Сердце потерянное в горах - Анна Сарк

быстро протискиваюсь в тесное пространство и моё тело каменеет от страха.

Я ничего не вижу и меня это пугает. Кончиком носа я касаюсь окрашенной поверхности. Дышать становится тяжелее, грудную клетку ломит от желания сделать глубокий вздох. Я ощущаю себя лабораторной крысой, пытающейся спрятаться от скальпеля в маленькой щели. Шаги звучат ближе, мой мозг пытается блокировать страх, но его нити во мне. Внутри. Так глубоко, что я не могу дотянуться до них и заменить ненавистью.

— В следующий раз пойдешь ты, меня они пугают до жути, — совсем рядом произносит недовольный мужской голос и когда он облокачивается о стену, я чувствую запах его пота вперемешку с дезодорантом, — С тебя кофе, — еще чуть-чуть и стражник меня заметит.

Я зажмуриваюсь, сглатывая подступивший к горлу мерзкий комок тошноты.

— Ладно, — со смехом соглашается второй, — Очередность надо соблюдать, — я слушаю их удаляющиеся шаги, пока не становится очень тихо. Несколько секунд я выжидаю.

Появится ли кто-то еще?

Никого.

Я осторожно выбираюсь из своего укрытия и спешу к выходу. В голове бьется только одно слово. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Я не знаю, кого я молю о помощи и кто должен меня услышать.

Иисус? Кришна? Мухаммед? Или Будда?

Катастрофа заставила всех забыть о Боге. Перворожденные создали свой идеальный мир. Свою религию и свои пороки. Оставив нам только страдания и боль.

Открыв дверь, я выскакиваю наружу. Порывы холодного воздуха почти сшибают меня с ног. Я поднимаю голову и смотрю в сторону сторожевых башен. Внутри тускло горит свет и я различаю силуэты вооруженных стражников. Огни прожекторов лениво разбивают темноту. Но ни один из них не направлен на парадный вход.

Пригнувшись, я спешу к высоким воротам, сразу за ними сосновая роща и свобода. Какой-то звук заставляет меня резко остановится и скрыться в тени голубоватых елок. Мой пульс ускоряется и я прислушиваюсь. Постукивание повторяется и я быстро оглядываю двор.

Всё мое тело немеет от страха.

В тени деревьев скрываются пять или восемь собак. Не знаю точно, сколько их. Они увлеченно поедают свой ужин, гремя тарелками. Натренированные мускулы лоснятся в свете луны. Тела, созданные убивать и калечить.

Теперь слова стражника приобретают совсем иной смысл. Они и меня «пугают до жути». Я продолжаю медленно пятиться к воротам. Только бы они не услышали отчаянный грохот моего сердца. Только бы…

Один из доберманов резко вскидывает голову и принюхивается. Я почти не дышу. Он поворачивает морду ко мне, в оскаленной пасти блестят острые клыки, глаза яростно сверкают в темноте и я вынуждена повернуть назад.

Вынув из кармана золотую карту, я игнорирую главные правила: Не бежать. Не дергаться и не делать резких движений.

Я начинаю бежать.

Всё быстрее и быстрее. Я знаю, если они доберутся до меня, я умру. Волосы лезут в глаза, но я только прибавляю скорости. Глотая ртом воздух, я судорожно вдыхаю кислород, но не могу выдохнуть. Я боюсь, что вместе с углекислым газом, я выпущу свою жизнь. Легкие разрываются от боли.

Рычание становится всё ближе и ледяная дрожь охватывает мой затылок. Легкие разрываются от боли. Я выдержу. Выдержу. Икры горят огнем и ноги наливаются тяжестью. Я спотыкаюсь. Пальцы разжимаются и я со страхом слежу, как ключ исчезает в кустах. Опускаюсь на корточки и шарю руками по земле, загоняя под ногти грязь. Время замедляется.

— Где она? — всхлипываю я, — Где?

Слышу мягкий стук ударяющихся о землю подушечек лап и цепенею от ужаса.

— Скорее, скорее, — стучит у меня в висках, пальцы нащупывают острый край и я вскакиваю на ноги. Руки так дрожат, что я боюсь выронить ключ еще раз и тогда мне точно конец.

Я смотрю на дверь.

В горле застревает крик, когда вся тяжесть добермана обрушивается на мою спину. Я падаю на землю и чувствую его горячее дыхание на своей шее. Еще секунду и он вгрызется в мою яремную вену. Я быстро переворачиваюсь и оказываюсь под собакой, упираясь руками в его крепкую широкую грудь. Вязкие слюни вытекают из страшной пасти зловонной жижей и капают мне на щеки. Наверное, в жизни каждого наступает такой момент, когда ты понимаешь, что помочь себе можешь только ты.

Отчаяние придает мне сил, одной рукой я стараюсь не дать ему вгрызться в мое лицо, а другой загребаю мелкие камешки и швыряю их в морду. Заскулив, он отбегает прочь. Другие псы опасаются подходить ближе, заключая меня в полукруг. Наверняка, ждут, что решит вожак стаи. Безжалостные глаза настороженно следят за каждым моим движением. Во мне закипает ярость. Я не сдамся. Я слишком долго боролась. Слишком многих потеряла, чтобы погибнуть вот так.

Я выставляю вперед правую ногу, будто говоря, что готова к бою и отвожу в сторону ладонь. Один из доберманов не выдерживает и бросается на нее. Я резко сгибаю руку в локте, прижимая ее к груди и с силой бью его в челюсть. Запястье простреливает боль и я до крови прикусываю губы, подавляя крик боли. Пес отскакивает прочь, прижимает уши к голове, он трясет мордой и я отступаю к двери, не прекращая бесшумно скалиться. Шаг. Еще один. Я открываю дверь и оказываюсь внутри.

В безопасности. В тюрьме. Снова.

Я обессилено сгибаюсь пополам, дрожа всем телом, перед глазами все плывет и я едва могу стоять на ослабевших ногах. Не в состоянии разглядеть или услышать стражников.

Слезы струятся по щекам и я стираю их рукавом толстовки.

Перестань плакать. Перестань плакать.

Перестань плакать, черт возьми!

Я делаю два глубоких вдоха, успокаивая бешено бьющее сердце и быстро осматриваю свою одежду. Одна штанина у меня разорвана, небольшой треугольник изодранной ткани у самой голени и кровоточащая царапина на коже. Подкатав штанины, я направляюсь в сторону своей комнаты.

Короткими перебежками, не забывая о камерах, я добираюсь до столовой и уже готова повернуть в коридор, идущий к моей темнице, как динамики оживают. Гремящий на весь «Ковчег» мужской голос призывает химерам просыпаться. Не задумываясь, я разворачиваюсь и бегу в столовую, молясь об одном.

Успеть спрятаться.

Лампы на потолке