Стратагемы заговорщика - Тимофей Щербинин

доставал свет факела, в глубь скалы уходил рукотворный коридор с гладкими стенами и потолком. Страж помнил, что там, в глубине, коридор ветвился на множество проходов, из которых обитатели цитадели смогли исследовать до конца только один.

Холом вытащил из-за пояса свои веера и прислушался. Он понимал, что хлипкое оружие вряд ли поможет ему в бою с древним боевым зверем вроде напавших на деревню крабов, но с веерами в руках было спокойнее. В коридоре было тихо, только где-то далеко капала с потолка вода. Наконец, от входа послышался всплеск и приглушённое проклятие. Двое вооружённых копьями грузчиков вошли в пещеру, испуганно озираясь. Холом ободряюще кивнул им, хотя и у него от напряжения сводило живот. Площадка перед входом уже покрылась водой, мелкие волны то и дело лизали пол пещеры. Страж глубоко вдохнул и начал разминать мышцы, стараясь не думать о прибывающей воде.

Когда, наконец, отряд собрался у входа, вода доходила до пояса. Не обошлось и без потерь. Один боец подвернул лодыжку на камнях, другой сорвался со скалы и упал на третьего. Ещё двое потеряли оружие. Оставив раненых там, куда не доходила высокая вода и распределив их оружие между оставшимися, отряд начал пробираться по узкому коридору. Здесь только двое могли идти в ряд, но зато можно было, наконец, зажечь факелы и видеть друг друга. В стенах то и дело открывались арки боковых проходов, из которых веяло солью и гниющими водорослями, или, наоборот, грозовой свежестью. Иногда коридор делился на несколько неотличимых друг от друга рукавов. Холом не раз проходил этот путь будучи воспитанником Цитадели, но сейчас всё было неуловимо иначе. Браслет незримых вериг стягивал его запястье безжизненным кожаным ремнём. Он больше не излучал согревающую волю и силу Ордена, а вот коридоры стали враждебными. Они словно обрели свою злую волю, и теперь каждый изгиб полированных стен сбивал с толку, каждый поворот дышал угрозой. Если бы не тайные схемы-подсказки, грубо нацарапанные в трудных местах стражами-исследователями, Холом давно потерялся бы в этом лабиринте.

Некоторые из проходов были наглухо завалены камнями, и в одном месте из-за такой преграды доносились противные скребущие звуки. Услышав их, ополченцы умолкли и остановились, сжимая пики дрожащими руками.

— Если там эти твари, надо уходить! — свистящим шёпотом сказал один из охотников. — Против них копьё — что тростинка!

Страж горько усмехнулся. Он готовился к панике, и рассчитал время почти без запаса.

— Куда уходить? — насмешливо спросил он охотника. — Не помните, что вход в пещеру уже под водой? Теперь только вперёд! Если полезут твари, мы берем их на себя! Так что прекратить разговоры и шире шаг!

"Давно надо было завалить и другие коридоры", — зло проворчал он про себя. — "Было бы меньше проблем".

Несмотря на увещевания Холома, крестьяне едва не разбежались, когда увидели панцирь первого краба. Стражу пришлось подбежать к нему и пнуть, молясь про себя Стальному Фениксу, чтобы чудовище не ожило. Краб не пошевелился. Что бы мастера не сделали с сердцем маяка, это убило древних слуг. По крайней мере, тех, которые оказались поблизости.

Впереди забрезжил призрачный свет. Холом зашагал быстрее, стремясь снова увидеть сердце маяка, но, когда коридор резко оборвался, юный страж застыл, пошатнувшись, как от удара. Чья-то безжалостная рука осквернила святыню его детства, превратив сияющее Древо в груду тусклых обломков, а великолепный Звёздный Шатёр в мрачную пещеру, давящую своей чернотой. Только дрожащие отблески факелов выхватывали из неё фрагменты потускневшей мозаики. В их неверном свете глубокая бирюза листвы казалась зелёной плесенью, а серебро звёзд — тусклой чешуёй выброшенной на берег рыбы. Только странные вкрапления в глубине надтреснутой колонны-ствола угрожающе мерцали сине-фиолетовым светом.

Улан Холом медленно пошёл вперёд, чувствуя, как с глухим хрустом рассыпаются под его ногами осколки Древа. Крестьяне сгрудились у входа, встревоженно переговариваясь.

— Не вглядывайтесь в колонну! — сухо, как выстрел, прозвучал из-за спины голос брата Ринчена. — Она рождает призраков.

— С каких пор? — сдавленно спросил Холом.

Старший брат промолчал, недовольно принюхиваясь.

— Кровь! — проворчал он. — И ещё что-то.

Незнакомый резкий запах напоминал про горящий фосфор, раздавленных муравьёв и утиный помёт, но не был ни тем, ни другим, ни третьим. Холом осмотрелся в поисках его источника, и увидел округлый саркофаг, похожий на кокон, подвешенный к одному из изогнутых корней ствола-колонны. Страж помнил, что в дни его детства мастера не разрешали приближаться к саркофагу, но тогда он был пуст и открыт. Сейчас же круглое отверстие в верхней его части словно заросло стеклянистой массой, но огромный обломок ветви Древа, обрушившись из-под потолка пещеры, раздробил боковую стенку. Из отверстия сочилась густая маслянистая жидкость, а рядом в луже этой субстанции лежал человеческий скелет.

Холом осторожно приблизился, стараясь не вступить в жижу, и поднёс факел к костям. Скелет явно вынесло из саркофага потоком жидкости, сломав несколько костей об острые края. Он был миниатюрным и хрупким, возможно — женским. Присмотревшись, Холом с удивлением обнаружил на его черепе полосу похожих на чешуйки наростов. Некоторые из них были похожи на капельки аквамарина, другие — на серебряную чешую, и вместе они складывались в некое подобие изогнутого венца вроде того, что был изображён на маске Морь Эрдэни. Чуть поодаль лежала какая-то бесформенная груда. Приблизившись, Улан Холом понял, что это одежда мастера цитадели. Разлившаяся жидкость из саркофага добралась до одного из рукавов кафтана, выбелив ткань. Тела мастера нигде не было видно, только странные серебристые брызги покрывали пол вокруг.

— Брат Ринчен! — позвал страж. — Взгляните!

— Я тоже… нашёл, — сдавленным голосом отозвался старший брат.

Холому даже показалось, будто невозмутимый страж вот-вот заплачет, но тот взял себя в руки.

— Наших мастеров, — угрюмо добавил он.

Улан Холом нашёл взглядом сгорбленный силуэт Ринчена и быстро подошёл к нему. На полу пещеры, рядом с непонятно как оказавшейся здесь пушкой, окружённые разбитыми панцирями крабов, лежали изрубленные тела наставников Цитадели. Первого взгляда на них хватило юному стражу, чтобы понять, почему незримые вериги утратили свою силу. Мастер Юкук, его учитель и поводырь в мире духов, был мёртв. Закрыв глаза, Холом поклонился павшим и произнёс строки, сами по себе родившиеся в его сердце:

Ржавый якорь на дне

Как спасёт свой корабль от бури

Страж без наставника?

— Мастер-наставник, первый свеченосец, мастер-судья, первый звездочёт, мастер-кастелян, — бормотал Ринчен, узнавая погибших. — Почти весь капитул здесь.

— Мастер-факельщик в Бириистэне… — задумчиво произнёс Холом. — Значит, там может быть только мастер-книгохранитель.

— Где это "там"? — вскинулся старший страж.

Улан Холом молча указал факелом в сторону саркофага. Оба стража подошли к скелету, остановившись