Невеста наместника - Наталья Караванова

То, что брат на него злится, было даже хорошо. Это давало некоторые гарантии, что родовое проклятие ифленских императоров его не коснется. Что же до Темершаны… к сожалению, вело оно себя совершенно непредсказуемо, но совсем уж посторонних чеору та Хенвилу людей не затронуло ни разу. Оставалось надеяться, что рэту Итвену можно вполне считать посторонней.

Шеддерик привычно потер руку в черной перчатке. Не потому, что саруги — драконьи слезы — причиняли неудобство или боль, нет. Просто дурная привычка — хвататься за эту самую руку каждый раз, когда подозреваешь, что в очередных неприятностях повинны именно камни.

Пожалуй, он постарался бы избежать и торжественного ужина, но тут уж возмутился Кинрик: у него-то шансов отвертеться от многодневного церемониала не было никаких. И он считал, что раз уж брат всю эту историю затеял, пусть тоже мучается.

Так и вышло, что Шедде, в парадном гвардейском мундире (тайная управа Тоненга считалась армейским подразделением), ожидал появления невесты наместника среди таких же нарядных придворных. Но разница между ними все-таки была. Благородные чеоры ждали выхода невесты с радостным возбуждением. А Шеддерик просто ждал.

Наконец она появилась. Удивительная девушка в синем шелковом платье.

Против воли он даже улыбнулся: как бы там ни было, а Шедде был рад ее видеть.

Она тоже улыбнулась, но как-то напряженно. Может, расстроилась, что он не сопровождал брата на церемонии вручения даров? Да глупости какие, с чего бы.

Очень ровно, словно не касаясь пола, она подошла к своему месту по правую руку от наместника. Кинрик встал, подал ей руку, слуга поправил кресло.

Снова Шедде обратил внимание, какая у нее сегодня странная, словно испуганная улыбка. Что-то случилось?

— Гребень, — сказал кто-то рядом. — Она надела гребень, я выиграл.

— Не знаю. Может, магическая подвеска превратилась в шарфик? — ответил женский голос. — Очень милый шарфик, кстати. Только немного не в тон. И я бы не стала его на шею наматывать. Просто набросила бы на плечи…

Шедде внимательней присмотрелся к мальканке. Шарф на шее действительно смотрелся неуместно и странно. Но если бы благородная чеора, что сидела чуть левее, не заострила на нем внимание, Шедде вряд ли заметил бы. Он мало что понимал в женской моде. Хотя нет, кое-что понимал, по долгу службы. Но почему-то у него не получилось сразу соотнести это понимание с образом рэты Итвены. Темершаны.

Шарф казался бинтом на шее. Не могло же заговоренное ожерелье и вправду превратиться в такую безвкусную вещь…

А Кинрик, который сидел рядом, вдруг что-то спросил у Темершаны.

Она в ответ покачала головой — и вдруг поморщилась, а руки невольно метнулись к шее… но на полдороге застыли и опустились вновь.

Брат это тоже заметил. Еще раз что-то учтиво, но настойчиво спросил у нее, а потом вдруг резко дернул злосчастный шарф, высвобождая то, что он скрывал.

Нечто черное, широкое и тяжелое — совершенно неуместное на шее девушки.

Грубый железный ошейник, какими приковывают рабов на галерах и рудниках, страшный, как будто даже в следах крови…

Почему-то Шеддерик успел хорошо его разглядеть, пока, по крику брата, спешил на помощь.

Кинрик вцепился в ошейник обеими руками, но как бы силен он ни был, а сломать это «украшение» было не под силу даже ему.

— Шедде, у него нет запора. Закован намертво! Мне не сломать!

Шеддерик подхватил шарф, сунул зачем-то в руку Темери, которая застыла, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла.

— Надо увести ее… погоди.

Сам готовый голыми руками рвать проклятое железо, Шеддерик вдруг вспомнил, что украшение это — магическое. А значит, оно отреагирует на саруги ровно так, как любая другая магия сианов. Застыв на миг, озаренный этой идеей, он стянул с левой руки перчатку, и дернул ошейник голой ладонью — ладонью, в которую были вживлены не менее десятка саруг…

Темери вскрикнула, и наконец, схватилась руками за шею. Рот несколько раз открылся в беззвучном вскрике, она тяжело дышала. Но дело было сделано. Шедде чувствовал, как под его руками мгновенно ошейник остывает, теряет магию. Как прочный ржавый, грубый металл превращается в нечто тонкое и хрупкое. Как это что-то легко рвется от одного рывка. Оставив на память о себе широкий красный след на коже.

— Господа, — громко возгласил наместник, — моей невесте стало душно. Прошу вас, продолжайте праздновать! Мы скоро вернемся!

И они вдвоем повлекли ее вон из зала. Как можно быстрее.

Но уходя Шеддерик отметил все-таки, что никто из присутствовавших в зале сианов в беспамятстве не упал. А значит, того, кто наложил на колье это губительное заклинание, следует искать в другом месте.

— Все же нормально было… — растерялся Кинрик. — Она же сама дошла… что случилось-то? И как такое вышло?

Действительно, как?

Шедде обернулся к одному из стражников, занимавших посты у входа в зал.

— Найди Гун-хе. Пусть поторопится. Мы будем… — он прикинул расстояние, и решил: — будем в комнатах наместника. В кабинете. Давай!

Темершана шла очень медленно, но все-таки сама, лишь слегка опиралась на руки своих спутников. Почти до самого конца. Но на одной из лестниц вдруг беззвучно споткнулась, и если бы не Кинрик, упала бы.

Как назло, именно в этот момент из-за угла важно вышел пожилой ифленский дворянин, слегка опоздавший на торжественный ужин и оттого расстроенный. По сторонам он не смотрел, надеясь только, что горячие блюда подавать еще не начали, так что внезапная встреча с наместником, чеором та Хенвилом и бесчувственной Темершаной оказалась полной неожиданностью и для него тоже.

— О, Золотая Ленна! — выдохнул он, чуть не врезавшись в благородных чеоров, — это же рэта Итвена! Что с ней? Она умерла?

— Нет! — Так грозно рявкнули братья, что несчастный чеор втянул голову в плечи и поспешил убраться с их дороги. Но на бегу все равно несколько раз оглянулся.

Шеддерик эту встречу сразу выбросил из головы.

Кинрик распахнул двери своего кабинета, подхватил с кресла клетчатый плед, поспешно освобождая место, и заоглядывался, пытаясь понять, что бы еще сделать полезное.

Ну, что тут сделаешь?

— Кинне, подай воды, если есть.

Очнувшаяся Темери благодарно кивнула, когда наместник собственноручно поднес ей воду.

Сделала несколько глотков. Но руки у нее сильно тряслись, и Шедде забрал стакан, чтобы не облилась. Кажется, она даже не заметила.

— Тише, — сказал он, и осторожно провел ладонью по волосам у виска, словно хотел пригладить выбившуюся прядь. Нежно и осторожно. — Тише, все уже закончилось, слышишь? Все уже хорошо, девочка, все. Можно выдохнуть…

У нее были мягкие теплые волосы и нежная кожа. Убирать ладонь не хотелось, и Шедде все медлил, продолжая полушепотом уговаривать Темери, что все плохое уже позади.