Тэмуджин. Книга 4 - Алексей Гатапов

* * *

В течение второго дня в обоих крыльях устроили по двенадцать ловушек и добыли, как потом было посчитано, больше тринадцати с половиной тысяч зверей. Когда цель охоты изменилась и главным стало не успеть выгнать зверей к установленному сроку, а сократить их поголовье, то и общее движение замедлилось. Загонщики шли не спеша, часто останавливаясь там, где заставали большое скопление животных. Зато в ловушки они с каждым разом запускали все больше поголовья и если в первый день ограничивались тремя-четырьмя сотнями голов, то на второй день загоняли до пятисот, а позже и до шестисот голов.

В первый день и в начале второго в ловушки попадались в основном кабаны и медведи, реже – волки и росомахи. В отличие от пугливых оленей и косуль они всегда шли последними, прямо перед загонщиками, и потому с каждой новой ловушкой поголовье их истощалось и к концу второго дня перед цепью все чаще стали появляться лоси с изюбрами и рогатые помельче.

К вечеру второго дня верхняя сторона облавного круга наконец приблизилась к опушке, подогнав к ней огромное бурлящее стадо из самых разных животных, какие только могли встретиться в лесу. Теперь и самим загонщикам становилось тесно в цепи. Подходя к опушке, они ужимали круг, сгоняя зверей в одно место, и оттого круг сузился так, что всадники сначала двигались вплотную, стремя к стремени, а после многим пришлось выйти из цепи и ехать позади, образуя второй ряд.

Тэмуджин поражался тому, что и после того, как было выпущено и уничтожено не меньше пятнадцати тысяч зверей, в кругу их оставалось еще очень много. До опушки было еще около четырех или пяти перестрелов, и все это пространство наполнилось одним огромным звериным месивом, плотно сбитым, почти без пустого места между разными стадами. Далеко между деревьями, сколько видно было глазу, сплошным половодьем пестрело разное зверье. Непривычно было видеть, как в нескольких шагах друг от друга стояли волки и лоси, росомахи и изюбры, но они почти не смотрели на извечных своих врагов, понимая, что сейчас им не до вражды, что попали они в одну западню и грозит им одна опасность – от людей.

Тэмуджин проезжал вдоль цепи, оглядывая перепуганных, затравленно глядящих зверей. Назавтра предстояло выгнать все это неисчислимое стадо из леса в открытую степь.

«Как все это произойдет? – время от времени тревожно билась в голове мысль. – Под силу ли нам справиться с ними?..»

После заката солнца прискакали двое посыльных от Мэнлига, молодые воины. Они сообщили, что первые звери показались на опушке.

– Оттуда, с опушки не видно, что их так много, – говорили они, с любопытством оглядывая звериное столпотворение. – А здесь-то их больше чем самих деревьев в тайге. Мы ехали и изумлялись, откуда их столько?..

– Вы не видели, сколько мы их еще побили, там такие горы мяса лежат… – гордо говорил Бэлгутэй, приводя их в еще большее изумление.

Тэмуджин решил проехать с ними на опушку, чтобы осмотреть место выгона зверей.

Смеркалось, когда он в окружении нукеров и братьев выехал из леса вслед за посыльными. Огромная заснеженная равнина – перестрелов в семь или восемь шириной – была оцеплена ровным полукругом плотно сомкнувшихся верховых. На дальней ее стороне тремя желтыми точками мерцали костры.

В оцепленной части опушки из-за зарослей тут и там, обманчиво редкими косяками выглядывали лоси и изюбры, а косули и кабарга, уже выскочив из леса шагов на тридцать-сорок, большими гуртами чернели на белом снегу.

Тэмуджин, выехав на отрытое место, порысил неподалеку от цепи загонщиков. Ему вдруг вспомнилось, как однажды, будучи в плену у Таргудая, во время облавной охоты он так же вышел из леса – когда на него упало дерево и он, лишившись коня, направлялся к Таргудаю. Он шел по такому же заснеженному полю, пеший и одинокий, только что избежав смерти, но не уверенный в том, что доживет до завтрашнего утра, а теперь он ехал на лучшем рысаке, с полными правами нойона, властвующий над десятитысячным войском.

«Как же все изменилось за это время! – подумал он. – Кажется, что было это давным-давно, в другой жизни, а прошло не так уж и много – всего два года».

Они приблизились к кострам. За первым сидели несколько молодых воинов, подручных Мэнлига, с нукерами Алтана и Даритая. Узнав Тэмуджина, они встали, поклонились. Тэмуджин, кивнув им, проехал к главному костру.

Вглядевшись в нойонов, он убедился в том, что и ожидал увидеть: Джамуха, Алтан, Даритай, второй дядя Джамухи, двое джадаранских тысячников – все были заметно пьяны. До того, как к ним подъехал Тэмуджин, они весело разговаривали и хохотали, на лицах их сияли хмельные улыбки.

Увидев Тэмуджина, они примолкли, выжидающе посмотрели на него. Во взглядах Алтана и Даритая виднелась скрытая неприязнь, будто они говорили: «Ну, и что ты на нас смотришь? Мы веселимся по праву и у тебя не будем спрашивать разрешения…»

Тэмуджин, сдерживая вспыхнувшую в нем злость к беспечно веселящимся нойонам, посмотрел на Мэнлига, сидевшего с края. Тот, заметно выпивший, смущенно отвел взгляд.

– Анда! – сиплым, простуженным голосом крикнул Джамуха, хватая стоявший перед ним на снегу туес и наливая в чашу вино. – Наконец-то и ты к нам присоединился. Я ведь тебе предлагал остаться, ты же сам отказался… А мы здесь не просто так пьем, ты не подумай плохо, мы подносим духам – хозяевам тайги, чтобы удача от нас не отвернулась. И ты тоже должен с нами принять…

Он встал, качнувшись на затекших ногах, с трудом удержав равновесие, обошел сидящих и обеими руками поднес налитую до краев чашу.

– Прими, анда!

Тэмуджин взял чашу, ощущая в душе возмущение и нежелание пить, но, повернувшись в сторону леса, побрызгал безымянным пальцем несколько раз и выпил до дна.

– Вот это молодец! – вскрикнул Джамуха, за ним раздались одобрительные голоса остальных. – Да, видно, что Тэмуджин-нойон и выпить умеет, когда надо… А как же, надо ведь возблагодарить богов… Дело уже сделано, можно и отдохнуть… Садись сюда, со мной рядом! – Джамуха потянул его за рукав.

Тэмуджин мягко отвел его руку.

– Я приехал посмотреть, как тут обстоит дело, – отдышавшись холодным воздухом, досадуя про себя, что раньше времени пришлось принять чашу, сказал он. – А там дел еще много, вот поговорю со своими и поеду обратно.

– Ну, опять ты за свое! – обиженно воскликнул Джамуха. – Да все там уже сделано, зверей подогнали к опушке, завтра утром загонщики их выгонят, а мы отсюда постреляем вволю. Давай уж, посиди с нами, хватит тебе по тайге бродить.

– Нет, поеду. – Тэмуджин сел в седло и подал знак Мэнлигу, отзывая его в сторону.

– Пришлось с ними выпить, – оправдывался Мэнлиг, когда они отъехали от примолкших нойонов. – Сидя за одним костром, нельзя ведь отделяться.

– Подожди, Мэнлиг-аха, – мягко остановил его Тэмуджин. – Я тебе должен другое сказать. Кокэчу куда-то исчез, отошел от нас в тайге, никого не предупредив, и до сих пор не появился.

Мэнлиг недолго помолчал, опустив голову, а потом беспечно сказал: