Дживс и Вустер - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

совестливыми, но тогда мне это не пришло в голову. Одним словом, он пошел к Джимми и все ему разболтал, и Джимми взбеленился. «Верните кошку хозяевам», – потребовал он и прибавил еще много всякой ерунды про то, как он изумлен и потрясен. Это бы еще ничего, пусть бы выложил все, что обо мне думает, и тем ограничился, так нет же. Он пригрозил, что если кошку в течение ближайшего часа не вернут Куку, он снимет Симлу с соревнований. Да, сэр, так и сказал, – Симла не выйдет на старт, – а значит, плакали все мои денежки, которые я поставила на его лошадь.

– Но…

– Ну да, знаю, ты мне сказал, что отослал кошку назад, но я не была до конца уверена. А вдруг ты, взвесив все, сообразишь, от какого выгодного дела отказываешься, и передумаешь.

Я понял, что она хотела сказать. Любой племянник, одержимый страстью к злату и в отличие от Вустера лишенный честного спортивного духа, именно так бы и поступил. Неудивительно, что она разволновалась. Я был рад ее успокоить.

– Все в полном порядке, старая прародительница, – сказал я, – Билли Грэхем на пути к Кукляндии и скорее всего уже добрался до места.

– В комплекте с кошкой?

– Разумеется.

– Беспокоиться не о чем?

– Во всяком случае, Симлу выпустят на старт.

– С моей души свалился груз, но невозможно без горечи думать о том, что я поставила не на верняк.

– Впредь послужит вам уроком, как портить лошадь перед скачками.

– Да, но это слабое утешение.

Наша беседа продолжалась еще некоторое время, поскольку тетки, завладев телефонной трубкой, неохотно с ней расстаются, но в конце концов тетя Далия закончила разговор, а я взял книгу «Дни нарциссов» и бегло просмотрел ее.

Содержимое оказалось еще менее пригодным для человеческого употребления, чем я ожидал. Чтобы сдержать подступившую тошноту, я отвернулся и увидел, как в этот момент в комнату из кухни входит Герберт Грэхем собственной персоной.

От неожиданности я прикусил язык. По моим представлениям, он должен был находиться в Эгсфорд-Корте, и его внезапное появление так ошеломило меня, что я не обратил внимания на боль.

– Боже праведный! – возгласил я, если эти слова здесь уместны.

– Сэр?

– Вы что, еще не ушли? За это время вы давно должны были бы обернуться.

– Совершенно справедливо, сэр, но нечто помешало мне отправиться в путь немедля, как я предполагал.

– Что же это? В банке слишком долго считали деньги?

Сказано зло, но, на мой взгляд, справедливо. Однако мой сарказм пропал впустую, он и бровью не повел.

– Нет, сэр, – ответил он, – я держу деньги в банке Бридмута-он-Си, и он уже давно закрылся. Происшествие, задержавшее меня, случилось здесь, в этом помещении, точнее говоря, в этой самой комнате. Я зашел на кухню, чтобы взять кошку, я оставил ее там в корзинке, как вдруг из комнаты донеслись какие-то звуки. Поскольку вас не было дома, я решил войти и проверить, не забрался ли грабитель. В комнате на полу лежало нечто напоминающее человеческое тело, завернутое в скатерть. Я развернул ее и обнаружил мистера Кука с картиной на шее, он бормотал что-то несусветное.

Герберт Грэхем замолчал, но я решил не вводить его в курс дела. С таким парнем, как он, лучше не откровенничать.

– Завернутый в скатерть, неужели? – переспросил я небрежно. – Впрочем, думаю, субъектов вроде Кука рано или поздно обязательно завертывают в скатерть.

– Это зрелище произвело на меня глубокое впечатление.

– Не сомневаюсь. Подобные зрелища действительно могут привести в ужас. Но вы быстро оправились, не правда ли?

– Нет, сэр, не оправился, и объясню почему. Главным образом из-за выражений, которые использовал мистер Кук. Как я уже сказал, он изъяснялся в крайне несдержанной манере, и с моей стороны было бы безумием идти в Эгсфорд-Корт, рискуя попасться ему на глаза, когда он столь опасен. Я женатый человек, у меня семья. Так что, если хотите, чтобы кошка вернулась на прежнее местожительство, вам придется искать другого исполнителя или же сбегать в Корт самому.

Я смотрел на него в безумной догадке, стоя безмолвно на ковре в гостиной в Мейден-Эгсфорде, графство Сомерсет, а он тем временем преспокойно удалился.

Я все еще не мог оторвать взгляда от того места, где минуту назад стоял Герберт Грэхем, и проклинал себя за то, что отпустил Дживса на сторону, позволив ему попусту убивать время, веселясь в обществе теток. Я должен был предвидеть, что мне в любой момент могут понадобиться его совет и моральная поддержка, и до меня не сразу дошло, что звонит телефон.

Как я и ожидал, звонила сестра моего покойного отца, Далия. Она уже успела поговорить с Билли Грэхемом и знала, что дела плохи. Она выразительно высказалась по его адресу, обозвав двурушником, который нагло отказался выполнять свои священные обязанности.

– Он наплел какую-то невероятную историю о том, будто нашел Кука в твоем доме с картиной на шее и завернутым в скатерть и после этого побоялся снова встретиться с ним. По-моему, просто бред.

– Нет, это истинная правда.

– Ты хочешь сказать, что у Кука и в самом деле была картина на шее, а сам он был завернут в скатерть?

– Да.

– И каким же образом он оказался в таком положении?

– Мы слегка повздорили, и в конце концов все как-то так получилось.

Она нервно фыркнула.

– Иными словами, малодушное бегство Грэхема на твоей совести?

– В некотором роде да. Позвольте мне вкратце описать происшедшее, – сказал я.

Когда, выслушав меня, тетя Далия заговорила, голос ее был почти спокоен.

– Мне следовало бы знать, что если есть хотя бы малейшая возможность провалить деликатные переговоры, ты ею непременно воспользуешься. Что ж, раз по твоей милости Грэхем так подвел нас, тебе придется занять его место.

Я