Джордж Лукас. Путь Джедая - Брайан Джей Джонс

Пытаясь сгладить ситуацию – и не потерять своего самого известного актера, – Лукас пригласил Гиннесса на обед, чтобы разъяснить свою точку зрения. «Я объяснил, что в последней части фильма ему нечего делать. Просто стоять в сторонке – это не слишком содержательно, а его персонаж обладает особой значимостью», – рассказывал Лукас. Гиннесс тщательно обдумывал эти слова. Лукас доказывал, что дух-наставник Кеноби – «это точно как у Кастанеды в “Сказках о силе”»[769]. В итоге Гиннесс согласился остаться («Я просто доверяю режиссеру», – объяснял он позднее), но на самом деле так и не ужился в плаще Оби-Вана. Но все же Лукас хорошо платил ему – «прекрасные деньжата», признавал Гиннесс в личных разговорах – и накинул два процента от прибыли сверху, так что у актера был стимул произносить и проглатывать «дрянные диалоги»[770]. «Должен признать, я почти не понимаю, что от меня требуется, – сообщил Гиннесс газете «Санди таймс» месяц спустя. – Что именно я должен делать, не могу сказать точно»[771].

Однако на публику Лукас докладывал, что Гиннесс «воспринял все очень хорошо… и соответственно развил характер персонажа»[772]. Кризис миновал, но оказался далеко не последним. С самого первого дня съемки «Звездных войн» состояли сплошь из проблем, которые раздували бюджет, физически и психически истощали Лукаса и так испытывали терпение руководителей «Фокс», что те чуть не закрыли фильм совсем. «Я забыл, как невыносимо снимать кино, – писал измотанный Лукас Марше во время съемок. – Я совершенно раздавлен, но надеюсь, как-нибудь все пережить»[773].

В январе 1976 года за три месяца до начала съемок – и задолго до того, как он даже задумался об убийстве гиннессевского Оби-Вана – Лукас вылетел из Калифорнии в Англию, чтобы возглавить производственные офисы в огромной «Элстри Студиос» в Северном Лондоне. Тем временем в Лос-Анджелесе Джон Дикстра и ILM должны были записывать первые из трехсот шестидесяти кадров спецэффектов, о чем очень просил Лукас. К несчастью, почти все время они по-прежнему тратили на сборку камер, кинокопировальные аппараты и другое оборудование, необходимое для съемки и монтажа спецэффектов. «Мы спроектировали и построили нашу электронику с нуля», – говорил Дикстра с гордостью[774]. Но каждый день, потраченный на создание технологии, означал, что потерян день съемки спецэффектов. А Лукас был в Лондоне, так что не мог появиться без предупреждения или постоять над душой, и поэтому ILM все больше и больше отставала.

Лукас взял с собой четвертый черновик сценария, который окончил первого января. Он по-прежнему не был им доволен, однако ему полюбилась первая строчка: «Давным-давно, в далекой-далекой галактике произошло невероятное приключение…» Но все остальное казалось ему «удручающим и отвратительным», и он решил, что раз съемки начнутся через двенадцать недель, то, возможно, настало время призвать писателя – или, точнее, писателей, – чтобы они бегло просмотрели сценарий. «Я никогда не был настолько доволен сценарием, чтобы считать его идеальным, – говорил Лукас позднее. – Если бы меня не заставили снимать фильм, я бы наверняка до сих пор его переписывал»[775]. Лукас позвонил Уилларду Хайку и Глории Кац, своим надежным соратникам по «Американским граффити», и привез их на неделю в Лондон для редактуры. Хайки работали со своей обычной скоростью: срезали переполненные техническим жаргоном куски сценария Лукаса, сделали диалоги в нескольких ключевых местах более энергичными и уделили особое внимание перешучиваниям персонажей, особенно взаимодействию Хана и Леи (кроме того, они вставили отсылку: на Звезде Смерти Лея заключена в камеру под номером 2187, по названию фильма Артура Липсетта, который Лукас так любил). Вместо гонорара Лукас дал им кое-что, как оказалось, куда более выгодное – два процента от прибыли.

В «Элстри» художник-гример Лукаса, Стюарт Фриборн, – он создал обезьян из начала «Космической одиссеи 2001 года» – упорно работал над пластическим гримом для Чубакки и других инопланетян. В другой мастерской художник по костюмам Джон Молло, историк с любовью к военной униформе, с таким упоением принялся за работу, что выдавал костюмы быстрее, чем Лукас успевал их отсматривать. Джон Барри работал над декорациями целыми днями в восьми павильонах «Элстри», один из которых был полностью занят «Тысячелетним соколом» в натуральную величину. Когда в апреле в «Элстри» начались съемки, большинство декораций все еще строились.

Ритм уже был изнурительным, а Лукас еще не снял ни одного кадра. К тому же он ненавидел Лондон. «Джордж был несчастлив там, он не любит находиться далеко от дома, – рассказывал Керц. – Все слишком чужое и выводит из душевного равновесия»[776]. Его нервировала не только другая система вождения; ему не нравилась еда – было невозможно найти достойный гамбургер, – и его раздражало, что выключатели работают «вверх тормашками». А дом, который он снимал в Хэмпстеде, ограбили и вынесли его телевизор. Не то чтобы это было важно – он часто жаловался, что по телевизору не показывают ничего интересного.

За несколько дней до начала съемок к Лукасу и Керцу приехал Алан Лэдд, чтобы утвердить конечный вариант бюджета. Руководители «Фокс» приказали Лэдду предупредить Лукаса, что с ценой костюмов, грима, брони, декораций и билетов бюджет не должен выйти за рамки 10 миллионов. «Так получится, только если все пойдет по плану, – предупредил Керц Лэдда, – а такое случается редко»[777]. Приструненный Лэддом и «Фокс», Лукас надменно назначил бюджет в 9 999 999 долларов. Не важно; его все равно не будет достаточно; Лэдд покинул Лондон в сомнениях, что Лукас сможет держать стоимость съемок под контролем.

Утром в четверг 18 марта Лукас и значительная часть съемочной группы отправились из Лондона на Джербу, остров рядом с побережьем Туниса в Северной Африке. Шестичасовый переезд в глубь Туниса привел их на залитое солнцем соляное плато Нефты, где умельцы Джона Барри, с тяжким трудом перетащившие через пустыню свои материалы на грузовиках и ослах, построили участок Люка, а также нижнюю часть гигантского джавского песчаного краулера. В соответствии с эстетикой «подержанной вселенной» все выглядело так, будто пролежало в песках больше столетия – а песчаный краулер, кстати, из-за своих гигантских танковых гусениц привлек внимание правительства соседней Ливии, которая отправила на границу инспекторов, чтобы убедиться, что команда Лукаса не собирает какой-то новомодный военный транспорт.