Хуторок в степи - Валентин Катаев

Среди ночи внезапно раздался нечеловеческий, душу леденящийвопль, разбудивший всех в доме. Что это было? За окнами метался, как в горячке,черный сад. Скоро вопль повторился. Теперь он был еще ужаснее: в нем слышалсякакой-то скрежещущий, рыдающий хохот. Кто-то пробежал по аллее, размахиваяфонарем. Затем весь дом потряс громкий стук в стеклянную дверь веранды. Напороге стоял Гаврила, размахивая фонарем.

– Барыня, идите скорей, Чиновник подыхает! – услышал Петяиспуганный голос сторожа.

Когда, наскоро одевшись и дрожа с ног до головы, Петяприбежал к конюшне, там уже толпились в дверях тетя, Василий Петрович, кухаркаДуня и Павлик – босой, закутанный в одеяло.

Фонарь Гаврилы зловеще передвигался внутри конюшни, откуда скороткими перерывами вылетали утробные, дрожащие стоны околевавшего Чиновника.Все стояли в оцепенении, не зная, что делать, как помочь беде.

Перед рассветом, в последний раз крикнув особенно раздирающимголосом, полным какой-то сознательной муки ужаса, Чиновник наконец навсегдазатих. А утром откуда-то приехала арба, и его увезли далеко в степь –громадного, костлявого, вороного, с оскаленной мордой и задранными голенастыминогами, на которых блестели старые, потертые подковы.

Все были так подавлены, что целый день никто не могработать. Смерть Чиновника казалась не только дурным предзнаменованием, но какбы окончательным крушением всех надежд, полным разорением и гибелью семьи.Всеми овладело безысходное отчаяние.

После обеда ветер понемногу стих, но духота стала ещесильнее. Ни одного облачка не было в серебристо-пыльном небе. По всемугоризонту струилась лиловая муть, как обманчивое отражение очень далекой грозы,которая все время где-то накапливалась, собиралась и никак не могла собраться.Впрочем, уже не впервые за последний месяц ожидали грозу. Каждый раз онаобманывала: то незаметно рассеивалась в раскаленном воздухе, то, обойдястороной, оказывалась где-то далеко за горизонтом в открытом море, откудатолько долетали раскаты бесполезного грома.

Так было и сегодня. Гроза проходила далеко стороной. Ввозможность грозы уже больше никто не верил, хотя лишь она одна могла спастигибнущий урожай.

В этот день, измученный бессонной ночью, не зная, куда себядеть, Петя отправился бродить по окрестностям и бродил до тех пор, пока, сделавгромадный круг, не вышел к морю. Хватаясь за камни и корни, он сбежал свысокого обрыва вниз и сел на горячую гальку.

После вчерашнего шторма море еще не вполне успокоилось, новолны, тяжелые от тины, уже не сердито били о берег, а плавно накатывались,оставляя на гальке маленьких медуз и дохлых морских коньков.

Это был дикий, безлюдный кусочек берега, и здесь Петя, весьдень искавший одиночества, чувствовал себя очень хорошо, спокойно и немногогрустно. Он давно уже не купался и теперь, быстро раздевшись, с удовольствиемполез в теплую пенистую воду.

Была особая, необъяснимая прелесть в этом купанье водиночку. Сначала он немного поплавал возле берега, среди скользких подводныхкамней, поросших коричневыми водорослями, потом повернул в море. Он, каквсегда, плыл на боку, по-лягушачьи отталкиваясь ногами и выбрасывая впередруку. Он ударял плечом волну, стараясь вызвать брызги, и тогда ему казалось,что он стремительно несется вперед, хотя на самом деле он плыл не слишкомбыстро. В эту минуту он сам себе очень нравился. В особенности ему нравилосьплечо, которым он рассекал волны, смуглое, атласное, облитое зеркальной водой,отражавшей солнце.

Уже давно прошло то время, когда он боялся удаляться отберега. Теперь он уже смело заплывал в открытое море и там ложился на спину,покачиваясь на волнах и всматриваясь в небо до тех пор, пока ему не начиналоказаться, что он смотрит на него сверху вниз, потеряв вес и каким-то чудеснымобразом вися в пространстве. Тогда для него исчезал мир, и он забывал все насвете, кроме самого себя – одинокого и всемогущего.

Заплыв, по крайней мере, на версту от берега, Петяостановился и уже собирался лечь на спину, как вдруг его поразила перемена,которая произошла в природе, пока он плыл. Небо над головой было по-прежнемучистое, и море вокруг по-прежнему блистало жарко и ослепительно, но теперь этотблеск стал как-то особенно резок, напоминая зеркальный блеск антрацита.

Петя посмотрел в сторону берега и над узкой полосой обрывов,над степью увидел что-то громадное, совершенно черное, поминутно меняющееочертания и, что было самое страшное, безмолвное. Прежде чем Петя понял, чтоэто грозовая туча, она уже приблизилась к солнцу, ослепительно-белому, какгорящий магний, и вдруг с разбегу проглотила его, в одно мгновение погасив всекраски в мире, кроме свинцово-серой.

Петя изо всех сил, и уже кое-как, поплыл назад, стараясьдостигнуть берега, прежде чем разразится буря. Плывя, он видел, как далеко встепи, на фоне аспидного неба, догоняя друг друга, бежали смерчи сухой пыли. Нокогда он выбрался на берег и посмотрел в море, то увидел, что на том месте,откуда он только что вернулся, уже кипит белая полоса шквала и с крикамимечутся чайки.

Петя едва догнал свои штаны и рубашку, катящиеся по берегу.Пока он взбирался вверх по обрыву, вокруг стало темно, как поздним вечером, акогда он добежал до конечной остановки конки, где уже прокладывались рельсыэлектрического трамвая и отливали из бетона новую станцию, полоснула молния,ударил гром, и в наступившей тишине послышался сухой шум бегущего по кукурузеливня.

Петя выбежал на дорогу, и вдруг перед ним как бы распахнулсявоздух, ударило острыми запахами сырой конопли, и сейчас же на него обрушиласьстена ливня.

В одну минуту дорога вздулась, как река. При свете молнийПетя увидел пенистые потоки воды, кипящие вокруг него и сбивающие с ног. Ногискользили и разбегались. Нечего было и думать идти дальше на хуторок. Петяпобежал по колено в воде назад к станции, крестясь каждый раз, когда вспыхиваласовсем близкая молния и сейчас же следом за ней с пироксилиновым шорохом сыпалисьсухие обломки грома. И, только провалившись в канаву, полную воды, Петя вдругпонял, что это именно та самая гроза, тот самый ливень, которых с такойнадеждой ожидало семейство Бачей.

Вокруг бушевала не просто вода, а именно та самая вода,которая должна вдоволь напоить сад, наполнить высохшую цистерну и спастисемейство Бачей от разорения.

– Ура! – в восторге закричал Петя я, уже ничего не боясь,побежал к хуторку.