Дым на солнце - Рене Ахдие

class="p1">Он перевернулся на своей постели, опрокинув пустую бутылку из-под саке. За его спиной раздался тихий вздох. Повернув голову, он увидел девушку не старше двадцати, наблюдавшую за ним.

Точнее, следившую за ним.

– Проснулся наконец? – спросила она. Она не назвала его «мой господин» и не выказала ни намека на почтение. В ее голосе отчетливо слышалось осуждение.

– Как долго я спал? – со стоном прохрипел он.

Девушка поспешила поправить его:

– Ты лежишь в пьяном угаре уже почти два дня.

– Ты кто? – спросил он. – Кто дал тебе право так со мной разговаривать? Ты знаешь, кто я?

– Меня зовут Кирин. Ты в доме моей госпожи Юми. И это я стирала слюну с твоего подбородка и омывала твое вонючее тело последние два дня, – она фыркнула. – Неважно, кто ты такой, моча есть моча.

Услышав это оскорбление, Кэнсин попытался сесть, намереваясь отчитать Кирин. Но тут же пожалел о своем решении. Наковальня опустилась на его череп, сплющивая его мозги. Он снова застонал и оглядел комнату. Она была небольшой, но со вкусом обставленной. Мебель здесь была высочайшего качества, а постель прекрасна, хотя и грязновата.

Тщательно осмотрев себя, Кэнсин пришел к выводу, что от него действительно воняло. Обеспокоенный правдивостью слов Кирин, он решил пока не обращать внимания на ее дерзость.

– Зачем меня сюда привели?

Она тихо рассмеялась.

– Никто тебя сюда не приводил. Ты сам пришел, швыряя обвинения и громя все вокруг, как какой-то влюбленный дурак.

Туманные образы, крутившиеся в голове Кэнсина, наконец обрели четкость. Последнее, что он помнил с абсолютной ясностью, было следующее: майко Юми сообщила ему, что это он – Хаттори Кэнсин, Дракон Кая, – был ответственен за покушение на императора. После этих слов его мысли опустели. Ярость подступила к горлу, протест сложился на языке. А затем что-то пронеслось перед его глазами. На переносице собралось что-то тяжелое, отдающее острой и сильной болью.

Как будто его разум разделился на две части.

Давление на его череп стало невыносимым. Как вода, просачивающаяся через трещину в плотине. Как мог он совершить подобное предательство? Разве это было возможно? Нет. Все это ложь. Сфабрикованная только для того, чтобы отвлечь его от мыслей, как именно Юми пробралась в его комнату. Что она забыла в императорских землях, одетая как мальчишка и с запрещенным оружием.

Все это оказалось слишком для него в тот момент. Кэнсин упал на пол и потерял сознание. После этого он ничего не помнил.

– Ты готов вернуться в замок? – спросила Кирин. – Принц Райдэн беспокоился о тебе. Мы сообщили о твоем местонахождении, – она сделала паузу. – Моя госпожа вчера доставила сообщение твоей сестре.

Кэнсин покачал головой:

– Я не вернусь в замок. Я поеду домой.

– Боюсь, это невозможно. – Девушка скрестила руки на груди – вновь образец дерзости.

– Что? – выплюнул Кэнсин.

– Никто не может выйти за внешние стены города. Не со всеми этими беспорядками снаружи.

Кэнсин прижал руки к вискам и с силой зажмурился.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Верно. Ты же был пьян. – Кирин кивнула. – Все районы на окраинах города захвачены мародерами. Кажется, они поражены той странной чумой. Император приказал огородить самые центральные районы Инако, чтобы предотвратить распространение беспорядков на замок, так что в Ханами мы в безопасности. Пока. – Она вздохнула. – Поверь мне, больше всего на свете я хотела бы выпроводить тебя отсюда. Я до сих пор удивлена тому, что моя госпожа позволила тебе остаться здесь, и более того, в ее собственных комнатах, после того, как ты с ней обошелся.

Кэнсин непонимающе уставился на девушку.

– Ты и это не помнишь? – служанка фыркнула. – Ты обвинил мою госпожу в измене перед пятью высокопоставленными советниками императора. Должна сказать, им твоя история показалась довольно забавной. Они даже наливали тебе после этого выпивку. – Раздражение сморщило ее лоб. – Пока ты не начал швыряться предметами. Теперь, когда ты очнулся, моя госпожа желает тебе счастливого пути домой. – Она изящно поклонилась ему. С издевкой.

Память Кэнсина изо всех сил пыталась заполнить пробелы, походившие на размытый воздух в жаркий летний день. Но в последнее время его разум все чаще подводил его. Это делало его слабым. Уязвимым. Сама мысль об этом возмутила его. Кэнсин был самураем, покрытым славой. Подобные ему воины не позволяли эмоциям диктовать их действия. Он сдержал раздражение на эту грубую служанку, чтобы не упустить шанс встретиться с ее госпожой снова. Он не мог забыть, как Юми сбила его с ног так легко, будто прихлопнула муху. Только опытный боец мог обладать такими навыками, и майко вряд ли раскрыла бы, кто обучал ее. Не без некоторого… убеждения.

– Твоя госпожа сейчас здесь? – проверил почву Кэнсин.

Кирин кивнула.

– Но она не хочет тебя видеть. – Еще одна многозначительная улыбочка. – Думаю, ты понимаешь почему.

Кэнсин с трудом поднялся на слабых от долгого лежания ногах. Он нерешительно склонил голову перед девушкой.

– Пожалуйста, передай мои извинения своей госпоже. Мое поведение было недопустимым. Этого больше не повторится.

Служанка недоверчиво склонила голову.

– Я уже слышала подобное раньше. – Со смешком Кирин положила выстиранную стопку одежды у его ног.

Одеваясь, Кэнсин размышлял, как лучше справиться с Юми. Рубец на его плече приобрел фиолетовый оттенок. Хоть он и не хотел в этом признаваться, Кэнсина пугала мысль, что он мог сделать что-то еще, чего не мог вспомнить. Что он мог действовать вне контроля своего разума.

Когда Кэнсин раздвинул затянутые шелком двери, он обнаружил снаружи Кирин, ожидающую с его оружием в руках. Она довела его до главных ворот, ни разу не оставив в одиночестве. С коротким поклоном она вернула ему мечи и вывела в переулок Ханами, заперев за ним ворота, стоило ему ступить за них.

Кэнсин застыл за сложенной из камня стеной. Обдумал свои дальнейшие действия. Время было до обеда. Усаженные деревьями улочки Ханами еще много часов будут пусты от гостей.

Он принял решение.

Если Юми не желает больше видеть его в своем доме, он просто дождется, пока она сама выйдет.

* * *

Солнце только начало клониться к закату, когда Юми наконец отважилась выйти за ворота своей окия. Спрятавшись за деревом гинкго, словно преступник, выбирающий следующую жертву, Кэнсин наблюдал за ней сквозь ветви. Он застыл без движения, когда майко огляделась бдительным взглядом серых глаз. Для прогулки она выбрала неброское кимоно, а волосы уложила в простую прическу. Хотя она всеми силами старалась скрыть черты лица с помощью накинутого на голову платка из бледного шелка, ее красоту было сложно не заметить. Она двинулась по