Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны  - Оливер Пилат

Этель Розенберг тут же сделала возмущенное заявление журналистам, намекая на то, что истинный виновник — ее брат Дэвид. Ее муж «был очень подавлен», когда Дэвида арестовали, сказала Этель.

— Он очень переживал за Дейва и его семью, — стала уверять она. — Он сказал мне: «Это немыслимо, это просто куча лжи. Это никак не может быть правдой». Мы и сейчас, как и тогда, уверены, что мой брат не виновен ни в чем, что ему предъявляют.

Один из репортеров беззлобно спросил, не коммунисты ли ее брат и муж. Нет, ни тот, ни другой, возмущенно сказала она. Никто из них не знаком ни с коммунистами, ни с сочувствующими, прибавила она. Однако оба они арестованы. Мог ли один или другой из них заниматься шпионажем?

— Я прожила с мужем одиннадцать лет, — сказала Этель Розенберг, — и просто не могу себе этого представить. Это невозможно!

Этель Розенберг трижды вызывали в суд, где она вела себя несговорчиво и вызывающе и, ссылаясь на конституцию, отказалась отвечать на вопросы перед федеральным жюри, расследующим дело о шпионаже. 12 августа 1950 года ее также арестовали по обвинению в заговоре с целью совершения государственной измены и посадили в тюрьму, как и ее мужа, поскольку она не смогла внести залог в 100 тысяч долларов.

Миссис Тесси Грингласс временно согласилась взять к себе их сыновей — семилетнего Майкла и трехлетнего Роберта. Старушка была не слишком рада этому. Сначала она говорила, что не сможет. У нее давление поднимается до 200 с лишним, сказала она, а квартира, которую она снимала за 20 долларов в месяц на первом этаже дома 62 по Шерифф-стрит позади заколоченной мастерской, где ее покойный муж ремонтировал швейные машинки «Зингер», без горячей воды и не подходит для мальчиков из Никербокер-Виллидж. Взяв мальчиков к себе, она и через несколько дней все еще продолжала ворчать: «Я не могу заботиться о вас, не могу». Если она и продолжала заботиться о них, несмотря на ворчание, то просто потому, что больше в семье это делать было некому.

Это были очень беспокойные дети. Они спали с миссис Тесси Грингласс на одной кровати в крохотной комнатушке, окна которой приходилось плотно закрывать, потому что они выходили на облюбованные крысами пустыри, характерные для тогдашнего упадка Ист-Сайда. Они засыпали с трудом, потому что старшие дети из округи почти до полуночи бегали и кричали, пинали банки и били стекла о кирпичные стены позади дома. Даже уснув, маленький Роберт беспокойно скрипел зубами во сне.

Из-за того что в квартире не было туалета, мальчикам приходилось ходить в общий наверху в коридоре, и шум, который они производили, раздражал остальных жильцов. Когда Майкла устроили в детский сад, в середине дня наступала относительная тишина, так как Роберт проводил большую часть времени на тротуаре перед домом, вяло играл со своей красной пожарной машиной и «смотрел, когда мама придет домой», как он говорил по десять раз на день. Потом возвращался Майкл и своим буйством доводил младшего брата до крайнего возбуждения и слез. Эта парочка была слишком шумной для пожилой женщины.

Бернард Грингласс, который, уйдя из «Питт машин продактс компани», нашел себе работу браковщика на шелковой фабрике, как-то раз позвонил матери и сказал, что его жена Глэдис, давно уже болевшая лимфомой Ходжкина, похоже, скоро умрет и кто-то должен присмотреть за его дочерью Шерон, которой было два года без одного месяца.

Услышав новость, миссис Тесси Грингласс заголосила. Она не в состоянии ему помочь, рыдала она, она не в состоянии делать даже то, что ей сейчас приходится. Берни попросил ее не волноваться так сильно.

— Не волноваться! — воскликнула она. — Как же мне не волноваться? У меня ни на что нет сил. Я убита! Мне место в доме престарелых.

В черных волосах шестидесятивосьмилетней миссис Тесси Грингласс, которые она зачесывала назад, была видна лишь легкая проседь. Она выглядела достаточно крепкой, но, как жаловалась соседям, «жизнь ее по-всякому поломала». Не считая высокого давления, старушку беспокоили проблемы с деньгами. Сэмюэл, самый старший сын, единственный, кому удалось уехать из Ист-Сайда, присылал по 5 долларов в неделю со своей зарплаты продавца ювелирных изделий. Дэвид давал по 5 долларов в неделю, пока не оказался в тюрьме. Бернард помогал бы ей, но у него были свои беды. Этель попала в тюрьму. На верхнем этаже пятиэтажного здания, в квартире за 12 долларов в месяц, жила мисс Реджина Фейт, сестра миссис Тесси Грингласс. Издавна состоя в Международном профсоюзе работников по пошиву женской одежды (Американская федерация труда), мисс Фейт работала допоздна и ценила домашний ужин по вечерам. За это она платила сестре по 10 долларов в неделю. «Я питаюсь крошками со стола сестры», — говорила миссис Тесси Грингласс, но не с возмущением, а как бы проясняя детали сложной ситуации.

Возможно, миссис Тесси Грингласс испытывала некоторую гордость из-за того, что в ней еще нуждаются, когда приходит беда, и не забывала упомянуть при гостях, что другая бабушка — миссис Софи Розенберг — пребывает в менее крепком здравии, нежели она. Кроме того, ясно давала понять, что, взяв на себя заботу о детях Этель и Юлиуса, она не встает на их сторону в конфликте между ними и Дэвидом с Рут. «Я не такая, как она [бабушка Розенберг], — говорила миссис Грингласс. — Я не думаю, будто то, что мое, идеальное, а то, что не мое, никуда не годное. Я не такая разборчивая. Если это мое и оно плохое, я так и скажу. Я виделась с Этель в тюрьме и кое-что ей сказала. У меня было слишком много неприятностей. А Дэвид держится хорошо».

Дэвид Грингласс рассказал о себе все. Он принял это решение в 2 часа ночи 16 июня, в день после ареста. Проговорив пять часов у себя дома с агентами ФБР, теми самыми, которые застали его, когда он готовил детскую смесь, Дэвид пошел с ними в управление ФБР, где продолжился допрос. В тот раз он кое о чем умолчал.

На следующее утро, во время перерыва в допросе, Дэвид решил спросить юридического совета, прежде чем завершить свой рассказ. Он не волновался о себе. Сказал, что примет любое наказание, назначенное судом, но хотел бы, если возможно, договориться о сделке, чтобы помочь жене Рут. Он по телефону дал свои указания Луису Эйбелу, ветерану ВМФ, который был женат на Дороти, младшей сестре Рут, и жил в доме 87 по Коламбия-стрит, недалеко от Гринглассов. Луис достал деньги из пуфа, стоявшего у него в гостиной, и принес их в юридическую контору О. Джона Рогга, либерального адвоката, чей разрыв с коммунистической партией из-за событий в Югославии широко освещался в печати. В конверте было 4 тысячи долларов, которые Дэвиду передал Юлиус Розенберг на побег в Россию. За исключением 100 долларов, которые Рут оставила себе в последнюю минуту, вся сумма в оригинальной упаковке пошла на гонорар Роггу. Таким образом Советский Союз косвенно дал деньги на то, чтобы распланировать юридическую процедуру, по которой Дэвид Грингласс стал сокрушительным свидетелем гособвинения на первом американском процессе по атомному шпионажу, окончившемся смертным приговором. Когда Рут Грингласс вызвали в суд, она отвечала, ничего не утаивая. Впоследствии ее признали сообщницей, но не арестовали. Хотя ожоги еще беспокоили ее, она смогла находиться дома, заботиться о двоих детях и даже время от времени помогать миссис Тесси Грингласс.