Стратагемы заговорщика - Тимофей Щербинин

поднял брови воин. — Мне показалось, что ты старался оказаться подальше от лагеря. Если это не так, значит, твои ноги умнее тебя, парень. Око Тайфуна сказало своё веское слово, и даже те мохнатые, что поумнее, не будут с ним спорить.

Взгляд шамана упал на лезвие костяного кинжала, где был вырезан стилизованный водоворот, из центра которого глядел глаз с изогнутым зрачком как у каракатицы. Раньше он встречал такие только на затейливых шкатулках в виде раковин, которые продавали в дорогих лавках на городской площади.

— Око Тайфуна? — переспросил он, указав на знак. — Что-то вроде нашей "Медовой Лозы"?

— Можно и так сказать, — усатый добродушно усмехнулся, но глаза его стали настороженными. — Око Тайфуна держит всю морскую торговлю в этой части света. Те, кто с ними дружит, не боятся ни штормов, ни штиля. Хамелеоны проведут их грузы между рифами и отмелями, а за хорошую долю — даже по дну морскому. Но если ты их враг — держись подальше от берега. И если Око заявляет, что оно не радо восстанию людей леса, значит, каждый честный пират и наёмник должен держаться от этого дела подальше.

— Тогда подамся куда-нибудь, где всем плевать, кто я такой, — устало ответил шаман. — В Толон, например. Устроюсь счетоводом на мануфактуру, или что-нибудь в этом роде.

— Толон манит людей как масляная лампа ночных мотыльков, — проворчал ветеран. — А потом отрывает им крылья. Подумай об этом. Если что, у меня есть пара более интересных вариантов. Но не буду навязываться. В любом случае, нам пока что по пути, а там посмотрим.

— Если так, сочту за честь узнать Ваше имя, нохор, — церемонно произнёс знаток церемоний, которого немного утомила фамильярность пожилого воина.

— Аман Дарга, — ответил тот. — А как величать Вас, юноша?

Тукуур задумался. После всего, что случилось в Бириистэне, он совсем не хотел называть незнакомцу подлинное имя. Как же назвать себя? На память пришла табличка "зеркала души", доставшаяся ему вместе с кафтаном от жреца духов войны с острова Гэрэл. Написанное на ней имя — имя небесного покровителя Тукуура — шаман вспомнил бы даже проснувшись от тяжёлого сна. А родовое имя пришло из подорожной Темир Буги.

— Бэргэн Унэг, — после секундной паузы сказал он. — Из Бэргэнов телембинских.

* * *

Море постепенно отступало, обнажая заросшую склизкими водорослями тропу, петлявшую между прибрежных валунов. Бойцы Холома нервно перешёптывались, поглядывая на небо. Тяжёлые тучи скрывали луну и звёзды, начинал накрапывать дождь, грозящий перерасти в муссонный ливень. Это было и хорошо, и плохо. Густая темнота скрывала островное ополчение от глаз захватчиков, но большинство людей в отряде были портовыми носильщиками и грузчиками, редко покидавшими деревню. Только сам Холом, старший страж Ринчен и трое охотников знали тропу так хорошо, что могли пройти по ней на ощупь. Юному стражу пришлось выстроить людей длинной цепью, расставив знатоков местности через равные промежутки.

Улан Холом бросил последний взгляд на вершину скалы, где прятались за стенами Цитадели пираты. Оттуда не доносилось ни окрика, ни выстрела, хотя прямо сейчас переодетые солдатами женщины под началом факельщика Доржа должны были сооружать на горных тропах баррикады. Страж приказал им расположиться в мёртвой зоне крепостных орудий и разжечь костры, чтобы отвлечь внимание гарнизона. Холом надеялся, что пираты предпочтут дождаться подкрепления и раздавить "осаждающих" между молотом десанта и наковальней стен. Если бы защитники Цитадели решились на вылазку, план стража мог оказаться под угрозой.

— За мной! — вполголоса приказал Холом. — Не растягиваться!

Стоявший за ним ополченец положил левую руку на его плечо. Дождавшись, когда все будут готовы, страж ступил на тропу. Он шёл медленно, то и дело отбрасывая с дороги мелкие камни и комки водорослей. Жидкая грязь липла к плетёным подошвам сандалий, делая их ещё более скользкими. Время от времени кто-то падал, и колонна останавливалась, а сердце Холома сжималось от напряжения. Шорох осыпи или стук выпавшей из чьих-то рук остроги казался ему оглушительным грохотом, способным поднять на ноги весь остров. К счастью, крепость всё ещё молчала, и даже крупные чайки продолжали дремать на высоких утёсах.

Дождь усиливался, мутные потоки воды наполняли небольшие расселины и стекали в море, то и дело пересекая тропу. На горизонте сверкнула лиловая молния, изогнутая и ветвистая как засохшее дерево. В её свете Холом на мгновение увидел расчищенную от камней скальную площадку и распахнутый зев пещеры, к которой они шли. Чтобы добраться до неё, оставалось спуститься по галечной осыпи на поросшее тиной мелководье и пересечь небольшой заливчик, бредя по колено в воде.

— Стой! — приказал страж.

Его команда, повторённая на разные лады, негромким эхом прокатилась по цепи.

— Отсюда спускайтесь по одному, — сказал он шедшему позади крестьянину. — Ждите, пока идущий впереди спустится к воде. Спустились — ударьте по воде, чтобы следующий слышал плеск. Идите вдоль берега налево до входа в пещеру. Понял? Повтори всё следующему. Я спускаюсь.

Он уже говорил всё это перед тем, как вывести людей на тропу, но понимал, что ополченцы тут же забудут всё от напряжения и страха. Убедившись, что крестьянин не переврал его слова, Улан Холом осторожно ступил на гальку. Камни то и дело предательски шатались под ногами, самые мелкие с тихим шорохом скатывались вниз. Страж старался не потревожить булыжники побольше, чтобы бойцы не приняли плеск от них за сигнал спускаться. Под конец он едва не скатился со склона, но сумел удержать равновесие.

Достигнув воды, Холом с облегчением ополоснул усталые ноги, отошёл подальше от места спуска и с силой хлопнул ладонью по воде. Наверху послышалась возня и шорох гальки. Страж поспешил к пещере, надеясь, что бойцы не умудрятся уронить на него камень. Дождь снова утих, но вода уже прибывала, и Холом беспокоился. Если его ополченцы не успеют собраться у пещеры до того, как она снова наполнится водой, придётся отбирать самых выносливых из них и нырять. Страж был уверен, что преодолеет затопленный участок, но его бойцы могли растеряться и запаниковать, а наверху каждый из них будет на счету. О том, чтобы ждать на скалах дневного отлива, не хотелось даже думать.

Добравшись до жерла пещеры, Улан Холом медленно пошёл вдоль стены, касаясь её ладонью на уровне своей груди. Нащупав вбитое в стену железное кольцо, страж вставил в него заготовленный факел. Сняв с шеи промасленный мешочек с трутом и огнивом, он с пятой попытки высек огонь. Возле самого входа пещера была обычной — округлые обточенные морем стены, покрытый морским мусором песчаный пол. Но в дальнем конце, куда едва