От Франсуа Вийона до Марселя Пруста. Страницы истории французской литературы Нового времени (XVI-XIX века). Том I - Андрей Михайлов

К этим книгам примыкают исторические сочинения де Беза: выдержавшая много изданий трехтомная «Религиозная история реформированных церквей во Франции, в которой правдиво описаны их появление и рост с 1521 по 1563 год» (1580) и краткая «Жизнь Кальвина» (1564), также не раз переиздававшаяся. Эти книги являются ценнейшими памятниками по истории кальвинистского движения. Среди других произведений де Беза исторического и биографического характера надо также назвать «Правдивые портреты достославных мужей» (1580), написанные по-латыни, но уже через год переведенные на французский С. Гулартом и пользовавшиеся огромной популярностью в протестантских кругах.

Де Без был также незаурядным политическим оратором; он не раз защищал дело протестантизма на различных встречах и собеседованиях с католиками, например в Пуасси (1561). Его перу принадлежит немало политических и религиозных посланий, теологических трактатов и рассуждений, написанных преимущественно по-латыни. О широте интересов де Беза говорит, в частности, и тот факт, что им были написаны латинские «Трактат о многоженстве и разводе» (1569), и «Трактат о правильном французском произношении»[350] (1584), и французский трактат «О правах магистрата в отношении подданных» (1575).

Несомненного внимания заслуживает также богатое эпистолярное наследие де Беза, критическое переиздание которого предпринято в настоящее время[351].

Остается еще сказать о де Безе-сатирике. Эта сторона его творчества изучена еще совершенно недостаточно. Ряд вышедших из протестантских кругов произведений сатирического, памфлетного характера, которыми столь богата была эпоха, приписывался де Безу без достаточных оснований. Так, одно время с его именем связывали яркий анонимный памфлет «Будильник французов и их соседей» (1574) или «Комедию о больном и плохо лечимом папе» (1561) Конрада Бадиуса (1510 – 1568). Более основательна атрибуция Безу сатирического латинского «Послания магистра Бенедикта Пассавана» (1553), которое Шарль Нодье назвал «алмазом среди памфлетов». В этой книжке, написанной макаронической латынью, Без взял за образец «Письма темных людей» Ульриха фон Гуттена и Крота Рубеана, изобразив простодушного и недалекого католического юриста и богослова Пьера Лизе, задавшегося целью своими «научными» рассуждениями сокрушить протестантизм. В этой остроумной веселой книге не без основания видели влияние Рабле и его «Гаргантюа и Пантагрюэля»[352].

Злой и едкой сатирой является написанная Безом по-французски «История папистской карты мира» (1566). Автор высмеивает различные компоненты католического культа и церковной организации – Монашество, Паломничество, Сорбонну, Мессу, Покаяние и т. п., – рисуя их под видом отдельных провинций, которые входят в новое королевство, «полное удовольствий, богатств, развлечений и празднеств». В описании всеобщего обжорства и пьянства, царящих в этом королевстве, в рассказах о погребах и чуланах, ломящихся от всевозможных съестных припасов, о пылающих жаром огромных очагах, на которых жарится и варится разная снедь, о покрытых многолетней подвальной пылью винных бочках также ощущается влияние Рабле. Некоторое однообразие книги, а также прорывающаяся порой желчность, заступающая место неудержимого юмора и хлесткой сатиры, несколько умаляют литературные достоинства этого произведения де Беза.

Теодор де Без прожил долгую жизнь (он скончался 13 октября 1605 г. в Женеве); до переезда в Швейцарию он написал лишь сборник латинских стихотворений, все остальные произведения он создал на своей новой родине. Открывается швейцарский период его творчества трагедией «Жертвоприношение Авраама».

В 1548 г. Без перенес тяжелую болезнь, что резко повлияло на его характер. После выздоровления он решает покончить с беззаботной жизнью и посвятить себя служению истинной вере. Он принимает решение покинуть Францию и переселиться в Швейцарию[353]. Летом 1549 г. он уже в Женеве. Однако на этот раз Без пробыл здесь недолго. Приглашенный в один из лозаннских коллежей в качестве преподавателя греческого языка, он осенью обосновывается в Лозанне, где прожил много лет, сначала был преподавателем греческого языка, затем профессором, наконец, ректором местной академии. Окончательно покинул Лозанну де Без лишь в конце 1558 г.

Приступив к преподаванию, де Без решил написать для своих учеников «правильную» трагедию, в духе тех пьес, которые он штудировал с учениками на уроках греческого. В качестве сюжета Без не решился взять какой-либо эпизод из античной мифологии или древней истории. В поисках темы для трагедии Без обратился к Библии[354]. Он выбрал сюжет главы XXII «Бытия», повествующей о трудном испытании, выпавшем на долю Авраама.

Во всей легенде об этом библейском патриархе данный эпизод, пожалуй, самый драматически напряженный и трагический. Как рассказано в Библии, брак Авраама и Сарры долгие годы был бездетным. Прижитый от служанки Агари сын Измаил был изгнан Авраамом по наущению Сарры. Наконец на склоне лет жена родила Аврааму сына, единственного наследника, его надежду и опору. И вот прилетевший с неба ангел передает Аврааму божественное повеление: принести в жертву собственного сына, заколоть его своей рукой и сжечь на жертвеннике.

Библейские легенды об Аврааме не раз и до и после Беза становились темой произведений изобразительного искусства (вспомним, например, замечательную картину Рембрандта) и литературы. Разыгрывались они и на сцене – в средневековых мистериях и мираклях. Незадолго до Беза на эту же тему была написана на латинском языке пьеса Иеронима Циглера. Эпизод жертвоприношения был довольно популярен в графике эпохи Возрождения, в частности в графических работах художников-протестантов.

И для этих художников, и для Беза выбор этого сюжета был закономерен. Как писал автор в предисловии к первому изданию трагедии[355], он нашел «в Ветхом завете трех персонажей, которым господь показал чудесную свою волю: это Авраам, Моисей и Давид»[356]. Авраам – это герой, отмеченный судьбой, человек, снискавший особое благоволение бога. Для Беза он является образцом служения богу, беспрекословного ему повиновения. А это, по мнению автора, – самое ценное в христианине. Назидательный, пропагандистский характер пьесы очевиден.