Охотники и жертвы - Райчел Мид

Меня натаскивали и тренировали, обучая тому, на что способныстригои и как защищаться от них, однако на деле я никогда с ними несталкивалась. Это оказалось гораздо страшнее чем я предполагала.

На этот раз, когда она снова бросилась на меня, я быланаготове. Ну, вроде того. Увернулась, уклонилась, спрашивая себе, есть ли уменя вообще хоть какие-то шансы. Вспомнилось, как Дмитрий шутил в торговыхрядах. Никакого серебряного кола. Ничего, чем можно снести ей голову. Никакойвозможности застрелить. Самым лучшим выходом казалось бегство, однако онаблокировала мне путь.

Чувствуя свою беспомощность, я просто от ступала покоридору, а она надвигалась на меня. Ее движения утратили всякую неуклюжесть ивыглядели гораздо грациознее, чем когда бы то ни было. Потом, тоже быстрее, чемкогда бы то ни было, она прыгнула на меня, схватила и стукнула головой о стену.Под черепом взорвалась боль, во рту появился привкус крови. Я яростно сражаласьс ней, в смысле, просто отбивалась, но это все равно что бороться с Дмитрием.

— Моя дорогая, — промурлыкал Виктор, —постарайся не убивать ее без крайней необходимости. Позже можно будет ееиспользовать.

Наталья остановилась на мгновение дав мне возможностьотступить, но не отрывая от меня холодного взгляда.

— Хорошо, постараюсь. — В ее голосе прозвучалискептические нотки. — Выходи отсюда, — добавила она, обращаясь котцу. — Встретимся, когда я закончу здесь.

— Глазам своим не верю! — закричала я вследуходящему Виктору. — Вы пошли на то, чтобы собственную дочь превратить встригоя?

— Последнее средство спасения. Жертва, которую пришлосьпринести во имя великой цели. Наталья все понимает.

С этим словами он скрылся за поворотом.

— Правда? — спросила я, надеясь отвлечь ееразговором, хотя бы немного, и пытаясь за словами скрыть ужас и потрясение,которые испытывала. — Действительно понимаешь? Господи, Наталья, ты… тыпошла на это. Только потому, что он велел тебе?

— Мой отец великий человек, — ответила она. —Он хочет спасти мороев от стригоев.

— Ты в своем уме? — закричала я, снова попятилась,внезапно уткнулась в стену и впилась в нее ногтями, как будто надеялась прорытьнасквозь ход. — Ты и есть стригой.

Она пожала плечами почти как прежняя Наталья.

— Я должна была поступить так, чтобы вызволить егоотсюда, пока не подойдут остальные. Один стригой спасает всех мороев. Оно тогостоит. Стоит ради такого отказаться от солнца и магии.

— Но ты же захочешь убивать мороев и не сможешьпротивостоять этому желанию!

— Он поможет мне управлять собой. Если же нет, импридется убить меня.

Она выбросила вперед руку и схватила меня за плечо. Явздрогнула, услышав, с какой легкостью она рассуждает о собственной смерти.Почти с такой же, с какой, по-видимому, была готова убить меня.

— Ты сошла с ума. Невозможно любить его так сильно.Невозможно…

Она снова отшвырнула меня к стене. Я бесформенной грудойсползла на пол, и на этот раз возникло чувство, что больше мне уже не встать.Виктор велел Наталье не убивать меня… но выражение ее глаз говорило, что онахочет этого. Хочет насытиться мною — голод, вот что там было. Таков путь стригоев.Не следовало разговаривать с ней, поняла я. Это привело к тому что язаколебалась. В точности как предостерегал Дмитрий.

И потом внезапно он возник здесь, пронесся по коридору,словно Смерть в ковбойском пыльнике. Наталья развернулась. Она двигалась быстро,ох как быстро. Однако Дмитрий почти не уступал ей в этом. С выражением силы ирешимости на лице он уклонялся от ее атак. Зачарованная, я смотрела, как оникружат, словно партнеры в смертоносном танце. Ясное дело, она была сильнее его,но стригоем стала совсем недавно. Обладание сверхчеловеческой силой еще неозначает умения использовать ее.

А вот Дмитрий прекрасно знал, как использовать то, что имел.После того как они обменялись несколькими жуткими ударами, он сделал свой ход.Словно молния, в его руке сверкнул серебряный кол и метнулся вперед прямо ей всердце. Он выдернул его и отступил, глядя, как она вскрикнула и рухнула на пол.Спустя несколько ужасных мгновений ее подергивания прекратились.

Так же молниеносно он склонился надо мной, подхватил и понескак тогда, когда я повредила щиколотку.

— Эй, товарищ, — вяло пробормотала я. — Тыбыл прав насчет стригоев.

Нахлынула тьма, веки опустились.

— Роза, Роза, открой глаза! Не надо спать!

Никогда не слышала, чтобы его голос звучал так напряженно,так настойчиво. Он почти бегом нес меня к больнице. Я искоса взглянула на него.

— Он был прав?

— Кто?

— Виктор… Он сказал, что дело не в его ожерелье.

Я снова начала уплывать, растворяться в затопившей сознаниетьме, но слова Дмитрия заставили меня очнуться.

— Что ты имеешь в виду?

— Заклинание. Виктор сказал, что ты хотел меня… былнеравнодушен ко мне… только поэтому оно сработало.

Он не ответил, и я попыталась ухватиться за его рубашку, нопальцы были слишком слабы.

— Это правда? Ты хотел меня?

Я еле расслышала его ответ:

— Да, Роза, я хотел тебя. И по-прежнему хо… Хочу, чтобымы могли быть вместе.

— Тогда зачем ты солгал мне?

Он уже домчался до больницы, ногой открыл дверь и,оказавшись внутри, стал звать на помощь.

— Зачем ты солгал? — снова пробормотала я.

Он перевел на меня взгляд. Я услышала приближающиеся шаги иголоса.

— Потому что мы не можем быть вместе.

— Из-за разницы в возрасте? Потому что ты мойнаставник?

Он нежно смахнул скатившуюся по моей щеке слезу.

— Отчасти. Но кроме того… Когда-нибудь мы оба станемстражами Лиссы. Я должен буду защищать ее любой ценой. Если на нас накинетсяцелая свора стригоев, я должен буду броситься между ними и ею.

— Это ясно. Конечно, ты так и поступишь.

Черные точки снова заплясали у меня перед глазами. Япочувствовала, что теряю сознание.

— Нет. Если я позволю себе любить тебя, то брошусьмежду ними и тобой.

Прибыли медики и приняли меня из его рук.

Вот каким образом, всего два дня назад выйдя из больницы, яснова оказалась там. Третий раз за два месяца, прошедшие после нашеговозвращения в Академию. В некотором роде рекорд. У меня обнаружилось сотрясениемозга и, наверно, внутреннее кровотечение, хотя его так и не выявили. Если твоялучшая подруга чертовски умелая целительница, тебе нечего тревожиться о такихвещах.