Версальский утопленник - Жан-Франсуа Паро

— Он описал вам ее?

— Очень высокая, выше его почти на голову. Конечно, не последнюю роль сыграли каблуки, ибо следы в подвале четко указывают…

— Разумеется, друг мой, каблуки, конечно, каблуки!

— Но это еще не все. Солдат, который подошел к ней, не смог разглядеть ее лица, ибо она прятала его под глубоко надвинутым капюшоном.

— Неужели, — насмешливо произнес Бурдо, — мы имеем дело с монашкой-капуцинкой, которая кутается в плащ, в то время как все вокруг подыхают от жары?

— Возмущаться — значит понимать! И мы непременно во всем разберемся!

— Получается, что она улизнула и от твоего матроса!

— В эту минуту Триборт находился на улице Сюрантан-данс.

— Продолжаю, — вновь вступил в разговор Тьерри. — Солдата поразил исходивший от девицы странный запах.

— Кого? Триборта?

— Нет, гвардейца.

— Странный запах, — задумчиво повторил Николя. — Значит, ничего общего с устойчивым запахом кухни. Я никак не могу разгадать загадку наших постоянно повторяющихся деталей. Той ночью в коридорах и на лестницах тоже пахло странно. Похоже, дорогой Тьерри, это та самая вонь, что сопровождала появление холодного огня.

— Нельзя ли нам поговорить с тем малым, который обнаружил кровь, вытекавшую из-под двери Ренара? — спросил Бурдо.

— Он живет через две двери отсюда.

— И чем он занимается?

— Водонос, подносит воду в покои королевы.

— А такая должность еще существует? Впрочем, этого следовало ожидать.

Николя закашлялся, желая предупредить Бурдо о неуместности его язвительного тона.

— Кого здесь только нет. В Доме живут не только слуги, но и те, кто охраняет Их Величества. А малый сейчас у себя. Я велел ему не трогаться с места и ждать вас.

Тьерри подвел их к двери, открыл ее и остановился. В комнате находился молодой человек; завидев посетителей, он резко захлопнул дверцы встроенного шкафа. Николя сжал локоть Бурдо. Ему сразу бросилось в глаза роскошное убранство крохотной комнатушки и изящные гравюры на затянутых дорогой материей стенах. Помещение более походило на будуар, чем на жилище младшего слуги. Комиссар немедленно укорил себя за скоропалительные выводы, основанные скорее на предрассудках, нежели на разумных доводах. Он точно знал, что хороший вкус не является привилегией знати. Его сдержанность не ускользнула от Бурдо, который, в свою очередь, снисходительно пожал плечами. Они давно понимали друг друга без слов.

Молодой человек отличался высоким ростом, имел правильные черты лица, голубые глаза и настолько бледную кожу, что она даже казалось сероватой. Густые каштановые волосы были стянуты лентой. Он стоял, уныло свесив руки; лицо его явственно выражало тревогу.

— Комиссар полиции короля, которому поручено расследовать смерть вашего соседа.

— Моего соседа? Вы ошибаетесь. Я его не знаю.

Он начал оправдываться, не дослушав обращенных к нему слов Тьерри.

— Как вас зовут? — кротко спросил Николя.

— Жак Госсе.

— Сколько вам лет?

— Двадцать два года.

— Что вы делаете во дворце?

— Я водонос.

— А ваши родители?

— Матушка живет в Париже, в предместье Сен-Мартен, отец умер два года назад.

Так как Николя продолжал вопросительно смотреть на него, молодой человек, похоже, лихорадочно соображал, что еще он может добавить.

— Отец служил помощником жарильщика на королевской кухне.

— Прекрасное и благородное занятие. Следовательно, он занимал эту маленькую комнату. Впрочем, расскажите мне, что произошло сегодня утром.

Хотя лоб его по-прежнему покрывали капельки пота, молодой человек, по-видимому, успокоился. Сделав глубокий вдох, он приступил к рассказу.

— Сегодня у меня выходной, и я встал пораньше, чтобы пойти подышать свежим воздухом.

Николя отметил отсутствие логики между двумя предложениями.

— Сейчас так жарко! Все очень просто. Проходя мимо двери, я заметил темные пятна. Мне показалось, что это краска. Я нагнулся и тогда… Ну я и поднял тревогу.

«Чтобы заполучить свидетельство в свою пользу», — про себя заключил Николя.

— Он так разволновался, — добавил Тьерри, — что прибежавший гвардеец нашел беднягу близким к обмороку!

Госсе, похоже, не одобрил излишне взволнованной реплики первого служителя королевской опочивальни.

— Просто кровь прилила к сердцу.

— Скажите, друг мой, — начал Бурдо, понимая, почему Николя не хотел сам задавать этот вопрос, — вы превратили ваше жилище в настоящий будуар. Вам наверняка нравится проводить здесь время. Скажите, откуда вы так хорошо разбираетесь в тканях?

Юноша покраснел до корней волос.

— Мой брат работает обойщиком, он помог мне украсить комнату.

Бросив выразительный взгляд в сторону инспектора, Николя взял Госсе за плечи, аккуратно вытолкал его из комнаты и под предлогом кое-что уточнить повел его по коридору — к великому удивлению Тьерри.

— Здесь нас никто не слышит, — начал комиссар. — Скажите, вы знали госпожу Ренар, которой принадлежала эта комната? — и он указал рукой на дверь — Та самая комната, где сейчас лежит труп убитого.

— Нет.

— Нет? Точно нет?

— Нет. Ну, может, я и встречал ее.

— Конечно, встречали. Здесь, во дворце.

— Возможно.

— Где?

— Не помню.

— Вы не слишком-то разговорчивы.

— Служба требует сдержанности, господин комиссар.

— Что ж, мудро, а еще мудрее изрекать подобные истины. Благодарю вас. Полагаю, у нас еще будет время поговорить.

Казалось, молодой человек почувствовал облегчение; однако когда он хотел направиться к себе, Николя удержал его за рукав.

— Вы знали убитого?

— Нет, сударь.

— Это супруг госпожи Ренар, кастелянши королевы, той самой, с которой вы совершенно не знакомы.

Внезапно побледнев, юноша пробормотал нечто неразборчивое и, оттолкнув идущего ему навстречу довольного Бурдо, бросился к себе.

— Ты совсем запугал юное создание! Полагаю, я правильно понял твое подмигивание?

— Несчастный думает, что он вывернулся! Ну, давай, рассказывай. Готов держать пари, ты нашел нечто интересное.

— Ты угадал. Никто просто так не захлопывает шкаф перед носом полиции. Захлопывают, когда хотят скрыть то, чего не должен видеть посторонний взор.

— Вы сделали открытие? — спросил Тьерри.