Тень рыси - Виктория Холт

Мы были с ним обе, когда он умер, но его рука сжимала руку Люси. Никогда не забыть выражения ее лица: словно она потеряла все, что ей было дорого.

— Люси, дорогая, у тебя есть Цилла, — сказала я ей. Я пошла с ней в комнату дочери. Был уже поздний вечер, и девочка спала.

Но я взяла ее на руки и передала Люси.

— Мама, — сонно и немного недовольно протянула Друсцилла.

Люси стояла и крепко прижимала к себе дитя, пока я не положила свою сестричку обратно в кровать. Возможно, это был слегка театральный жест, но он принес пользу. Люси взяла себя в руки, вспомнив, что отныне должна жить во имя Друсциллы.

Наступило Рождество. В этом году праздновать его решили не в Уэйкфилд Парке, а в нашем доме. Стирлинг отметил, что из-за смерти моего отца торжества должны быть не слишком пышными, но тем не менее достойными Уайтледиз. Следовало понимать, что отныне главное место принадлежит ему, а не Уэйкфилд Парку.

Люси во вдовьем трауре бродила, как привидение. Хотя, надо сказать, этот наряд ей шел. Друсцилле, баловню всей семьи, было около двух; она становилась своевольной и требовательной. Люси любила ее страстно, но не портила ребенка, что, боюсь, делали все остальные. Я обожала девочку и мечтала о собственном ребенке. Стирлинг тоже хотел этого. Он все твердил, как наши дети будут играть на лужайках Уайтледиз.

Однажды мне показалось, что я беременна, но потом выяснилось, что это не так. Я очень расстроилась и решила, что в следующий раз никому ничего не скажу, пока окончательно не уверюсь в этом. Люси постоянно говорила мне:

— Когда у тебя будет собственный ребенок… А однажды сказала:

— Возможно, ты слишком страстно желаешь ребенка. Я слышала, что в таком случае можно не забеременеть. Это как каприз природы.

Ей понравилась идея Стирлинга отпраздновать Рождество так, как мы это делали в прошлом.

— Уайтледиз — великолепный дом, — подытожила она, — а Уэйкфилд Парк — выскочка. Думаю, твой муж все решил правильно.

Мне было приятно, что она начала хорошо относиться к Стерлингу, отказавшись от своих прежних подозрений.

— Когда у тебя будет своя семья, свой ребенок, ты, возможно, захочешь, чтобы я уехала, — сказала мне как-то Люси.

— Какая чепуха! — воскликнула я. — Это твой дом. Кроме того, что же мы станем делать без тебя?

— Я всего лишь мачеха, ты не всегда будешь нуждаться во мне.

— Пожалуйста, никогда не говори так больше.

— Хорошо. Давай забудем. Но я не останусь, когда окажусь не нужна.

Как Стирлинг был увлечен приготовлениями к Рождеству! Он гордился тем, что успел сделать, но и оставалось еще немало. Теперь у нас было уже шесть садовников, и мой любимый парк становился все прекрасней. В доме все время трудились рабочие, и в некоторые комнаты нельзя было войти, потому что ремонтировался пол или обшитые панелями стены.

За две недели до Рождества я была почти уверена, что беременна. Мне не терпелось рассказать об этом кому-нибудь, но я решила подождать: не хотела зря обнадеживать Стирлинга. Как ни странно, Лиззи догадалась. Однажды, когда она убирала комнату Друсциллы, я зашла проведать сестричку. Девочка сидела на полу и играла в кубики. Я стала на колени, и мы построили дом вместе. Какое чудесное ясное личико, какой нежный носик, а эти крошечные завитки волос надо лбом! Я думала о собственном малыше, когда Лиззи сказала со свойственной ей прямотой:

— Ну, похоже на то…?

— Похоже на что? — спросила я. Лиззи покачала воображаемого ребенка на руках. Я вспыхнула, а Друсцилла воскликнула:

— Ты что, Лиззи? Лиззи ответила:

— Вы будете удивлены, мисс, если я скажу, что вскоре здесь появится еще один младенец? Все ли в порядке с носиком мисс Циллы?

Девочка осторожно притронулась к нему и спросила:

— Что?

Я поцеловала ее и успокоила:

— Лиззи шутит.

— Вам не обмануть меня, — продолжала Лиззи, — это всегда бывает заметно.

Друсцилла нетерпеливо звала меня играть в кубики, а я думала: «Неужели это и впрямь бывает заметно?»

Рождество пришло и закончилось. Базар елочных украшений проводился в только что отделанном зале Уайтледиз; Стирлинг устроил щедрое бесплатное угощение. Это имело огромный успех. В Уайтледиз пригласили певцов исполнять рождественские гимны, подавали вино и чудесный кекс с изюмом. Кто-то из пожилых даже сказал, что все было, как в старые добрые времена, но и тогда их не угощали таким хорошим вином.

Из-за смерти папы в Рождественский вечер с нами были только Нора и Франклин, а на Святки мы все поехали в Уэйкфилд Парк.

Наступил Новый год, и тут случилось первое из тревожных происшествий.

Тем утром за завтраком Стирлинг, как обычно, рассказывал о работах, которые проводились в доме.

— Они начали со сторожевой башенки, — сказал он. — Там дел больше, чем мы предполагали.

— Как будет чудесно, когда все закончится, — воскликнула я. — Тогда мы станем наслаждаться жизнью в доме, не натыкаясь постоянно на рабочих.

— Но все это надо было, действительно, привести в порядок, — напомнил мне Стирлинг.

— Если бы мои предки увидели сейчас Уайтледиз, они бы тебя благословили.

Он помолчал минуту, потом добавил:

— В большом доме должно жить много людей. Он повернулся к Люси и спросил:

— Ты согласна?

— Согласна, — ответила она.

— Ну вот, а сама собиралась покинуть нас, — обвинила я ее. — Мы не позволим тебе. Правда, Стирлинг?

— Минта просто не сможет без тебя. Люси это было приятно, что меня очень обрадовало.

— А Нора, — продолжала я. — Как бы я хотела, чтобы она переехала сюда. Это же абсурд… один человек в том громадном доме.

— Она намерена покинуть нас, — сказал Стирлинг.

— Мы не должны допустить этого.

— Как же мы можем ей помешать? — спросил он холодно.

— Она уже давно говорит об этом, но пока остается. Видимо, у нее есть причина, чтобы остаться.

— Какая причина? — он посмотрел на меня так, будто испытывал неприязнь ко мне, и мне показалось, он расстроен из-за отъезда Норы.

Я пожала плечами, а он продолжал:

— Пойди, посмотри, что уже сделано в сторожевой башне. Мы не должны позволить, чтобы старина разрушалась. Реставрация должна проводиться очень осторожно.

Ему нравилось, когда я интересовалась тем, что сделано, и я пообещала еще до наступления темноты обязательно сходить туда. Утром я не могла, потому что уже сказала Мод, что выпью с ней кофе. Она устраивала благотворительный базар и нуждалась в помощи, а кроме того, Мод пригласила меня на ленч. Очевидно, Стирлинг меня не слушал. Я задумчиво посмотрела на него. Разве так ведут себя истинные мужья? Иногда мне казалось, что даже любовью он занимается так, будто обязан был это делать.