Обманный лес - Кристофер Голден

Первым делом она заглянула в кабинет к Артуру и попросила принять ее, когда будет время. У него оказалась «окно» в районе полудня, и она с радостью согласилась на него.

Когда она вошла в отдел кадров, Лорена пришла в восторг.

– Господи! – завопила миниатюрная, с рыжими крашеными волосами заместитель и кинулась обнимать Эмили. – Что ты здесь делаешь?

Эмили ухмыльнулась, не в силах сдержаться:

– Я здесь работаю, ты не забыла?

Лорена захлопала в ладоши, как девчонка.

– Ох, как же я рада, что ты вернулась! – выпалила она. Потом, нахмурив лоб, добавила: – Подожди, ты действительно вернулась?

– В одиннадцать тридцать я встречаюсь с Артом, – подтвердила Эмили. – Надеюсь, поначалу я смогу работать два или три дня в неделю, когда не буду в больнице. Там от меня все равно мало толку, так что мне хотелось бы вернуться сюда, в гущу событий.

«Немного общения тоже не повредит», – подумала Эмили. Это ощущение уже давало о себе знать. Горячий прием Лорены укрепил ее в убеждении, что это была воистину хорошая идея. Именно то, что ей нужно. Люди, с которыми можно поговорить, снова почувствовать себя нужной. Прошло всего десять дней с тех пор, как она в последний раз была на работе, – возможно, они пока не так уж и сильно заметили ее отсутствие, – но трагедии последней недели заставили ее почувствовать себя никчемной и бесполезной. А в последнее время она начала чувствовать себя еще и уязвимой.

Этого Эмили не хотелось. Мама учила ее никогда не сдаваться.

– Давай пообедаем вместе? – возбужденно спросила Лорена. – Я уверена, Сандра и Эллис тоже обрадуются, что ты вернулась.

– Ничего, если мы отложим это до пятницы? Просто мне бы хотелось немного посидеть за столом, разобраться с бумагами, заново акклиматизироваться. Ну и так далее.

Лорена улыбнулась:

– Конечно.

Она поцеловала Эмили в щеку и вернулась за свой стол, оставив начальницу заново привыкать к жизни за стенами больницы.

Улыбнувшись в ответ, Эмили вошла в свой кабинет, такой успокоительно и ошеломляюще знакомый. Вон жестянка с леденцами, которые она всегда держит у себя на столе. Календарь с цветами, который она раз в год заказывала у одной итальянской компании-импортера в Бостоне. Огромный паучник в кадке, который в ее отсутствие – совершенно очевидно – поливала Лорена.

После непродолжительного осмотра кабинета она уселась в кожаное кресло за столом. Более часа она разбирала бумаги, проглядывала резюме, перезванивала людям, с которыми Лорена не могла разобраться. Было уже больше половины одиннадцатого, когда Эмили откинулась на спинку кресла, слегка повернула его и выглянула в окно, чтобы полюбоваться видом леса.

И завизжала.

Из-за дверей кабинета донесся крик Лорены и грохот телефонной трубки, упавшей на стол или на стул. Эмили в ужасе смотрела в окно, когда в ее кабинет вбежала Лорена.

– Боже, Эмили, что…

– За окном. На краю стоянки, у самых деревьев… видишь? – пробормотала Эмили с таким ощущением, как будто заговаривается.

Лорена встала у окна рядом с ней и выглянула на улицу. Сердце у Эмили бешено колотилось. На мгновение она испугалась, что все это ей чудится. Что Лорена ничего не увидит.

Потом заместитель сказала:

– Господи, а это что за придурок?

Ну вот, она его увидела.

От этого почему-то было еще страшнее.

Хохотун стоял в тени деревьев и смотрел вверх, на окно кабинета Эмили Рэнделл. У него было превосходное зрение, и он кружил возле здания, заглядывая в окна, пока не заметил ее – минут через двадцать после того, как она вошла внутрь.

А теперь она заметила его.

Он дико захохотал. Ему было никак не сдержаться, честное слово. Ведь Хохотун был гиеной, по крайней мере, какая-то часть его была. На самом деле это был даже не смех, скорее нервный, гортанный выкрик, который он не мог сдержать. И он определенно нервничал. Постоянно нервничал, с тех самых пор, как только покинул Обманный лес, вышел тропкой-царапкой в мир, из которого явился Наш Мальчик. Ему дали задание, а он не знал, с какой стороны за него взяться. Они хотели, чтобы он поговорил с ней, заставил ее поверить. Хохотун не был даже по-настоящему уверен, что понимает, почему это так важно, просто Смычок и все остальные так сказали.

Для того чтобы малыш Натан вернулся назад и чтобы Наш Мальчик одержал победу, она должна поверить.

Но Хохотун все испортил. Сначала он напугал ее, да и вообще, с чего они решили, будто она не испугается? Им надо было послать крошку Тилибома, или пускай бы шел сам Смычок. Но колокольчик был немного не в себе, так сказал дракон. А Брауни и Смычок нужны были в Обманном лесу.

Пришлось идти Хохотуну.

Но он напугал ее. А она завизжала и ударила его, и он порезался, когда вылетел из ее окна.

Теперь он снова ее напугал. Даже сейчас, когда она смотрела на него из окна кабинета. Он поступил опрометчиво, слишком отдалившись от деревьев, и теперь в окне уже маячили две женщины.

Залившись гортанным смехом, он отступил в заросли деревьев и зашагал по лесу обратно. Он вернется к ее дому. К дому – или, может быть, к больнице. Там он просто дождется, когда сумеет снова подобраться к ней близко, и тогда он сцапает ее и скажет ей. Объяснит. Он заставит ее поверить.

Его охватила дрожь.

Теперь Хохотун не просто нервничал. Он немного боялся. Время уходило слишком быстро. Они велели ему поторопиться, но уже прошло несколько дней. Он начал понимать, что ему придется во что бы то ни стало подобраться к ней настолько близко, чтобы заставить ее слушать. Может, Хохотун немного и «недалекий», как всегда говорит Брауни, но он не дурак. Он понимал, что по доброй воле женщина не станет слушать.

Придется ее заставить.

– Это поразительно, – сказал генерал Арахисовое Масло с широко раскрытыми глазами в липких нитях.

Он остановился рядом с Томасом; на плече у него снова восседал Смычок. Брауни и Тилибом как вкопанные остановились за ними, и колокольчик громко дзынькнул. Генерал ломал себе голову, нельзя ли что-нибудь с этим сделать, не прибегая к убийству бедняги. Беспокоился он и о том, не станет ли Тилибом обузой для них и во многом другом. Было совершенно очевидно (во всяком случае, генералу), что Тилибом не вполне в своем уме. Ему уже доводилось видеть такое прежде – это жуткое выражение в глазах солдата, который повидал слишком многое.

Они так легко надламывались.

Это война. Они не могут себе позволить, чтобы Тилибом своим звоном возвестил об их прибытии или совершенно съехал с катушек в самый неподходящий момент. Это был один из множества вопросов, которые им с Томасом предстояло обсудить перед штурмом. Но пока что еще только надвигался закат, и штурм приходилось отложить до утра. Им еще предстояло немало пройти, прежде чем они окажутся у подножия Плешивых гор. Именно там они собирались расположиться лагерем на ночлег.