял, что это наручники, как к моей шее прикоснулось дуло винтовки.

«Наручники».

Он сглотнул.

– Это была последняя бродяжка моего отца. Мать мальчика тридцати с чем-то лет, отец подхватил ее на федеральной автостраде. Она только что освободилась. Каким-то образом вытащила руки из наручников. А может, в предыдущий вечер отец так напился, что толком их не застегнул. Она украла винтовку у него из кабины, выползла на улицу и ждала меня в засаде. Не повезло. Она была вся в крови, ее колотило, и орала на меня, держа палец на спусковом крючке: «Куда ты дел моего сына? Говори или я тебе голову снесу!» И прижимает дуло этого «Винчестера» к шее, а я ей отвечаю: «Я не Пластикмен, я просто за ним подчищаю». Я говорю, что с ее сыном все в порядке, что я его спас, что меня не надо убивать, что мы что-нибудь придумаем…

Он выдохнул.

– И тогда ее застрелила Кэмбри.

________________

«НЕТ».

Мысли Лены пролетали в голове, словно в свободном падении. Это было ужасно.

«Нет, нет, нет…»

– Кэмбри поехала за мной. И увидела эту незнакомую бабу, которая приставила винтовку к моей голове. Понимаешь? Она решила не сидеть сложа руки. Твоя сестра спасла мне жизнь.

Его слова звучали словно издалека, причем Лене казалось, что звук был каким-то резким и металлическим.

– Затем Кэмбри заглянула в прицеп. Увидела наручники. Портативную видеокамеру. Она заметила, что с женщины, которую она только что застрелила, до сих пор свисает клейкая лента. И до нее все дошло. А мне пришлось, глядя ей в глаза, все объяснять. Чем занимается мой отец. Что потом ради него делаю я. Что только что сделала она сама.

Он рассказывал все это спокойно и хладнокровно.

– А она… она была в таком подавленном состоянии…

Лене показалось, что мост шатается у нее под ногами, закружилась голова. Она чуть не упала.

– …Я поцеловал ее в голову и сказал, что ей ничего не угрожает, она теперь член семьи Райсевиков, никто никогда не узнает, что она сделала…

У Лены все перевернулось внутри.

– Я показал ей, как разрезаю тела и спускаю кровь…

Лена рухнула на дорожное покрытие, ладонями вперед, и закашлялась. Горло жгло, словно в него залили кислоту.

– Я любил ее, Лена. Я любил ее. Я сказал, что на следующее утро угощу ее мороженым. Я хотел ее развеселить. Это грустная часть. У меня возникло ощущение, что я что-то отмечаю. Праздную! Я всю жизнь нес этот груз в одиночестве, все, что связано с отцом. «А теперь, – подумал я, – буду не один…»

Он вымученно улыбнулся. Никакой злобы. Чувствовалось, что у него разбито сердце.

– Я показал Кэмбри маленького мальчика в сарае. У меня появилась гениальная идея – мы с ней сами вырастим этого ребенка. Хорошая же идея? Я решил, что брошу свою жену-корову ради Кэмбри, и у нас будет своя маленькая семья. Это, черт побери, казалось идеальным. Мы сделаем что-то хорошее из плохого. Спасем ребенка. Она искупит свой грех. Уравновесит весы. Но Кэмбри меня не слушала. Она просто сидела на пригорке и смотрела, как я сжигаю тело женщины. Тогда я этого не понял, но думаю, что понимаю теперь. Она увидела маленького мальчика, и в ее душе что-то сломалось, то, что там еще оставалось и могло сломаться. Она не просто случайно убила невинную женщину. Она убила мать.

«Пистолетом Блейка, – поняла Лена. – Она его все-таки украла».

Райсевик сплюнул кровью.

– Она меня обманула, ясно тебе? Она спросила, может ли сходить к своей машине, покурить и обо всем подумать. Я ответил: «Конечно, иди». К тому времени я уже забрал у нее пистолет и слил бензин. Что она могла сделать? Но я забыл про ее запас в баке. Примерно с галлон.

«Именно поэтому она и сбежала».

– Она завела двигатель и помчалась на огромной скорости.

На глаза навернулись слезы.

– Я только хотел с ней поговорить, успокоить ее до того, как она доберется до Магма-Спрингс. Я не желал ей зла. Но из-за нее мы могли пропасть. Рыдая, она неслась как угорелая, хотела сдать нас, поэтому пыталась дозвониться в службу 911…

Лена снова вспомнила погоню. Райсевик остановил Кэмбри, но она его обхитрила. На перекрестке она вырвалась вперед, а затем ей не повезло: вспышка молнии. Потом он хотел протаранить ее машину, их разделяли какие-то дюймы, но она вовремя увернулась. Его автомобиль закрутило и выбросило с дороги. Она погналась за фурой, потом сражалась с Пластикменом…

– Мы нагнали ее здесь, на мосту, бежать ей было некуда. Отец пришел в ярость из-за глаза, орал, чтобы я ее пристрелил. Кэмбри деться было некуда. Она знала, что теперь я не смогу ее защитить. Она попыталась отправить последнее СМС-сообщение, вышла из машины, перелезла за ограждение, прямо здесь, и прежде, чем я ее остановил, она…

Ослабевшая и избитая Лена продолжала качать головой в бессилии и ужасе. Ей хотелось, чтобы он просто заткнулся!

«Прошу, замолчи…»

– Она прыгнула, Лена.

– Замолчи.

– Она совершила самоубийство. Это правда. А ты сделала из нее мученицу, – он ухмыльнулся, словно вспомнил что-то смешное. – Эй! А это будет в твоей книге? Ничего себе, выходит, героиня…

– Заткнись!

– А