Версальский утопленник - Жан-Франсуа Паро

— А универсальный ключ?

— Мне кажется, именно он является главной ставкой в этой игре, а быть может, и не только в этой.

— Что ты хочешь сказать?

— Если мысль невозможно четко сформулировать, лучше ее не высказывать. Или высказывать, но не сразу.

В этот момент в аллею парка, окружавшего особняк д’Арране, с шумом въехала придворная карета. Из нее, вытирая льющийся градом пот, выскочил всклокоченный господин Тьерри. Завидев Николя, он бросился к нему.

— Друг мой, ах, какая новость! Я так спешил сообщить ее вам! О боже, я чуть не задохнулся.

Николя усадил его на каменную скамью.

— Успокойтесь. Вы меня пугаете. Что случилось?

— В Доме для прислуги сегодня утром полотер, что проживает в аттике…

— Что полотер?

— …увидел под одной из дверей кровь. Он закричал, позвал на помощь. Сбежались люди. Выломали дверь. И знаете, что там нашли? Ах, вы просто не поверите!

— Ну же, говорите! — тормошил его сгоравший от нетерпения Николя.

— Обнаружили окровавленное тело инспектора Ренара, вокруг которого валялись жестяные бутылки. А знаете, кто проживал в этой комнате?

— Разумеется, нет!

— Госпожа Ренар, кастелянша королевы!

Неужели твой заплутавшийся разум не сможет найти выход из лабиринта?

Малерб

Новость буквально пригвоздила Николя и Бурдо к скамье. Они сидели, в остолбенении глядя друг на друга.

— В комнате госпожи Ренар! Это усложняет задачу! Неужели сам инспектор ходил по ночам красть содержимое ночных сосудов? Но для каких целей?

— Все говорит за то, что это именно он, — произнес Тьерри. — Когда вы сами все увидите, у вас тоже не останется сомнений.

— Ламор, д’Асси и Ренар мертвы. Как теперь отыскать четвертого участника драмы, на которого все указывает как на убийцу? Смерть инспектора не закрывает ни одну главу, лишь отсылает в неизвестность. Мы гонимся за дичью, потеряв ее след. И никаких наломанных веток, чтобы указать нам путь. Мы снова вынуждены играть в прятки с призраком. Как убит инспектор?

— На первый взгляд его ударили ножом в самое сердце.

— Полагаю, вы позаботились о том, чтобы на месте преступления никто ничего не трогал?

Бросив вопросительный взор на Бурдо, которого он видел впервые, Тьерри перевел взгляд на комиссара.

— Ах, да! Пьер Бурдо, мой помощник и мое второе я. Господин Тьерри де Виль д’Аврэ, преемник Лаборда.

Приподняв треуголки, мужчины раскланялись.

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, да будет мне дозволено уточнить, что после событий сегодняшней ночи Дом для прислуги находится под постоянным наблюдением. В нем совершено преступление, а территория находится в юрисдикции Главного прево. Поэтому я немедленно доложил обо всем министру королевского дома господину Амло де Шайу. Тот, с облегчением вздохнув, сообщил мне, что по приказу Его Величества ведение дела поручено лично маркизу де Ранрею. Одним словом, он умывает руки. Зная ваши привычки, я велел никому ничего не трогать, а для вящей сохранности запретил кому бы то ни было заходить в комнату, где совершено преступление. На всякий случай наложил печати, запретив их срывать даже в исключительных обстоятельствах.

— Вы поступили очень мудро.

— Полагаю, вы намерены ехать в Версаль? Не составите ли мне компанию? Мой экипаж к вашим услугам.

— Благодарю.

Плутона доверили заботам Триборта. По возвращении Николя пообещал решить участь пса, смотревшего на него тревожным взором. Наклонившись к собаке, он погладил ее и что-то прошептал на ухо. Вздохнув, пес вытянул морду на кухонном полу и слегка взмахнул хвостом.

Дорогой Николя молчал, и спутники не решались нарушить его молчание. Наконец на подъезде к большой парижской дороге он заговорил:

— Я возлагал большие надежды на Ренара, но теперь о них придется забыть. В этом клубке накручены рваные нити. То, на что можно было бы воздействовать сверху, бесследно испаряется… Придется возвращаться к началу, заново анализировать все улики, заново раскладывать все по полочкам или, наоборот, все смешать. Смешение улик иногда дает неожиданные результаты, позволяющие увидеть перспективу. А если на помощь придет наш добрый друг случай… Да, ищейки в лабиринте гипотез, нос уткнулся в землю, нюх работает. Нельзя упускать ни единой мелочи! Чтобы пролить свет на загадку, все имеет значение!

— Однако, — начал Бурдо, не решившийся прервать монолог Николя, — у нас имеется госпожа Ренар. Так как теперь она вдова, то, я полагаю, она с большей благосклонностью отнесется к нашим вопросам. У нее нет больше такой поддержки, как прежде. Если она захочет добиться снисхождения, она заговорит.

— О, если бы вы только видели, какой спектакль она устроила нам вчера, вы бы не говорили так уверенно. Если она действительно, утратив разум, отдалась на волю страстей, тогда у вас есть шанс получить от нее интересующие вас сведения, но если эта лишенная стыда и совести женщина еще лучшая актриса, чем Рокур, вы из нее ничего не вытяните, лишь увидите очередной спектакль.

— Боюсь, Пьер, господин Тьерри прав. Придется много потрудиться, чтоб заставить ее заговорить. Впрочем, скоро мы это узнаем. Недаром говорят, к каждому замку найдется свой ключ!

Прибыв в Дом для прислуги, Николя развил бурную активность. Больше всего он опасался, как бы убийство не наложило печать молчания на уста возможных свидетелей. С удивлением обнаружив на лестницах и в коридоре множество кровавых следов, он не сразу сообразил, что во время ночного переполоха славный Плутон, со всей злостью бросившийся на неизвестного, наверняка укусил его. Следовательно, кровавые следы мог оставить не только раненый пес, но и укушенный им неизвестный.

Перед дверью в комнату госпожи Ренар Тьерри проверил печати, затем снял их и отошел в сторону, предоставив комиссару возможность первому войти в помещение, где было совершено преступление. Помимо запаха бойни Николя поразило обилие вытекшей крови. В маленькой вытянутой комнатушке слева стояла узкая кушетка, втиснутая между двух встроенных шкафов, справа виднелся крошечный камин. Напротив входа находилось мансардное окно, возле которого лицом к двери лежал труп, опутанный веревками и ремнями, вкупе напоминавшими сбрую. К сбруе крепились жестяные сосуды с широкими горлышками, заткнутые большими пробками. Николя заметил воронку, служившую, без сомнений, для переливания содержимого ночных ваз. Наклонившись, он увидел торчащий из спины кинжал.

— Кто-нибудь входил в комнату? — спросил Николя у Тьерри.

— Когда сорвали дверь, первым вошел гвардеец; он сообщил о покойнике, а потом, поставив дверь на место, запретил всем входить внутрь без моего присутствия.

— Следовательно, один человек вошел, и он же вышел.