Александр Македонский, или Роман о боге - Морис Дрюон

Высадившись на землю Трои, Александр почувствовал себя Ахиллом благородным, ощутив, что его переполняют великие силы. Перед Тиром он признал в себе мощь духа Геракла. Сейчас, когда армия переправилась через Яксарт, царь был уверен, что перевоплотился в Диониса, самого могущественного из сыновей Зевса. Так постепенно властелин мира осознавал свое восхождение к божественному. Вообразив себя Дионисом, прославившимся покорением Индии, где его почитали, но под другими именами, Александр решил также завоевать эту страну.

Прежде чем выступить в поход, надлежало установить порядок в простирающихся на огромных территориях провинциях, завоеванных ценой стольких трудов и жертв. Артабаз, сильно постаревший и уставший от государственных дел, прибыл к Александру с просьбой заменить его на посту наместника, ибо бремя власти стало непомерно тяжелым для него. Еще находясь в Мараканде, где была собрана вся армия, Александр решил доверить объединенное управление Бактрией и Согдианой верному Клиту. Этим назначением он хотел вознаградить за верную службу первого друга детства, брата своей кормилицы, а теперь начальника охраны и преданного сподвижника, а вместе с тем он хотел уберечь его от опасностей, которые подстерегают храброго воина в боях. У него были причины беспокоиться за жизнь Клита.

Александр никак не мог забыть страшный сон. Ему приснился Клит, который сидел среди мертвых сыновей Пармениона. Были и другие зловещие предзнаменования.

Однажды утром Клит совершал жертвоприношения богам. Когда же царь позвал друга, то три овцы, уже освященные возлияниями, сорвались с алтаря и побежали за Клитом.

Александру казалось, что если Клит останется на посту начальника охраны, то непременно будет убит в первом же бою. Я, со своей стороны, настойчиво советовал царю отойти от Клита. Еще когда Александр был мал, я получил предзнаменование. С тех пор я знал, что рок преследует Клита, и думал о том, как отвести от него смертельный удар. Давая совет Александру, я желал только одного – помочь Клиту. Все хитрости и уловки оказались тщетны. Пытаясь изменить волю судьбы, мы только приблизили неизбежный конец. Смерть поджидала верного Клита в Мараканде.

Накануне отъезда из Мараканды по традиции было устроено большое пиршество. Тогда проходили праздники Диоскуров Кастора и Полидевка, совпавшие по времени с оргиями в честь Диониса. Однако царь, столь почтительный к богам, на сей раз был крайне сдержан в жертвоприношениях. Он воздал почести лишь Диоскурам, не посвятив никаких торжественных церемоний Дионису. Непомерная гордыня обуяла Александра, и он, считавший себя воплощением Диониса, во всеуслышание заявил, что не желает оказывать почести великому богу, так как это было бы равносильно прославлению самого себя.

На пиру с Клитом, вступившим в должность сатрапа, обращались как с почетным гостем. Все поздравляли его, и сам Александр публично засвидетельствовал другу свою признательность. Однако Клит был мрачен. Вопреки его желанию, но согласно воле царя, ему предстояло сменить военную службу, связанную с походами и завоеваниями, на спокойную жизнь правителя провинции. Не смея отказаться от новой почетной должности, Клит страдал и мучился оттого, что именно он стал избранником царя. Он не знал истинных причин, вынудивших Александра к принятию этого решения, а потому в своем блестящем продвижении по службе усматривал проявление царской немилости. Клит, как преданный слуга, испытывал чувство зависти по отношению к тем, кто оставался в услужении у его ученика и хозяина, тогда как его отправляли на покой.

Неужели его находят слишком старым? Ведь ему едва исполнилось пятьдесят лет, и он еще способен доказать всем, что гораздо выносливее молодых.

Во время трапезы Клит много пил. Его сильно раздражало поведение молодых знатных македонян из недавно прибывшего пополнения. Зачисленные в корпус гетайров юнцы гордились, что получили доступ в ближайшее окружение Александра. Они состязались в хвалебных речах, превознося имя божественного завоевателя, просили снова и снова рассказать о подвигах властелина мира.

Как только кто-то из присутствующих назвал имя Филиппа и перечислил его сражения, опьяненный Александр, усмехаясь, принялся злословить:

– Его единственная подлинная победа была одержана в битве при Херонее. Эту победу ему принес я. Что касается других сражений, то он их чаще всего выигрывал за счет хитрости, а не храбрости. Филипп был способен одолеть только уступающего ему в силе противника.

Молодые офицеры не замедлили подольстить царю, они называли Филиппа Тиндареем – по имени несуразного правителя, прославившегося только благодаря связи его супруги Леды с Зевсом. От Зевса Леда родила Кастора и Полидевка, чей праздник они справляли сегодня.

Разгоряченный хмелем Клит гневно оборвал хулительные речи новобранцев.

– Филипп был человеком достойным и великим царем, – сказал он громко, чтобы все собравшиеся могли его услышать. – Вы молоды, только начинаете жить, вам рано еще судить Филиппа. Но знайте, что его победы столь же значительны, как и победы Александра. Если бы Греция не была завоевана Филиппом, нас с вами не было бы здесь сегодня, и никто бы в мире не узнал имени Александра. Филипп создал великую армию, воспитал воинов, с которыми Александр покорил Азию. Без Пармениона, меня, да и всех остальных полководцев Александр никогда бы не смог преодолеть Галикарнас и Геллеспонт.

Собственная речь распалила Клита, и он с пафосом продекламировал строфы Еврипида:

Александр, пытаясь оставаться хладнокровным, просил Клита остановиться.

– Я замолчу, когда пожелаю, – кричал Клит. – Я имею заслуженное право высказывать то, что считаю нужным, в отличие от этих юнцов, которые тебя окружают. Пусть сначала повоюют с мое, совершат столько, сколько я совершил. А ты, царь, надеюсь, позволишь мне продолжить, если вспомнишь, как я отрубил занесенную над твоей головой руку сатрапа Спитамена. Не спаси я тебя тогда, ты бы сегодня не отрекался от своего отца и не провозглашал бы себя сыном Зевса.

– На сей раз ты слишком много сказал недозволенного. Твоя речь – это предательство. Ты заслуживаешь наказания, Клит! – воскликнул Александр.

– Наказания? – заорал Клит. – Не думаешь ли ты, что мне приятно видеть, как ты, во всем подражая персидскому царю, рядишься в женские одежды и ждешь, когда македоняне падут ниц перед тобой?

Несколько офицеров попытались силой оттащить Клита, так как все прекрасно понимали, что он просто не в себе. Но ничто не может помешать человеку идти к своему концу, если час его пробил.

– Зачем ты пригласил нас на этот обед, – не унимался Клит, – если ты не можешь больше слушать, как свободные, честные люди говорят тебе правду в лицо?