СМЕРШ в бою - Анатолий Терещенко

Боясь опоздать вовремя эвакуироваться, Александра побежала к штабу, но там никого не было, кроме нескольких женщин с детьми, которые молча и испуганно озирались по сторонам. Некоторые из них плакали и прижимали к себе детей, словно огораживая их от пришедшей беды. Они еще не знали, какой будет эта беда. Не получив никакого вразумительного ответа в пустом, покинутом офицерами штабе, она предложила женщинам возвращаться по домам, ждать мужей и эвакуации.

«Не могли же отцы-командиры нас бросить, – рассуждала Александра Федоровна. – Они обязательно нас вывезут в Вильнюс, а там видно будет, как говорил мой Саша».

Грохот разрывающихся снарядов стих. Наступила звенящая, как оказалось – предательская тишина. Вскоре из-за лесистого пригорка послышалась автоматная стрельба и показался строй мотоциклов с колясками. За ними ползли бронированные чудовища – бронетранспортеры, самоходные артиллерийские установки и танки. Нескончаемым потоком немецкое воинство катилось мимо дома Александры. В выбитое осколком снаряда окно она впервые увидела так близко гитлеровских вояк.

На третий день вечером к дому Шуреповых подъехал грузовик. Выскочившие из него немцы и двое полицейских ворвались в квартиру. Один из местных стражей «нового порядка» заорал:

– Где твой муж, где его документы? Собирайся быстро!

Начался обыск. Естественно, ничего компрометирующего не обнаружив, они затолкали женщину с детьми в машину и увезли в город. В здании местной милиции хозяйничали уже представители другой власти. Когда полицейские отобрали у матери малюток-дочерей, Александра рухнула, потеряв сознание.

Теперь ее жизнь перешла в другое измерение с больными вопросами: «Где дети? Что с мужем?» Она догадывалась, что арестована как жена чекиста. Через месяц допросов и просьб возвратить ей детей действительно дочурки оказались на руках у матери. Но оказалось – выпустили для приманки. Это был известный прием, – а вдруг муж наведается за семьей в родной очаг. Оказавшись на свободе, она стала решать проблему выживания вместе с другими женами офицеров.

Она ждала от неприятеля жестких оккупационных мер, но то, что она увидела в его действиях сразу же по приходе нацистов, потрясло ее до основания.

«Как в живом, наделенным умом, животном под названием – человек могли прижиться жестокость с высочайшей степенью ненависти к другим народам, виновность которых только в том, что они родились на другой территории и разговаривают на других языках, – рассуждала Александра. – В чем они провинились? Взять хотя бы военнопленных, – в том, что до пленения с оружием в руках защищали свою землю от непрошеных гостей, не пришедших на посиделки, а огнем и мечом взломавших двери мирной жизни и сейчас грязным пятном растекающихся по просторам моей Родины».

Когда она увидела в местном пункте сбора, а затем концлагере наших военнопленных – грязных, некормленых, оборванных, – ей стало жутко. Серые, припавшие пылью, они то медленно плелись по дорогам, то по издевательским командам конвоиров переходили на бег. Во время привалов наши женщины умудрялись передавать им бинты, лекарства, хлеб. Через военнопленных она получила печальную весть – муж погиб. А ночью в дом снова нагрянули немцы и полицейские. Учинили обыск, детей отобрали, а женщину увезли в Мариямпольскую тюрьму. Дни и ночи ее допрашивали, морили голодом, – пытались сломить как человека, превратить в послушное животное для того, чтобы она навела след на мужа и его сослуживцев. Но чем больше ее истязали, тем выше поднималась планка борьбы за достойное выживание. Чтобы не простудиться лежа на бетонном полу, она как спортсменка постоянно разогревала мышцы – делала зарядку. Она не хотела исправлять беду бедой, зарываться глубоко в беду, а в своем несчастье пыталась найти то, что могло ее поддержать на плаву существования.

Смеялись сидевшие с нею в переполненной камере полячки, литовки, француженки и даже немки, считая, что она сумасшедшая. Хохотали над ней по этому поводу и надзиратели, крутя пальцами вокруг висков.

– Зачем эти спектакли? – спросила ее одна из литовок.

– Затем, чтобы доказать вам всем, что только так можно выжить!

В феврале 1942 года в тюремные застенки просочилась новость – немцам дали перцу под Москвой, и они покатились на Запад. Эта теплая и радостная весть подняла настроение у многих. Но ее ждало здесь еще одно подлое испытание, учиненное администрацией тюрьмы. Как-то утром ее затолкали в небольшую камеру. Она обомлела, – в углу стояли ее две маленькие исхудавшие дочурки. Увидев мать, они заплакали, а она бросилась к ним, прижала озябшие тельца к груди и зарыдала от безысходности. Потом их быстро разлучили. Александру затолкали в крытый грузовик и повезли на работы в Германию…

* * *

Подполковник Шурепов в составе Управления военной контрразведки «СМЕРШ» 2-го Прибалтийского фронта о судьбе жены и дочерей ничего не знал. Это волновало и мучило его, но служба есть служба, тем более на фронте.

Новый командующий немецкой группы армий «Север» генерал-полковник Шернер решительно потребовал активизировать разведывательно-диверсионную деятельность против войск противника – частей и подразделений, их штабов именно 2-го Прибалтийского фронта.

Шурепов был на острие противоборства нашей военной контрразведки с гитлеровскими спецслужбами. В 1943 году он принимает активное участие в операции по внедрению в одну из школ «Абверкоманды» – «Марс», осевшей в городе Стренги, своего агента, отважного советского разведчика Мелентия Олеговича Малышева. Благодаря его деятельности советская военная контрразведка обезвредила не один десяток фашистских шпионов, диверсантов и террористов, тем самым спасла жизнь многим советским людям.

Однажды ночью оперативный дежурный по управлению ВКР «СМЕРШ» фронта доложил Шурепову:

– Товарищ подполковник, поступило сообщение, что на фронтовой дороге подорвался тыловой грузовик.

– На какой мине? – поинтересовался Александр Алексеевич.

– Как мне доложили – на мине небольшой мощности.

– Ясно. Отслеживайте обстановку. Я скоро буду.

К утру набралось еще несколько подобных сообщений. Из них можно было сделать определенные выводы, – противник камуфлировал мины под бытовые предметы: фонарики, фляжки, котелки, портсигары и прочее.

«Ясно, мины не армейские, значит, мы столкнулись с деятельностью Абверкоманды, – подумал Шурепов. – Надо искать диверсантов».

Шуреповым срочно была организована розыскная группа. Она выехала к месту последней диверсии – подрыва грузовика. При опросе водителя, к счастью оставшегося живым, оперативники получили конкретную информацию. После взрыва шофер заметил, как в густолесье метнулся неизвестный солдат. По указанию подполковника было организовано оцепление участка леса. Через несколько часов поиска были задержаны двое военнослужащих с вещмешками, наполненными опасными «игрушками».

При появлении двухметровой фигуры Шурепова диверсанты «заговорили» и сознались, что являются выходцами абверовской школы «Марс». Они сообщили подробности запасного канала связи со своим руководством через резидента Абвера в Риге. Указали место тайника, где спрятали оружие, взрывные заряды и дали приметы на других диверсантов, которые вскоре были задержаны смершевцами…