Белые волки - Влада Южная

И вот теперь Димитрий сделал то, чего от него все и ждали. Он напал на Кристофа. Эльза видела, как старший брат одним движением сбил младшего с ног, повалил на землю и навис сверху. Она вскочила и хотела броситься в коридор, чтобы позвать на помощь, как вдруг Крис расхохотался, выкатился из-под Димитрия и даже умудрился лягнуть того в отместку. Старший брат неторопливо выпрямился в полный рост и протянул младшему руку, чтобы помочь встать. Эльза замерла. Димитрий тоже смеялся.

Она опустилась на подоконник, не веря своим глазам. Ее братья дурачились. Сколько Эльза помнила себя и их совместное детство, Димитрий никогда ни с кем не играл. Точнее, он играл и с ней, и с Крисом, но эти игры доставляли удовольствие лишь ему одному. А чтобы вот так, просто побеситься в саду на мягкой траве, не причиняя другому ушибов и ран, – так еще никогда не было.

Вскочив на ноги, братья принялись боксировать, но Крис быстро почувствовал, что сдает позиции, его движениям не хватало еще той резкости, которую давно отточил старший, и, грозно зарычав, он перекинулся. Димитрий тоже не остался в долгу, и вскоре на траве катались и резвились два молодых волка. Они покусывали друг другу уши и лапы, и Эльза невольно тоже рассмеялась, наблюдая за их забавными пируэтами. И тут же замолчала и стала серьезной.

Димитрий стал другим. Почему?!

Спускаясь к завтраку, она застала обоих возвращающимися в дом. Крис махнул серой молнией наверх в свою комнату, едва не сбив ее на лестнице с ног. Димитрий в волчьем обличье еще стоял внизу, в просторном холле, и Эльза вспомнила, как некоторое время назад встретила его в саду после наступления темноты, когда вернулась с Алексом. С тех пор они так и не обменялись ни единым словом.

Раздался оглушительный грохот и звон. Одна из служанок вышла в холл с подносом, но увидела старшего сына хозяев и выронила все из рук. Блюдо с фруктами опрокинулось, яблоки и груши раскатились по ковру. Девушка упала на колени и бросилась их собирать, дрожа всем телом и поглядывая на стоявшего в нескольких метрах от нее волка. Эльзе стало неловко за новенькую. Зачем так явно показывать свой страх, ведь всем слугам тысячу раз приказывали стараться вести себя в его присутствии как ни в чем не бывало!

Димитрий повернул голову и тоже смотрел на девушку, и его серебристые глаза не выражали ни удивления, ни обиды, ни гнева. Ничего. На какой-то момент Эльзе даже подумалось, что ему просто любопытно, успеет ли служанка собрать все фрукты раньше, чем окончательно грохнется перед ним в обморок.

На шум из столовой выбежала мать. При виде сына она тоже застыла в дверях, но взяла себя в руки, бросила быстрый взгляд на Эльзу, словно хотела убедиться, что та в безопасности, затем процедила служанке:

– Убирайся. Вымой лицо холодной водой и позови кого-то из старших слуг вместо себя. Ты больше у нас не работаешь.

Девушка заплакала, низко склонила голову и убежала. Ольга подняла глаза на Димитрия и выдавила:

– Здравствуй, сын. Мы, как всегда, не ожидали тебя увидеть.

Тот кивнул, отвернулся и пошел к лестнице. Эльза все еще стояла там, и мать вдруг не выдержала:

– Эльза, отойди с его дороги!

Поднимаясь по ступеням, Димитрий посмотрел на сестру тем же равнодушным взглядом, каким следил за служанкой, и она поняла, что если сейчас прижмется к стенке, как просит мама, то будет ничем не лучше той испуганной девушки. Конечно же, ей было страшно, особенно, когда она представляла, на что способны острые зубы в его оскаленной пасти. Однажды он уже обернулся волком и убил тут почти всех, а Эльзе удалось выжить только чудом. Но с другой стороны, эти зубы ведь не ранили Криса сегодня утром, почему она должна бояться, что они ранят ее теперь?

Эльза набралась мужества и осталась стоять на месте, прямо посреди лестницы, и почувствовала, как, огибая ее, Димитрий ткнулся мокрым холодным носом в ее ладонь.

К завтраку он опоздал. За столом уже повисла тяжелая, нервозная атмосфера. Отец уткнулся в утреннюю газету и выглянул из-за нее лишь для того, чтобы с благодарностью кивнуть матери, которая по привычке собственноручно разливала мужу и детям кофе и чай и накладывала на тарелки куски сладкого пирога. Эльза чувствовала, что мама тоже волнуется, видела, как подрагивают ее обычно мягкие и спокойные белые руки, и сидела тихо. И только Крис, казалось, не замечал ничего странного, уплетал свой пирог и качал ногой под столом.

Димитрий вошел и сразу направился к свободному стулу, перед которым уже сервировали еще один прибор. Мать села на свое место напротив отца и дала знак ожидавшей в углу служанке, чтобы та поднесла кофейник и наполнила тарелку старшего из детей. Сама же схватила вилку и принялась ковырять омлет, но в рот так и не отправляла.

Димитрий обвел их всех взглядом и насмешливо улыбнулся:

– Приятного аппетита.

– Что за манеры? – отец с хрустом смял газету и швырнул на край стола. – Ты позволяешь себе опоздать к трапезе и даже не извиниться.

Эльза опасливо покосилась на отца. Она не понимала, почему он всегда так злится на старшего сына, а если и не злится, то подчеркнуто игнорирует. И она сама, и Крис тоже, бывало, опаздывали к завтраку, если накануне засиживались допоздна, но их за это не ругали. Наверно, все дело заключалось в том, что ее старший брат покрыл позором всю их семью, и отец тяжело переживал, когда от него пытались отвернуться многие знакомые.

– Прошу прощения, – ответил Димитрий ровным голосом.

– Чтобы просить прощения, нужно иметь хоть каплю раскаяния в своем тоне! – отрезал отец, приступая к еде.

Он положил в рот бекон и запил несколькими глотками кофе, всем видом показывая, что не хочет возвращаться к этой теме разговора, а Димитрий взялся за сладкий пирог.

– Ты, как всегда, очень вкусно готовишь, мама, – произнес он чуть позже. – Всегда с удовольствием ем твою выпечку.

Та удивленно приподняла брови и слегка покраснела. Эльза не могла припомнить, чтобы ее старший брат говорил кому-либо комплименты, и прекрасно понимала чувства матери.

– Нет, вы посмотрите, он еще и издевается! – с гневом отбросил свою вилку отец. – Встань и выйди из-за стола!

– Что за манеры – швыряться столовыми приборами? – с ледяным спокойствием повернулся к нему Димитрий. – Разве воспитанные отцы семейства ведут так себя за трапезой?

За столом повисло молчание. Отец побагровел и стиснул кулаки, а присутствовавшая служанка не знала, куда деть глаза.

– Сынок, не надо, – тихо попросила мать, и ее унизанные кольцами пухлые пальцы скомкали тряпичную салфетку. – Отец прав, ты отвратительно себя ведешь.

– Я отвратительно себя веду? – приподнял бровь Димитрий и усмехнулся. – Я?!

– Выпечка действительно очень вкусная, – выпалила Эльза, не в силах терпеть семейные ссоры. – Давайте съедим еще по одному кусочку.

– Не надо так отчаянно стараться всех помирить, Эль, – перевел он на нее свой насмешливый взгляд. – Здесь каждый играет свою роль. Безупречный Образец Для Подражания, – Димитрий указал на отца, затем на мать: – Святая Великомученица. И, наконец, Паршивая Овца.