Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц

После дозволяющего кивка графа в кабинет буквально вбежал коротконогий, тощий, но очень живой казначей. Все у него было крючковатым: и вывернутые, как колесо, ноги, и нос, и редкая черная бороденка. Зато глазки были масленые, чрезмерно ласковые. Одет казначей был в черное котарди, на груди висела золотая воронья цепь, а на крошечной голове возлежала забавная шапочка с пером ворона.

— Приветствую, мой господин, — изысканно поклонился Брогмот. Его глазки с любопытством скользнули по повязке на шее графа. — Я столкнулся в коридоре с вашей дочерью. Она шла рядом с высоким молодым мужчиной, котарди которого было украшено символикой вашего рода. Осмелюсь спросить: это тот самый?

— Да, тот самый, Брогмот. Мне пришлось выделить ему из личного гардероба костюм, поэтому он и обшит воронами.

— Понял. Стало быть, лишних вопросов о нем не задавать? — живо смекнул казначей.

— Верно соображаешь. Собственно, с гостем тоже лучше не общаться.

— Да, да, мой лорд! Ваше слово — закон! — Лицо казначея приняло выражение наивысшей преданности. — Я, если вы позволите, займу вас до вечера. Я принес план расширения рынка, а также предложения по составлению договоров на аренду мест…

Филипп кивнул и освободил место на столе для большого чертежа, по сравнению с которым казначей выглядел совсем крохотно и по-детски.

* * *

Тем временем Йева и Уильям спустились во двор. Истосковавшийся по свободе Уилл жадно втягивал свежий воздух, оглядывал все с любопытством, позабыв ненадолго о своих душевных муках из-за прошлой ночи. Их пропустила стража у калитки, и они прошли по подвесному мосту, который грозно распластался над расщелиной, отделяющей замок от города. Посмотрев вниз, вампир вгляделся в горную щель, где вдалеке зияло поросшее кустарником дно.

— Ты доволен? — отвлекла его Йева.

— Не то слово! — воодушевленно ответил он, глядя на нее. — Все благодаря графу. У тебя замечательный отец, Йева: мудрый, умный, величественный, хозяйственный…

Уильям все говорил и говорил, загибая пальцы и перечисляя достоинства графа Тастемара, который стал для него воплощением всех добродетелей. В конце концов он дважды загнул десять пальцев, потом добавил, задумавшись:

— Только ему не говори, а то подумает, что я подхалимничаю.

— Не скажу, — неловко ответила Йева.

— Правда, я не понимаю, чем я насолил твоему брату?

Йева задумалась, взяла его под локоть и попыталась подобрать нужные слова. Она хорошо помнила наказ отца об обряде воспоминаний.

— Леонард, он… Ну, он вспыльчив. Тяжело переносит, когда его критикуют, а отец никогда не смолчит — всегда выскажет. Вот и выходит, что он постоянно указывает ему на его недочеты, а тебя хвалит. Да, это немного по-детски, но… таков уж мой брат.

— Право же. Я не подумал об этом…

— Просто ты скромник. А вот мой брат излишне горячо ко всему относится. Да и то, что случилось с ним в детстве, тоже сказывается.

— Это история, из-за которой он потерял глаз?

Йева кивнула. Они прошли серокаменные, тесно стоящие домики, направившись по брусчатой дороге к рынку. Жителей вокруг почти не было: налетающий с воем на скалу ветер, а также огромная туча разогнали многих по домам.

— А как это произошло?

— Ну… Мы с братом родились в Филонеллоне. Там горы лысые, пустые, поэтому деревушки крохотные, далеко стоят друг от друга. Мы с братом росли, и родителям было тяжело добывать кровь на четыре рта. Тогда они и решили перебраться в благополучный Солраг. Мы обосновались в большом Далмоне, это на востоке графства, совсем рядом с Филонеллоном. В общем, отец с матушкой поселились там… Я помню рыжую бороду отца, помню каштановые волосы матери, но больше, к сожалению, ничего и не помню. Разве что матушка плела мне венки из белых горянок… В Далмоне отец работал кузнецом, а матушка — портнихой. Мы росли, и все складывалось, наверное, хорошо. А потом в Далмоне обосновались поборники Ямеса.

— Поборники? Это кто?

— Не просто служители, а фанатики, — поморщилась Йева. — Они появились на востоке нашего Солрага, поэтому ты о них не знаешь. А отличались они от обычных служителей тем, что верили, скорее, не в самого Ямеса, а в то, что способны чинить всякие изуверства от его имени… Наша семья скрывалась, пока в один день отец, который был очень вспыльчив, не поссорился с одним из жителей. Говорят, завязалась драка. Может, он кинулся на него, оскалившись, а может, даже убил. Знаю лишь, что позже к нам в дом вломились поборники Ямеса. Мы тогда совсем маленькие были, поэтому я тот день помню плохо. Все, что я тебе рассказываю, мне поведали Лео с графом. В общем, отца якобы закололи на месте. А матушке, которая пыталась нас защитить, отрубили голову…

Йева вздохнула и продолжила:

— У вампиров острые зубы появляются не сразу. Сначала удлиняются клыки, а потом, к семи или восьми годам, другие зубы становятся заостренными и загибаются внутрь. Так что, увидев у нас во рту почти обычные зубы, поборники, видимо, решили, что мы люди. Подумали, что мы лишь через время обратимся в демонов, как наши родители. Они решили провести обряд очищения огнем, который состоял в том, чтобы… — Йева замолчала и, лишь чуть успокоившись, продолжила: — Чтобы выжечь один глаз, отрезать одну руку и одну ногу. По мнению этих изуверов, это помогает демоническим сущностям выйти из тела.

— Они начали с Лео? — понял Уильям.

— Да, представь, трехлетний ребенок, его окружают, накаливают прут и… Леонард все запомнил, он в деталях описывал, как был одет отец, как выглядел пытавший его поборник. Они успели выжечь ему глаз, а потом появился граф. Он как раз возвращался из Филонеллона от своего друга, Бардена Тихого, тоже старейшины. Увидев, что творится, он приказал гвардейцам перебить поборников Ямеса, а потом помог Леонарду, посадил нас на коней и отвез в Брасо-Дэнто. Такое вот дело, что я совсем не запомнила, как убили родителей, но зато ясно помню, как граф посадил меня впереди себя. Помню гриву. Он любит вороных, поэтому и та была черная, блестящая, украшенная вороньими перьями. Я тогда хваталась то за нее, то за поводья, пытаясь их дергать. А граф ласково отчитывал меня, гладил по волосам. У него тогда перчатки были новые, кожаные, помню, как пахло этой кожей… и лошадьми. — И Йева тепло улыбнулась.

— Я понимаю, что они пытались убить демонов, — ужаснулся Уилл, — но калечить детей?

— Это же фанатики… После того случая отец изгнал их всех из Солрага, разрешив лишь традиционное поклонение. Выходит, что граф спас наши жизни…

— Ясно. — Уильям шел, склонив голову. — А я думаю о том, что буду делать после суда. Если все пройдет хорошо, то попробую устроиться в городе хоть кем-нибудь.

Йева грустно вздохнула. Взяв его под локоть, она сильнее прижалась к нему. На улице свистел холодный ветер, и ей стало зябко. А может быть, ее трясло от душевных волнений, от той несправедливости, что сейчас вершилась в ее семье.