Джордж Лукас. Путь Джедая - Брайан Джей Джонс

Съемки «Звездных войн» начались в 6:30 утра, в понедельник, 22 марта 1976 года. С самого начала это была катастрофа. «Все пошло не по плану», – как всегда приуменьшил Керц[778]. Ветер и ливни – первый дождь в тунисской пустыне почти за десятилетие – повредили декорации и реквизит, а из-за быстро садившегося солнца Лукасу было очень сложно снять Хэмилла в образе Люка Скайуокера, который тихо размышляет о своих мечтах на фоне яркого заката (ушло три дня, прежде чем Лукасу удалось поймать ныне культовый эпизод на пленку). Дистанционное управление роботами сбоило, Энтони Дэниелс в костюме C-3PO едва мог видеть и говорить или пройти больше двух шагов, не падая. «Я страшно устал и злился», – вспоминал Дэниелс[779].

К тому же Лукас отчаивался из-за сценария и решения убить Бена Кеноби. Гиннесса раздражала неуверенность Лукаса, но в основном сэр Алек с рвением и даже энтузиазмом поддерживал видение режиссера. В первый день съемок он с великим удовольствием вывалялся в грязи, чтобы его костюм приобрел тот же дух «подержанной вселенной», как и весь остальной фильм. Лукас признавал, что в восторге от англичанина. «Он такой огромный, а я такой мелкий, – говорил Лукас. – Просто не знаю, куда себя деть»[780].

К концу двухнедельных съемок в Тунисе Лукас был «отчаянно несчастлив». Но после натуры съемкам предстояло переместиться в павильоны «Элстри», и Лукас ожидал, что в студии ситуация стабилизируется, поскольку там ее легче контролировать.

«Я надеялся, что все наладится, – говорил Лукас позднее. – Но этого не случилось»[781].

В «Элстри» контролировать все было легче, вот только контролировал, к несчастью, не Лукас. Британские профсоюзы работали по четкому рутинному расписанию: начало в 8:30, чай в 10:00, часовой обед в 13:15, затем очередной перерыв на чай в 16:00. Съемочная группа прекращала работу точно в 17:30, не важно, выполнен план на день или нет. Окончание в 17:30 особенно раздражало Лукаса, который никогда не терпел профсоюзы и привык работать до позднего вечера, чтобы отснять правильный кадр или закончить особенно долгую сцену. На переговоры с представителями профсоюзов Лукас всегда брал Керца с собой, чтобы тот помог убедить дать дополнительное время, но почти всегда попытки проваливались. «Съемочная группа обиделась на нас обоих, – рассказывал Лукас. – Мне пришлось быть вежливым со всеми, а это сложно, когда большинство людей тебе не нравятся»[782].

Британцы из съемочной группы не очень понимали, какое именно кино снимают эти американцы, в насмешку называли Чубакку «псом», хихикали, когда взрослые мужчины и женщины стреляли из оружия, которое не издавало звуков, и со смехом наблюдали, как Лукас ругается из-за очередного сломанного дроида серии R2. «Британцы думали, что мы все с ума посходили, – вспоминал Харрисон Форд. – Считали все нелепым и глупым»[783]. Как описал Лукас: «Я был тот самый сумасшедший американец, который снимает какое-то наркоманское кино»[784].

Лукас мог винить в разногласиях только себя: его немногословный и в чем-то резкий подход раздражал англичан. «Во всех съемочных группах имеет значение взаимное расположение, – дипломатически замечал Керц. – Джордж же не очень общительный человек. Он не любит напрягаться для общения. Ему нужно время, чтобы сблизиться с кем-то настолько, чтобы поделиться своими проблемами. Ему легче работать с людьми, которых он уже знает»[785]. Однако для Лукаса именно люди и были проблемой. «Режиссировать очень сложно, потому что ты принимаешь тысячи решений – здесь нет никаких готовых ответов – и работаешь с людьми, иногда очень сложными, эмоциональными людьми, – вздыхал он. – Мне это не нравилось»[786].

Съемки в «Элстри» начались 7 апреля: к этому времени все еще не были готовы сценарий и декорации, а Лукас недавно принял решение не только убить Бена Кеноби, но и сменить фамилию главного героя на «Скайуокер». Это решение он принял нелегко – фамилия «Старкиллер» жила в его сценарии больше трех лет. Но убийства Чарльза Мэнсона 1969 года еще хранились в памяти, поэтому Лукас волновался, что из-за такой фамилии Люк будет восприниматься как серийный маньяк. Название самого фильма тоже было под вопросом. Хотя на хлопушках и записных книжках стоял логотип с надписью «The Star Wars», Лукас решил выбросить определенный артикль The и предпочел просто «Star Wars» – «Звездные войны».

Когда камеры включились, Барри и его команда все еще наносили последние штрихи на почти сотню декораций, разбросанных по восьми павильонам. В Павильоне № 3 строили «Тысячелетний сокол» в натуральную величину, основанный на детальной модели, присланной из ILM. Однако строители Барри быстро поняли, что целиком корабль не влезет в павильон, так что у одной стены построили только половину «Сокола», а остальное по необходимости планировали дорисовать. Кстати, корабль был невероятно огромен, и Лукас решил, что лучше оставить его на месте, а остальные необходимые декорации возводить вокруг него, в том числе ангар 94, где Хан Соло столкнулся с Джаббой Хаттом: этот эпизод Лукас пытался улучшить, затем отложил, а затем вновь начал работу над ним почти двадцать лет спустя с помощью новых технологий кинематографа.

Куда бы Лукас ни посмотрел, он видел только проблемы. Роботы все еще работали неисправно и врезались в стены. Даже после подгонки костюм C-3PO плохо сидел на Энтони Дэниелсе: большая часть веса верхней половины тела так сильно давила на руки, что он почти не чувствовал пальцы во время съемок. Денег было так мало, что почти все сцены на Звезде Смерти снимались в одной декорации, которую несколько раз чуть-чуть изменяли, а Джон Барри ругался с главным оператором Лукаса по поводу освещения.

Однако, возможно, в первый раз Лукас получал удовольствие от работы со своими актерами, даже если те не всегда могли это понять. Обычно Лукас ничего не говорил или говорил очень мало, а актеры после дублей жаждали наставлений. Если дубль ему нравился, он просто бормотал: «Стоп. Снято. Идеально». Если не нравился, он выдавал лишь одно из двух режиссерских указаний: «Быстрее, оживленнее» или «Точно так же, только лучше». У актеров даже появилось что-то вроде шутки: они выжидающе смотрели на Лукаса после каждого дубля и ждали его реакции с деланым нетерпением. «У Джорджа в голове была точная картинка желаемого, и он считал неприятным препятствием необходимость “вытаскивать” ее из актеров, – рассказывал Харрисон Форд. – Джордж не очень любит эту часть работы»[787]. Как описал Марк Хэмилл: «У меня смутное подозрение, что, если бы была возможность снимать кино без актеров, Джордж бы ею непременно воспользовался»[788].