Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян

Откровенно говоря, уж очень не хочется усматривать какую бы то ни было, тем более специфическую взаимосвязь между такими «пожеланиями» Тимошенко и приводившимся выше указанием абвера насчет дезинформации по юго-восточному направлению. Быть может, это и в самом деле всего лишь случайное совпадение по времени. Но вот не обратить внимания на это и тем более не придать этому совпадению значение тоже нельзя — в свое время Сталин говаривал, что если случайность повлекла за собой политические последствия, то к ней необходимо внимательно присмотреться. А ведь тут не просто политические последствия — тут едва ли не катастрофой обернувшиеся военно-стратегические последствия ужасающе негативного порядка.

В-третьих, сменивший Шапошникова на посту начальника Генерального штаба генерал К.А. Мерецков, судя по всему, не особенно заморачивался высшими стратегическими соображениями и тем более их правильностью и адекватностью реалиям того времени и соответственно, откровенно наплевав на разведывательные сводки, говорившие совершенно об обратном, так наруководил составлением нового, второго по счету проекта «Соображений…» в соответствии с пожеланиями Тимошенко, что Маршал Советского Союза М.В. Захаров даже десятилетия спустя не сдержался и написал в книге «Накануне великих испытаний» следующее: «…Испокон веков, еще с наполеоновского наступления на Россию, считалось, что главным направлением для действий противника против нас на западе будет смоленско-московское направление, севернее рек Припять и Сан. Так оно оценивалось и в записках Генерального штаба РККА за подписью Б.М. Шапошникова. При этом предлагалось против основных сил врага выставить и наши главные силы.

Справка-комментарий. В прижизненном издании книги «Генеральный штаб в предвоенные годы» М.В.Захаров эту же мысль излагал следующим образом: «Предложенный вариант плана обороны СССР, разработанный заместителем начальника Оперативного управления генерал-майором A.M. Василевским и одобренный Б.М. Шапошниковым, опираясь на тщательно обоснованный анализ складывающейся стратегической обстановки страны, вероятных группировок противника и ожидаемых его агрессивных действий, верно определял наиболее опасный театр войны и главное направление приложения основных усилий Советских Вооруженных Сил».{269}

Но с приходом на должность Наркома обороны тов. С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба тов. К.А. Мерецкова взгляды на стратегическое сосредоточение и развертывание резко меняются, хотя в оценке возможных действий противника расхождений не было.

Главная группировка советских войск создается южнее Припяти для выполнения следующей стратегической задачи: “Мощным ударом в направлении Бреслау в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны в вопросах участия их в войне”{270}.

В плане стратегического развертывания указывалось: “Удар наших сил в направлении Краков, Бреслау, отрезая Германию от Балканских стран, приобретает исключительно политическое значение. Кроме того, удар в этом направлении будет проходить по слабо еще подготовленной в оборонном отношении территории бывшей Польши”. По этому варианту и была развернута Красная Армия к началу Великой Отечественной войны»{271}.

Справка-комментарий. В прижизненном издании книги «Генеральный штаб в предвоенные годы» М.В.Захаров по этому вопросу отмечал следующее: «По сравнению с прежним в новом плане нет каких-либо заметных изменений в оценке противника и своих войск, в распределении наших сил и в постановке им боевых задач, а также избираемых способах борьбы. Но совсем иными стали взгляды на решение коренного вопроса обороны страны на Западном театре. В представленном плане Генеральный штаб предлагал главные силы Красной Армии в зависимости от обстановки развертывать по двум вариантам: к югу или к северу от Брест-Литовска (Бреста). Окончательное решение на развертывание, по мнению Генштаба, зависело от той военно-политической обстановки, которая сложится непосредственно к началу войны. Поэтому в условиях мирного времени считалось необходимым иметь разработанными оба варианта.

Существенно новым моментом в сентябрьском проекте плана являлось признание, что основным его вариантом следует считать развертывание главных сил Красной Армии к югу от Брест-Литовска. Это утверждение вступало в явное противоречие с оценкой предполагаемых намерений противника, приведенной в плане»{272}.

Проще говоря, Захаров достаточно ясно показал, что с приходом Тимошенко на пост наркома, а затем еще и Мерецкова (а, между прочим, за Кириллом Афанасьевичем Мерецковым числится и слишком уж залихватский план войны с Финляндией, приведший к огромным потерям) на пост начальника ГШ, было положено начало фатально ведшему к трагедии 22 июня процессу не столько даже переакцентирования собственных усилий по сосредоточению главных сил на ином, теперь уже юго-западном направлении, сколько к фактическому отказу от обороны как таковой и переходу к планированию отражения грядущей агрессии методом немедленного встречно-лобового контрнаступления по факту нападения. Чуть ниже и на основании тщательно сформулированных выводов высокопрофессиональных военных специалистов и историков мы сможем убедиться, что так оно и было.

Сделано это было очень хитро: убедили Сталина в целесообразности нанесения ответного контрудара с плацдарма КОВО, — а оспаривать целесообразность такого решения в принципе невозможно, потому как оно было обосновано серьезными аргументами еще Шапошниковым, которого Сталин очень уважал и с мнением которого очень считался, — ив результате добились разрешения на дополнительное усиление КОВО. Но…

Убедить-то убедили, но (умышленно) не раскрыли все карты до конца. Прежде всего то, что обрисованной ими во время обсуждения проекта необходимостью иметь в мирное время два варианта развертывания главных сил РККА они попросту морочили голову высшему советскому руководству, но более всего пытались замаскировать уже твердо и окончательно созревшее решение подменить на свой, откровенно неадекватный реалиям сам замысел отражения агрессии, который в изложении Шапошникова имел стройную, исключительно обоснованную логику последовательности действий. Сначала отразить и сдержать активной обороной и активными действиями по сковыванию сил противника первый его удар, причем на совершенно однозначно прогнозировавшемся направлении главного удара — против ПрибОВО и особенно ЗапОВО, — под прикрытием чего должны были быть осуществлены полное отмобилизование и сосредоточение основных сил для контрнаступления. И только после этого, к тому же не ранее 30-го дня с начала указанных последними двух процессов, и только при наличии действительно благоприятной для этого ситуации, перейти в решительное контрнаступление с плацдарма КОВО в целях полного разгрома противника на его же территории.

Более того. Ни один из мемуаристов и тем более исследователей, никогда и ни при каких обстоятельствах не показывал, что согласие Сталина на разработку двух вариантов означало его согласие на разработку «северного» варианта как основного для целей обороны, а «южного» — для целей контрнаступления. Но они-то — отнюдь не святая троица в лице Тимошенко — Мерецкова — Жукова — вплоть до 22 июня активничали только над «южным» вариантом. Причем активничали, маниакально уперто настаивая на том, что-де, вероятнее всего, супостаты свои главные силы якобы развернут на юго-восточном направлении и потому, мол, следует и главные силы советской группировки войск сосредоточить на юго-западном направлении.