Чертополох. Лесовичка - Варвара Шихарева

— Я бы справился, глава… Ни к чему было тратить свои силы перед боем… Это неразумно… — В усталом голосе Чующего прозвучал едва уловимый упрёк, но Олдер лишь наградил его насмешливым взглядом.

— Полно тебе ворчать, Антар… Лучше бы порадовался тому, что на склоне лет удосужился колдовской силы испить — вряд ли из твоих собратьев по дару это светит хоть кому-то… А как распоряжаться своим даром, я всегда решаю сам!

Олдер отвернулся и направился к коню, нимало не заботясь о том, следует ли за ним Чующий… Но если бы тысячник в этот миг всё же обернулся, то увидел бы, что губы Антара непрестанно и мелко дрожат — так, словно старый воин с трудом сдерживает неожиданно подступившие слёзы…

Выведенная тропа получилось неширокой — по ней могли пройти не более двух человек в ряд, так что Олдер приказал всем своим воинам спешиться и идти след в след, ведя коней под уздцы. Понимая, что теперь главная опасность для растянувшегося тонкой нитью отряда караулит их на выходе из топей — если крейговцы завидят «Карающих» раньше положенного срока, то первым делом попытаются загнать не успевший выстроиться отряд обратно в болото, — Олдер сам возглавил первую сотню, состоящую из матёрых ветеранов, переживших не один поход. Рядом с Олдером шел Ромигар, но самым первым, указывая дорогу, шёл уже успевший промыть и перевязать руку Антар — хотя Чующий по-прежнему был бледен, как полотно, на его лице не отражалось и следа обуревающих его чувств…

Идти пришлось небыстро — скрытая водою твердь под ногами была скользкой от ила, а ноги проваливались до половины голенища, причём идущим в хвосте воинам приходилось хуже, чем передним, — ведь и без того зыбкая, обманчивая почва после прохода стольких воинов превращалась в отвратную жижу… Некоторое время они шли молча — было слышно лишь дыхание людей, хлюпающие шаги да испуганное всхрапывание коней. Но потом амэнцы, продравшись сквозь непонятно на чём выросшие кусты, вышли к огромному окну топи. Здесь болото уже не носило обманчивой ярко-зелёной маски, а показывало свою истинную, мрачную суть.

Под окружённой редким подлеском и кустами смолянисто-чёрной водой, казалось, не было дна — даже идущий впереди Антар застыл, словно бы не веря своим ощущениям, но потом решительно шагнул вперёд. Вначале он брёл в воде по щиколотку, потом провалился почти по колени…

— Глава… — Сквозившее в голосе Ромигара напряжение заставило Олдера прекратить наблюдение за Антаром и посмотреть на сотника. Потом тысячник перевёл взгляд на стоящих за его спиною воинов… Хмыкнул и, покрепче подхватив под уздцы заартачившегося было коня, уверенно зашагал вперёд. С почти непозволительным промедлением за ним потянулись остальные амэнцы.

Тропа между тем всё больше уходила вглубь — вначале вода достигла края голенищ высоких сапог, потом в неё пришлось погрузиться уже до бёдер…

Когда же амэнцы были на середине бочага и брели, погрузившись уже по пояс, болотные духи вновь проявили себя. Кровь Чующего открыла тропу, но за проход по ней болотники тоже сняли плату.

Справа от амэнцев неожиданно забурлила вода, и часть из пузырей взорвалась с громким хлопком. Находящиеся ближе всего к ним лошади испугались и рванули вбок, волоча за собою не успевших совладать с ними всадников. Одного ратника, отпустившего узду сразу, как только конь стащил его с тропы, удалось достать, но ещё несколько, пытаясь усмирить коней, оказались слишком далеко от отряда, в глубокой трясине. Помочь им не было никакой возможности, и воздух наполнился жалобным ржанием бьющихся в болоте коней и не менее отчаянными криками всё глубже увязающих в топи людей.

Олдер, мгновенно оценив происходящее, повернувшись к воинам, отдал короткий приказ. Несколько «Карающих» взялись за арбалеты, и ещё через несколько мгновений короткий свист стрел оборвал как людские мольбы, так и лошадиное ржание. Быстрая смерть вместо долгой агонии — это тоже помощь, пусть и жестокая… Сжав зубы, Олдер ещё некоторое время смотрел, как над телами ратников и лошадей навеки смыкается чёрная вода, а потом вновь приказал начать движение — теперь он уже ни за что не свернул бы назад!..

Дальнейший путь был хоть и труден, но прошёл без происшествий — полученный урок заставил амэнцев быть ещё осторожнее, чем прежде. Когда до края болота оставалось уже всего ничего, а проложенная Антаром тропа неожиданно стала шире, Олдер, велев отряду оставаться на месте, послал вперёд нескольких воинов для разведки. Его предосторожность окупилась сторицей — лазутчики вернулись с сообщением, что возле болота обнаружилось несколько крейговских дозорных, которых удалось убить до того, как те подняли тревогу, так что теперь путь был свободен…

Несмотря на то что удача вроде бы повернулась к «Карающим» лицом, Олдер, наконец-то выбравшись вместе с первой десяткой на твёрдую почву, уже был зол, как некормленый демон, а липкая и вонючая грязь, покрывающая его до пояса, отнюдь не улучшила и так паршивого настроения тысячника. Вновь выслав дозорных, Олдер, сняв сапоги, вылил из них болотную жижу и, проверив снаряжение, осмотрел своего коня и подтянул одну из подпруг. День выдался жарким — грязь почти сразу начала подсыхать, обращаясь в эдакий панцирь, и Олдер, взглянув на уже выбравшуюся из болота сотню, мрачно усмехнулся: хороши, ничего не скажешь! Вылитые болотники! Пожалуй, Лезмета даже убивать не придётся — крейговский пьяница сам помрёт от страха, когда увидит перед собой такое!..

Едва Олдер подумал об этом, как перед ним предстали вернувшиеся разведчики. Принесённая ими весть оказалась сокрушительной — «Карающие» действительно вышли в крейговский тыл, но путь к ставке уже перекрыл стремительно двигающийся им навстречу отряд крейговцев — числом не менее пятисот… Похоже, убитый амэнцами дозор должен был время от времени подавать своему отряду знак, что всё благополучно. Теперь же, не получив сигнала, ратники недруга ринулись в атаку.

Олдер выслушал донесение с каменным лицом — лишь ещё крепче сжал рукоять меча и спросил:

— Что на знамёнах?

— Беркут со сломанной стрелой…

— Бжестров… Это северяне… Право же, Крейг без них немного стоит… — Олдер на мгновение прикрыл глаза. Вот оно — предсказанное поражение! Его план каким-то образом предугадали, и теперь его лучшая тысяча будет бесславно утоплена в болоте… Если только он не выиграет для своих «Карающих» необходимое время.

— Ромигар! Остаешься здесь с одной десяткой и принимаешь командование — когда выйдут остальные, ударишь в бок этим крейговцам, а я пока их отвлеку!

— Глава! — В голосе сотника чувствовался отчаянный протест, но Олдер, надев шлем, вскочил в седло и повернулся к остальным воинам:

— По коням!..

Когда из подлеска, всё убыстряя ход, вылетела закованная в сталь сотня, крейговцы, увидев такое отчаянное безумие, замешкались… Но их замешательство, к сожалению, длилось лишь несколько мгновений, и уже вскоре отряды сшиблись — более тяжёлые всадники Олдера смяли первые ряды отряда Бжестрова, вошли в него, точно нож в масло, и тут же увязли в схватке. Началась жестокая рубка. Олдер не зря считал эту тысячу «Карающих» лучшей — несмотря на то что среди носящих герб Бжестрова воинов было немало опытных бойцов, немногие из них могли сравниться с закалёнными битвами ветеранами Олдера… Но зато крейговцев было гораздо больше: на одного амэнца приходилось пять-шесть воинов Бжестрова. Они сжали амэнцев с боков, насели на них, несмотря на потери.