Слишком красивая, слишком своя - Татьяна Тронина

Надя была готова видеть Альбину, но Леона… Она словно боялась его. Боялась, что он догадается о ее истинных чувствах, о том, что она любит его вовсе не так, как он того заслуживает.

Глубокая черная ночь, бесконечная, без всякой надежды на рассвет…

Надя быстро и коротко нажала на кнопку звонка.

Альбина открыла сразу – словно до того стояла под дверью и ждала приезда подруги.

– Наконец-то, – сухо произнесла она. – Проходи.

Выглядела Альбина вполне неплохо, и это обстоятельство приободрило Надю. Правда, можно было заметить, что вид у Альбины усталый, как будто она так и не ложилась спать. Темно-синий трикотажный костюм, аккуратно приглаженные черные волосы…

Надя скинула с себя пальто и тут только вспомнила, что не успела переодеться – на ней было все то же платье цвета бронзы. Слишком легкомысленное, слишком экстравагантное – оно никак не подходило для душевного разговора двух подруг. Но Альбине как будто было все равно…

Они сели в гостиной, друг напротив друга.

– Ты извини, что я вырвала тебя среди ночи… – холодно произнесла Альбина.

– Я не спала. Знаешь, у Лили неприятности – Адам все-таки женился на Дарине Мардарьевской…

– Бедная Лиля, – уронила Альбина.

– Аля, о чем ты хотела со мной поговорить?

Больше всего Наде хотелось спросить, где сейчас Леон, не дома ли… «Такая тишина… Может быть, он спит? Или заперся в своей студии? Нет, вряд ли… Его, наверное, дома нет».

– Я? Я хотела спросить тебя… о чем ты думаешь.

– Сейчас или вообще?

– Сейчас.

– Сейчас – ни о чем, – честно сказала Надя. – Я очень устала. Я хочу спать.

– И все-таки приехала ко мне? – усмехнулась Альбина. – Молодец… Думаешь, одна бессонная ночь может все искупить?

– Аля, я же сказала тебе – я ни о чем не думаю. Где Леон? – не выдержала, спросила она.

– Леон спит. Он неважно себя чувствовал вечером – я дала ему отвар из трав. Вообще, он склонен к простудам… Ты его любишь, Надя?

– Аля, при чем тут это! – с отчаянием произнесла Надя. – Ты же знаешь, он все равно ушел бы от тебя. Он… он такой. Особенный. И ни ты, ни я не можем понять его. Надо смириться.

– Я могла бы смириться с тем, что он ушел от меня… Но я не могу смириться с тем, что он ушел к тебе! – мрачно произнесла Альбина.

– Нет, не ко мне! – быстро возразила Надя. – Мы с ним еще ни о чем не договорились окончательно.

– Ах, вот оно как… – нахмурилась Альбина. – Но знаешь – один он совсем пропадет. Обязательно должен быть кто-то, кто бы заботился о нем. Создавал ему условия для творчества, так сказать… И все же – ты его любишь?

– Не знаю… – покачала головой Надя. – О, не удивляйся, пожалуйста! Я просто еще сама не во всем разобралась. Леон настолько необычный человек… Он гораздо сильнее и приспособленнее к жизни, чем ты думаешь. Он… он очаровал меня. Извини, другого слова я не могу подобрать. Он свел меня с ума, заставил меня забыть обо всем! Знаешь, я долго пыталась бороться с собой, но в какой-то момент сломалась.

– Почему? – тихо спросила Альбина.

– Потому что все было слишком красиво. Нереально красиво… как сон, как сказка… – шепотом ответила Надя. – Дивная мелодия, от которой я оцепенела и потеряла разум…

– Значит, это правда! – едва заметно улыбнулась Альбина. – Дивная мелодия… Ты говоришь про его композицию «Золотой дождь»?

– Да, – удивленно пробормотала Надя. – Неужели и про нее он тебе рассказал? Напрасно… Алька, ей-богу, я вовсе не просила его, чтобы он специально для меня сочинял какую-нибудь музыку!

– Ах, не оправдывайся! – махнула рукой Альбина. – Но мне все-таки обидно – для меня он не сочинил ни одной ноты. Я слышала вчера вечером эту музыку. Он очень любит тебя, Надя. Он любит тебя так, как никогда не любил меня. Хотя я долгое время надеялась, что он меня полюбит. Но…

– Алька, может быть, все еще наладится…

– Да ничего уже не наладится! – с досадой перебила ее Альбина. – Я… сама во всем виновата. Я сама все придумала – наш брак, нашу жизнь, все! Ведь это был обыкновенный расчет – я создаю ему условия, Леон отвечает мне благодарностью…

– Но он тебе очень благодарен!

– К черту благодарность! Мне нужна любовь. Та самая, которую он подарил тебе. Просто так, ни за что.

Надя покосилась на часы – была половина четвертого утра.

– И еще я хотела, чтобы он жалел меня. У меня ведь больное сердце… – тихо продолжила Альбина. – Но я ничего не получила – ни любви, ни жалости… Знала бы – сто лет назад сделала бы эту дурацкую операцию! Мой доктор говорил, что после операции я могла бы родить ребенка… Но все было отдано Леону!

– А риск…

– Какая же ты дурочка, Надя! Я подвергаю себя еще большему риску, живя с пороком сердца. А риск при операции не так уж и велик!

Мурашки пробежали у Нади вдоль позвоночника. Она вдруг вспомнила, что ей как-то сказал Леон – будто Альбина пытается удержать его возле себя любым способом, даже с помощью своеобразного шантажа: мол, если ты бросишь меня, то я умру.

– Алька, что ты говоришь… – ошеломленно прошептала она.

– Что слышишь!

– Глупая, глупая Алька… – дрожа, произнесла Надя. – В общем, так – забудь про Леона, забудь про все. Ложись в больницу, на операцию. Мы, твои подруги, будем рядом с тобой. Алька, у тебя есть мы! Все будет хорошо!

Альбина посмотрела на нее огромными карими глазами, кроткими и ясными, словно у олененка Бэмби из детского мультфильма, и отрицательно покачала головой.

– Нет. Все будет плохо. Я тебя уверяю…

– Какая же ты упрямая! – с отчаянием воскликнула Надя. – И почему Леон не здесь, не с тобой? Как он вообще может спать в такую ужасную ночь… Он тоже должен тебе сказать, что все будет хорошо!

– Он спит! – испуганно напомнила Альбина.

– Так разбудим его! – Надя уже не владела собой. – Где он?

– Нет, не буди его! – закричала Альбина и повисла у Нади на руках.

– Господи, Алька, да что ты трясешься над ним, словно он хрустальный какой-то…

Надя побежала по темному коридору, тычась во все двери подряд. Сколько же у них комнат? Запутаться можно! Альбина бежала за ней и твердила, что Леону никак нельзя мешать.

Наконец Надя распахнула дверь в спальню.

Горел тусклым синим светом ночник.

Леон лежал, укрывшись до самого носа одеялом. Было так тихо, что даже его дыхания не слышно.

– Надя, какая же ты упрямая! – со слезами в голосе произнесла Альбина сзади. – Я же тебя предупреждала – не ходи к нему!

– Леон, проснись! Леон! – Надя сдернула одеяло, затрясла его за плечи. – Леон, ты должен с нами поговорить! Алька, чем ты его напоила? Снотворным, что ли?